Какое-то время Финн пристально смотрел на нее, потом пожал плечами.
— Ладно, признаюсь — я проиграл.
— Как же! От тебя дождешься!
— И все равно, — хитро улыбнулся он. — Не понимаю, как это девушка с рыжими волосами носит розовый халат.
— Что ты сказал? — угрожающе начала она. Финн, будучи неглупым малым, тотчас же отступил от разверзшейся перед ним бездны.
— Так, сболтнул ненароком, — стал оправдываться он. — Мне так нравятся твои волосы. Они напоминают мне о буковых рощах в осеннюю пору, о ярких красках заката или даже о…
Но Хэрриет надоело слушать всякую чепуху, которую молол Финн. Она лишь глянула на него с ненавистью и, злая, вышла из комнаты.
Хотя ванная комната и была в двух шагах, Финн не переставал докучать Хэрриет всю ночь. То ему надо воды, то таблетку аспирина, то что-нибудь почитать… требования не иссякали. И у него еще хватало наглости отпускать замечания по поводу ее ночного одеяния.
— Ради всех святых, зачем ты надеваешь эту робу? — недоумевал он, разглядывая ее белую хлопчатобумажную сорочку в викторианском стиле. — Твой парень едва ли соблазнится тобой в этом одеянии!
— Не лезь не в свое дело! — огрызалась Хэрриет. Она сердилась не только на Финна, но и на себя. Из-за постоянных вскакиваний среди ночи и недосыпания она позабыла накинуть на себя халат.
— Я тут прикован к этому ложу страданий, могла бы надеть что-нибудь, что подняло бы мне настроение, — жалобно возразил он, пока Хэрриет наливала ему очередной стакан воды. — Особенно теперь, после того поцелуя в день моего рождения, когда я узнал, что где-то в складках этого балахона скрывается великолепная фигура.
— Да замолчишь ты когда-нибудь? — взвилась Хэрриет. Она прекрасно знала, что под его смеющимся взглядом се щеки заливаются краской. Она старалась не вспоминать подробности того вечера, прикосновения его рук, пробуждающие чувственные, эротические фантазии…
Хэрриет с грохотом поставила стакан на ночной столик. Стараясь не обращать внимания на его издевательский смех и не теряя достоинства, она гордо покинула комнату.
За всю ночь ей не удалось сомкнуть глаз. В шесть часов она наконец задремала, а в восемь явилась секретарь Финна. Это было последней каплей.
К счастью, успокоительное, прописанное врачом, подействовало, и Финн поутих, думала Хэрриет, неся наверх кувшин с апельсиновым соком. Если повезет, попозже можно будет вздремнуть.
По правде говоря, только мысль о том, как она выйдет в сад и растянется на шезлонге, и поддерживала ее.
Она старалась не разбудить Финна, а он, вместо того чтобы крепко спать, сидел на кровати и самым препротивным образом не спал.
— По-моему, доктор Моррис прописал тебе успокоительное, — сказала Хэрриет, ставя поднос на столик.
— Я в эти таблетки не верю. — Он беспечно махнул рукой. — Не вижу в них смысла.
— Смысл в том — на случай, если тебе интересно знать, — что ты перевозбужден, а мне нужен отдых! — Она вздохнула, отводя взгляд от его обнаженной груди, такой загорелой.
— Ну вот, моя дорогая Хэрриет, это первое твое разумное предложение! Он со смехом ухватил се одной рукой. И не успела она опомниться, как оказалась на кровати рядом с ним.
— Перестань, Финн! — Хэрриет пыталась высвободиться из его железной хватки.
Но, на беду, чем больше она изворачивалась, тем сильнее запутывалась в простыне; толстое, набитое гусиным пером одеяло обернулось вокруг нее. Она едва могла дышать.
— Уф! Пу…пусти!
— Ты что-то сказала? — невозмутимо отозвался он. Ему забавно было слышать яростные вопли Хэрриет. Она тем временем изо всех сил работала руками и ногами, пытаясь выпутаться из постельного белья.
— Я… с…сказала… — выдохнула она, в конце концов выкарабкавшись и свободной рукой откинув с лица спутанную гриву огненно-рыжих волос. Зеленые глаза ее смотрели на него в упор. — Я сказала… отпусти меня. Живо!
— Хэрриет, полегче! К чему так возбуждаться! посмеивался он, руки се, однако, не выпуская.
— Я не возбуждаюсь, понял? — выкрикнула она. — Я по горло сыта этой возней, и… и мне есть чем заняться, вместо того чтобы дурачиться с тобой.
— Не спорю, — примирительно ответил он, вместе с тем притягивая ее ближе. — Но ты ведь уделишь хотя бы несколько минут своего драгоценного времени беспомощному больному? Ммм?
— Ты не беспомощный! — возразила она. — Я вижу, ты побрился, и без моей помощи, заметь. — Она глянула на его гладкий подбородок. — Чем же это ты брился? Моей бритвой?
— Я знал, что ты не будешь возражать. — Он улыбнулся. — Ведь ни одной девушке не понравятся поцелуи мужчины с щетиной на лице.
Хэрриет язвительно расхохоталась.
— Да у тебя с головой не в порядке! Ты, видно, уверен, что нет на свете женщины, не способной увлечься тобой.
— Я так не думаю, — мягко прозвучал его голос; он притянул се еще ближе, к обнаженной груди.
Легкая насмешка в его голосе лишала Хэрриет покоя; се волновали сильные мужские руки. А гладкая кожа с загаром медового оттенка, широкие плечи, твердая грудь, покрытая темными колечками волос… Каких усилий стоило Хэрриет противостоять искушению дотронуться до его божественного тела. Ее ошеломила близость мужчины, такого возбуждающе горячего.
Как и всегда, стоило ей только оказаться рядом с Финном, Хэрриет становилась беспомощной жертвой опасных, затягивающих тенет его сокрушительной сексуальности. Она слишком хорошо знала, что не в силах устоять перед ним, будучи так близко. И все же не могла совладать с собой, смотря на его красивое лицо, завороженно глядя на чувственные губы, приглашающие к поцелую.
Искорка насмешки в его небесно-голубых глазах внезапно погасла, они вдруг странным образом затуманились, подернувшись поволокой. Хэрриет ощутила, как внутри нее что-то судорожно дернулось. Притянутая к огню, точно мотылек к пламени свечи, она не в состоянии была противиться. Голова Финна склонилась к ней.
Его губы нежно коснулись ее губ, точно пушок одуванчика. Внезапно он резко притянул ее к себе, губы его властно впились в нее.
Опять это! — было последней здравой мыслью Хэрриет, и она потонула в пульсирующих волнах чувственности, поглотивших ее. Ее тело содрогалось в приливах и отливах по мере того, как поцелуй Финна проникал все глубже. Бессознательно прильнув к его обнаженному телу, Хэрриет пылко и страстно ответила на его откровенный поцелуй.
Неужели это из ее глубин исторглись едва слышные стоны разочарования, когда он оставил се губы и спустился дорожкой поцелуев вниз по выгнутой шее? Тепло разливалось по ее телу, заставляя дрожать в предвкушении. Она беспомощно содрогнулась, когда он коснулся ямочек у основания шеи. В горячечном огне страсти ей и в голову не пришло противиться, когда он быстро расстегнул пуговицы ее летнего платья, с вожделением провел по приятным округлостям грудей, представших его взгляду полностью обнаженными.
