— Ты кто такая…
Взгляд цепляется за перламутровые пуговицы.
— Меня тут нет… — копается в сумке и косится на меня, — у тебя сердце крепкое?
— Крепкое, — хмыкает Ия.
— Ну, будет обидно, если он такой красивый и умрет, — достает длинную стальную коробочку. — Но у меня еще никто не умирал, — открывает коробочку, а там одноразовый тонкий шприц в упаковке и ампула с прозрачной жидкостью.
— Что за ампула? — голос Игоря вибрирует где-то у мозжечка. — Матвей… напряги свои извилины!
А ампула без опознавательных знаков.
— Это витаминки, — тетка вскрывает шприц. — Помогут тебе расслабиться, — ласково улыбается мне, как сыну, — тише. И ты очень дорогой мальчик. Ия за тебя хорошо заплатила.
— Я тебе, мразь не мальчик, — хватаю ее за манжету блузки.
Пуговица… Она на соплях держится.
— Спокойно, — тетка толкает меня в грудь, вынуждая откинуться на спинку кресла, а я пытаюсь подцепить сраную пуговицу пальцами. — Ия, помоги!
И эта мразь зеленоглазая решительно седлает меня, упершись руками в грудь:
— Нельзя обижать женщин, Матвей…
— Какая ты женщина… ты крыса…
— Я тебя затащу в ад за собой, если не будешь моим, — всматривается в глаза с дикой улыбкой, — я столько лет потеряла из-за тебя, вздыхая в сторонке.
— Да ты ж моя милая, — отламывает носик у ампулы и набирает в шприц жидкость. — Безответная любовь… хуже не придумаешь. И сколько вас таких горемык.
— Остановись, Ия…
— Не хочу и не буду, — шипит мне в лицо, — а то у вас такие большие планы, да? Второго малыша завести?
Дергаюсь под ней, в бессилии рычу и пускаю слюни.
Мою левую руку перетягивают жгутом, и Ия спрашивает:
— Следа не останется?
— Я в этом мастер, дорогуша, — лицо мерзкой тетки расплывается в самодовольной улыбке. — У меня всегда была легкая рука.
Глава 29. Чокнутая
— Слезай, — тетка толкает мягко Ию в плечо.
Я опять смотрю на себя со стороны, и я в полном неадеквате, пусть в сознании.
Ия сползает с моих колен, а я опять тянусь к манжету тетки, которая недовольно закатывает рукава и не замечает, как перламутровая пуговица отрывается и падает в стык между диванными подушками.
— Да не мычи ты, — говорит тетка, а я непослушными пальцами заталкиваю пуговицу между подушек.
Сам удивляюсь себе. Невменяемый, а краем сознания цепляюсь за реальность, кусочек которой я должен спрятать.
— Слышишь меня, Матвей?
Я мычу. Мозги в голове — влажная разбухшая вата. Гостиная расплывается, идет белыми пятнами.
— У тебя жена уехала, да, в отпуск?
Я киваю.
— И к тебе в гости после ее отъезда на следующий день заглянула Ия, чтобы передать вот это? — подносит открытку к лицу.
Я киваю, хотя я не уверен, в какой день именно приехала Ия.
— У вас закрутился роман…
Голос у тетки тихий, проникновенный и теплый. Я пытаюсь нахмуриться, потому что… разве мог закрутить роман с Ией?
— Ничего удивительного, — тетка улыбается, — она ведь такая красавица и умница. Все эти дни заботилась о тебе, приходила каждый вечер… И все так случайно произошло, — кидает взгляд на телевизор и вновь всматривается в мои глаза, — за просмотром глупой комедии… С поцелуя.
Всплывает размытая и нечеткая картинка, в которой я целую Ию. Мычу. Мне не нравится то, что я вижу.
Как я мог? Какого черта?
— Тебе ведь было одиноко. Ты хотел женского тепла… Помнишь, как ты в первый раз Ию. Ты повалил ее… Он хотела тебя остановить, потому что это было неправильно. Она ведь подруга твоей жены, но ты хотел ее. Сильно, и к черту всех. Почему ты ее раньше не замечал?
— Мы пожалеем об этом Матвей, — томной шепчет Ия мне на ухо, а нынешний я наблюдаю за этим в полной растерянности, — но я люблю тебя.
— Ты берешь ее…
Дальше эта грымза белобрысая расписывает несуществующий половой акт между мной и Ией, которая лезет мне в ширинку.
Я знаю, что я в этом момент дергаюсь, но физически мое сопротивление не проявляется. Я как мешок с картошкой.
— Помнишь ее грудь?
Я хочу уйти, и не видеть то, что я вижу.
— Останься, — слышу голос Игоря. — Пусть будет это кошмаром, Матвей. Просто смотри и рассказывай.
Тетка вытаскивает из сумки планшет, тихо проговаривая:
— Она была такой нежной все эти вечера, страстной, отдавала всю себя.
Ставит планшет на столик и что-то на нем включает. Я слышу стоны, а на экране плывут тени, которые переплетаются размытыми силуэтами. Это порнуха. Это какая-то херня из бело-серых пятен, которые меняются, плывет, срастаются, переворачиваются и проникают друг в друга. Глаз не оторвать.
— Интересная методика, — шепчет Игорь за шторами.
И это интересная, по мнению Игоря, методика работает в плане физического отклика и болезненного возбуждения.
— Каждый вечер… — голос тетки вибрирует в голове. — Никакого больше одиночества, пустого дома…
Ия лезет на меня, задернув юбку и сдвинув ластовицу трусиков, и стены гостиной идут трещинами боли, отвращения и ужаса.
— Ты останешься, — шипит Игорь.
— Я не хочу этого видеть…
— Выйдешь сейчас, не вернешься, Матвей. И ничего не выйдет.
— Я не хочу…
Стоны нарастают, Ия поднимает и опускает бедра, а а вторая мразь подхватывает планшет и держит его так, чтобы я видел эти гадкие пятна порока.
— Нет, — меня сейчас вырвет. Паркет на полу вздувается. — Нет.
— Матвей, это лишь воспоминание, и ты должен его вернуть себе.
— Я люблю тебя…
Я мычу под ней, по телу пробегает болезненная и острая судорога, под которой я пытаюсь скинуть Ию, которая вжимается в меня и шипит:
— Это я рожу тебе ребеночка, и Ада тебя не простит. Как такое можно простить, верно?
Она с улыбкой сползает с меня, невозмутимо поправляет трусики и одергивает юбку.
— Ты изменял жене каждый вечер…
Я закрываю глаза и мычу. Меня тошнит. Какая же я мразь. Как я мог? Я ведь люблю жену… Она ведь мне доверяла, хотела ребеночка… Я ухожу во тьму, мне липко и гадко.
— Кажется, ты тут отрубился, — цыкает Игорь.
— Милый, — шепчет Ия.
Я открываю глаза. Пробегает пальцами по груди:
— Ты такой соня. Все же мы вчера чуток перепили вина, да?
Смеется. Я сажусь на край кровати и накрываю лицо руками. Надо это прекратить. Я должен остановиться. У нас ничего не выйдет, и этого и не хочу. Я просто сорвался.
— Я хочу тебя…
— Ты должна уйти.
— Матвей…
— Это была ошибка, Ия. Я женат, у меня дочь… Я не знаю, о чем я думал.
А затем я замечаю прилипший на стене презерватив.
— Какой яркий штрих, — восхищенно охает Игорь где-то под кроватью. — Мне нравится.
Кажется, я помню, как откатываюсь от Ии, стягиваю резинку и отбрасываю ее в сторону. Она липнет к стене…
— Так работает наш мозг. Он часто дорисовывает детали. Цепляется за что-то, и это что-то может запустить цепочку видений. У шизофреников так часто бывает. Что-то увидел и пошло поехало.
— Матвей, я понимаю, — Ия жмется ко мне, — но это не было ошибкой.
— Ада завтра вернется.
Молчание, и Ия встает с кровати, а я выныриваю из воспоминаний. Меня выворачивает наизнанку к ногам Игоря слизью и пеной. Меня трясет, будто в лихорадке.
— С возвращением, Матвей.
Я поднимаю взгляд. Убить его, чтобы он унес собой этот кошмар на тот свет?
Я не должен был этого вспоминать.
Это за гранью добра и зла.
Лучше бы жил с мыслью, что я моральный урод, который изменял жене с ее подругой. В этой версии контроль был у меня, ответственность на мне, а сейчас… Сейчас я… не знаю.
Я просто хочу исчезнуть.
— Она чокнутая сука… — шепчу я.
— Да, — Игорь расплывается в улыбке. — И я просто умираю от любопытства, кого она к тебе привела. Это чисто профессиональный интерес, Матвей. С таким я еще не сталкивался. Где можно твою зазнобу найти?
Глава 30. Мне жаль
— Что ты тут делаешь?! — взвизгиваю я, когда в гостиную врывается Матвей.
