Хочется встать и убежать. Да некуда.
Из высоких окон светит толстая, круглая луна. Могла бы выть, взвыла бы от собственной наивности.
Вот же дурёха. И вновь я совершила ошибку. Ко мне проявили видимость заботы. А я растаяла. Спрятала иголки, обнажая уязвимое нутро. А в это время Питон обвил моё тело. И так медленно сдавливал, что я и не заметила, как кости начали трещать.
Вычерпать бы из себя ложкой эту больную тягу к нему. Но я совершенно не отдаю отчёта своим эмоциям. Они существуют в отрыве от разума.
Сильнее вдавливаю ногти в ладони, уставившись в одну точку.
Выберусь. Я обязательно выберусь из этого дома. И избавлюсь от Питона.
– Марго, надо будет определить её в университет, – забывая обо мне, обращается к бабке.
Смотрит на меня оценивающе. Приподнимая бровь.
– Раз уж Пётр нагулял её, моя внучка должна учиться в лучшем заведении страны, – чопорно заключает Марго. Пока я офигеваю от этих двоих.
– МГУ, МГИМО, где там сейчас учатся богатые бездельники?
– МГУ. Если умеет писать и читать, то журфак.
Питон кивает, соглашаясь. И я понимаю, что моего мнения никто даже спрашивать не собирается.
– Вы серьёзно?
Оба обращают на меня внимание, будто и забыли о моём существовании.
– Журфак МГУ? Вы сумасшедшие. Просто отбитые.
Ложка бабки звонко ударяется о тарелку. Я бы вздрогнула. Но и не к такому привыкла.
Боже, у этой женщины ни один мускул не дрогнул, когда Лев грозился расчленить мою сестру. Но стоило брани сорваться с моих уст, как она тут же вышла из себя? Нет, они определённо все больные!
Лев молча поднялся, стаскивая меня со стула. Ухватилась за его руку, осознавая, что мои ноги волочатся по полу. Даже не поняла, как ему удалось с такой лёгкостью поднять меня в воздух. Почти выворачивая плечо из сустава. Взвизгнула, ощущая напряжение и боль.
И только после этого Питон отпустил меня.
– Мне некогда с тобой возиться, Ромашка. Либо ты делаешь, как я велю. Либо сдохнешь вместе с сестрой. Что тебе непонятно? – бросил меня в стену и тут же пригвоздил своим телом. Вдавил пальцы мне в щеки так, что губы сложились кривой буквой «о».
Сглотнула слюну, ощущая, что он ярости. Вот так, разогнался от нуля до ста, а я даже не заметила, в какой момент у него полетели тормоза.
Чокнутый.
Моя прежняя жизнь начинает казаться раем. Островком спокойствия и благополучия. Может, бедная и голодная, но хотя бы понятная. Её правила мне знакомы. А вот что сулит мне новая – неизвестно.
Но самое паршивое, в мозг закрадывается страх. Что сломаюсь. Что он меня сломает. Если превращусь в его марионеточную куклу. Ведь явно хочет использовать меня для каких-то своих целей. А не для моего блага. А что потом? Выбросит на мусорку? Наверняка.
Впервые за всю сознательную жизнь чувствую, как подкатывают слёзы. Болезненным комом рвутся из груди. Глаза наполняются влагой. Я смотрю на него, ощущая их блеск в уголках.
Хмурится. Поджимает губы. И выглядит каким-то растерянным.
Судорожно вздыхаю, борясь с наплывом чувств. Ещё чуть-чуть, и потрескаюсь, как стекло после удара. Долго держалась. Не осыпалась. Но кажется, сил всё меньше и меньше.
– Ромашка, не вздумай реветь, – выдыхает. А я ощущаю, как первая за последние двенадцать лет слеза скатывается по щеке.
Плакать в детском доме бесполезно. Ушло время, чтобы я это поняла.
Глава 9.1
Глава 9.1
Горячая влажная капля по изгибу щеки нашла путь к губам. Почувствовала её солёный вкус на языке. А ещё близость мужчины рядом. Его сильное тело, вжимающееся в меня. Так плотно, что стало тяжело дышать.
Дядя. Дядя. Он мой дядя! Как выбить эти слова в голове, чтобы наконец я приняла их как факт?
Судорожно глотнула воздух. Дыхание Льва обожгло щёку. Его пятерня оказалась в моих волосах. Беспощадно сжал их в кулак на затылке, натягивая кожу. Заставляя смотреть в глаза. Подчиняться грубой силе.
– Малыш, давай без этих игр, – улыбается уголками рта, оставляя взгляд холодным и беспощадным. – Ты в состоянии понять своим маленьким мозгом, что выбралась из нищеты и вот-вот можешь стать богатой? Или ты хочешь вернуться в свой обшарпанный подъезд, выйти замуж за Креста и нарожать ему ораву сопливых детишек? Чего, блядь, ты хочешь, Ромашка?
Как у него всё, оказывается, просто.
Он даёт мне деньги. Я ему – свою жизнь. Сделка не выглядит равноценной.
Сказать, что я бы и так выбралась из нищеты? Что я работала и училась для этого? Что я не такая уж и дура и мой инстинкт самосохранения требует держаться от этой сумасшедшей семейки подальше?
Слова без доказательств не имеют силы. Он отметёт их как недостаточные аргументы.
– Я хочу, чтобы меня оставили в покое, – шиплю сквозь зубы, не узнавая свой ломающийся от гнева голос.
Слёзы тут же сохнут. Бессмысленно плакать, когда никто не будет жалеть.
И должна была бы бояться. Питона. От него внутри всё вибрирует и клокочет. Но страха не испытываю. Только острое желание задеть, уколоть. Такое острое, что каждое моё слово, вызывающее в нём реакцию, доставляет мне извращённое удовольствие.
– Не твоё дело, где я живу и от кого рожу детей. Это моя жизнь. Я хочу ей распоряжаться. – От его близости стало жарко и трудно дышать. Пытаюсь вырваться из хватки, но Питон лишь плотнее сжимается вокруг меня. Давит. Душит. Настоящий змей.
Смотрит в мои глаза. В полумраке коридора сложно понять, что с ним происходит. В его голову никак не залезть.
– Усеки, Ромашка, что такой опции я тебе не предоставлял. Ты теперь наследница моего брата. Я сделаю всё, чтобы исполнить его волю. Но от тебя зависит, проживёшь ты сытую и спокойную жизнь. Или сдохнешь из-за собственной глупости. Выбирай.
Шестерёнки в моём мозгу начинают крутиться быстрее. Но всё равно слишком туго, чтобы разгадать его план. Недостаточно вводных данных. И смазочного материала.
Упираюсь ему в грудь, чтобы хоть немного вздохнуть. Он твёрдый, как каменная стена. И такой же непрошибаемый.
– Мне нужна свобода, – повторяю, понимая, что всё бесполезно. Мои слова ему неинтересны. Но ведь ему потребуется моё послушание. И за это придётся заплатить. – Но я готова пойти на уступки.
Хочется выторговать себе хотя бы кусочек от их пирога. Добровольно такие люди не делятся. Я всё равно для них чужая. Что бы ни показывали тесты ДНК.
Уголки его губ приподнимаются. Я его забавляю.
Хомячок с характером. Жаль только, что грызуны долго не живут.
Это так и читается в его глазах.
– Взамен на что, Ромашка? – склоняет голову, убирая прядь моих непослушных волос от лица.
Проводит пальцем по ушной раковине. Тут же ёжусь, ощущая, как орава мурашек бежит по коже. Становится не по себе. Слишком сильна реакция на него.
Хуже всего – он её замечает. И увиденное его тоже забавляет.
– На правду. Зачем вам всё это? Тебе зачем? – впиваюсь в его лицо взглядом, сминая пальцами рубашку на груди.
Глаза Питона хищно сужаются. От секундного страха сердце пропускает удар. Всё же я его побаиваюсь. Слишком мелкая, чтобы разглядеть границы, которые перехожу. С высоты моего роста ни черта не видно.
Размышляет. Стоит ли со мной делиться или во вред пойдёт.
– Деньги, Ромашка, – мягко произносит очевидное. Свожу брови на переносице, ожидая продолжения. – Нужно вернуть деньги в семью. А ты её часть. Вот и всё.
Да, правду сказал. Вроде бы. Но такую поверхностную, что вопрос можно было бы не озвучивать. Ответ витал в воздухе.
Отходит, наконец давая мне вздохнуть. Ощущаю, как вся вспотела от его близости.
– А что потом? – дёргаю его за рукав, заглядывая в глаза. – Я буду свободна от тебя?
Поправляет свою рубашку. Она помялась и выбилась из брюк.
– Пойдём, Ромашка. На сегодня ты исчерпала лимит вопросов, – подталкивает меня вперёд.
