— Тоже хочешь?
— Нее, я пока пас. Надо корку получить, а потом уже о берцах думать. Иначе предки мозг съедят.
— Ромочка, с возвращением! — подбегают девчонки и запихивают мне в руку связку воздушных шаров.
Я облапан и зацелован.
— Тише-тише, девочки, — успокаивает их Илья, ещё один мой друг. — У него годовалый перерыв был, любое прикосновение и парня заштормит.
Вот сукин сын!
— Я же не в тюрьме сидел, у нас увольнительные были, — играю бровями.
А сам подхватываю Алку и перекидываю через плечо. Она и визжит от страха, и смеётся одновременно.
— Рома, отпусти!
Ставлю рыжую бестию на землю и взъерошиваю её и так непослушную шевелюру. Оторва, каких ещё поискать. Не раз из-за неё куда-нибудь влипали, но дружить не бросили.
Сашка стоит в сторонке и завистливо смотрит сквозь опущенные ресницы. Она со школьных лет ко мне неровно дышит, но я не могу переступить через дружбу. И не хочу. Она хорошая, очень хорошая, но я ничего ей не дам, не она засела в сердце занозой.
Зачем девушке жизнь портить?
— Погнали отсюда! — подгоняю друзей, закидывая рюкзак на плечо.
С шумом и смехом мы удаляемся с перрона в сторону стоянки.
— Это что? — вытягивается моё лицо при виде красного миникупера.
— Моя машина, — серьёзно произносит Алка. — На ней поедем.
— Ты издеваешься? Я в неё даже не влезу.
Они смеются.
— Ко мне пошли громила, — пихает меня Лёшка и тянет к джипу рядом.
— Прикалываетесь, суки, — угрожающе щурюсь. — Ты тачку сменил? — устраиваюсь сзади, между девчонок, закидывая руки им на плечи.
— Да, пару месяцев назад. Старая ремонту не подлежит, — усмехается.
— Почему я ничего не знаю? Никто из вас даже, словом не обмолвился.
— Да мы тебе много чего не говорили, — переглядываются заговорщически.
— Что ещё? — отпускаю девчонок и подаюсь вперёд.
— Давай потом, — предлагает Илюха. — Нахрена такой классный момент портить. Поехали лучше твой приезд отметим?
— Поехали, — передумываю я узнать правду.
Они правы — один день ничего не решает.
Но проезжая мимо завода отца, прошу Лёшку, остановится.
— Дальше без меня, — перекидываю через свои колени маленькую Алку, чтобы выйти.
— Дон, ты чего? А как же отметить? — дуется Сашка.
— Я передумал. Завтра отметим у меня. Пойду батю обрадую.
— Ну вот... — расстроилась Алка. — Надеемся, завтра ты не передумаешь?
— Не передумаю. Пока!
Закинул сумку и рюкзак на плечо и направился на проходную завода.
Пропуска у меня нет, поэтому меня мурыжат минут двадцать, перед тем как запустить на территорию.
Административное здание находится почти на другом конце завода, можно срезать через молочный цех. Но кто ж меня без униформы туда пустит?
Ничего, растрясёшь засидевшийся за два дня в поезде зад.
— Ксения Анатольевна, отец у себя? — улыбаюсь его секретарше, которая при виде меня расплывается в улыбке.
— Роман Эминович, конечно на месте, — волнуется и рвётся к двери предупредить.
— Я сам, — останавливаю её.
Она понимающе кивает и поправляет выбившийся из причёски локон.
Громко стучу в дверь и рывком открываю.
— Всем лежать, работает ОМОН! — произношу громогласно.
У отца вываливаются из рук документы и разлетаются по кабинету.
— С ума сошёл! — ругает меня. — Я чуть инфаркт не поймал, — поднимается.
— Мутишь, если испугался? Значит, не чисты ручки, — смеюсь над ним, обнимая.
— Кто сейчас не мутит? Ну, так... Немного, — хитренько. — Господи, ты куда так в ширь вырос? Тебя же не обхватить.
— Не преувеличивай. Всего-то плюс двадцать килограмм мяса. Мама здесь?
Она на заводе главным бухгалтером работает.
— Нет. Дома. Вирус какой-то подхватила, температурила два дня.
— Ну вот... Летом?
— Самое время. Почему не предупредил, что приезжаешь? Мы тебя не раньше следующей недели ждали.
— Считать разучились? — усаживаюсь в его кресло и раскручиваюсь.
Когда-то я займу это место. Других детей в семье нет. Я единственный наследник.
Казаков Иван Дмитриевич, мой отчим, начинал своё дело мелким фермером. Сначала построил небольшой цех по переработке молока, которое давали его коровы. Постепенно расширялся. Теперь у него молочный комбинат и с десяток подшефных хозяйств. Ещё несколько десятков магазинов по всему краю, в которых продают продукцию завода.
— Я сейчас дам пару распоряжений и поедем домой, обрадуем мать.
— Окей, — отворачиваюсь к окну.
Он уходит куда-то, а я решаю озадачить Ксению Анатольевну сварить мне кофе.
— Извините! — врубается в меня какая-то девушка с папкой в руках, когда я намереваюсь выйти из кабинета.
Ничего такая. Симпатичная. Среднего роста, каштановые прилизанные волосы, собранные сзади в хвост. Зеленоглазый курносик.
Глаза скользят ниже и оценивают её хорошо сидящий приталенный деловой костюм. Дорогая вещь.
Одно только действует, как сигнал держаться от неё подальше — красный маникюр. Ненавижу такие ногти. Хуже их только синие.
Интерес к девушке сразу падает до нуля.
— Яна, вы что-то хотели? — обращается к ней как-то слишком мило отец.
— Да, Иван Дмитриевич. Нужно срочно вот эти документы подписать, — машет папкой.
— Давайте, а то я тороплюсь.
Батя подписывает документы прямо в приёмной.
Яночка слегка косится в мою сторону из-под полуопущенных ресниц и улыбается краешком губ. А перед уходом бросает на меня такой взгляд, что холодок по позвоночнику пополз.
Красивая, но есть в ней что-то отталкивающее. Не знаю что, но мне она не нравится на уровне жопы.
* * *
— Сыночек! — наворачиваются на глаза слёзы у матери. — Как же так, не предупредил. Мы бы встретили.
— Мам, меня Лёшка с Ильёй и девчонки встретили. Подкинули до завода. А оттуда мы с отцом сюда, — бубню, потому что мать крепко сжала ладонями моё лицо.
— Им значит, сказал, что приезжаешь, а нам нет!
— Сюрприз хотел сделать, — кручу головой, высвобождаясь от цепких объятий мамы.
— Голодный? — сразу начинает причитать родительница. — Люся пирог с клубникой испекла.
— Вау! Давно я не еДАл пирогов Люси. Уже слюнки потекли.
Домработница быстро накрывает стол для чаепития. В меня запихивают примерно половину пирога. И не откажешься, не хочется обидеть.
— Всё, я больше не могу, — набираюсь смелости. — Мне столько углеводов сразу вредно.
— Может на ужин что-нибудь вкусненькое приготовить? — хлопочет рядом Люся.
Сколько она работает в этом доме?
Я даже не помню. Кажется, она всегда здесь была.
Наша заботливая и суетная Люся. Всегда аккуратная, в фартуке с рюшами. Она уже на пенсии, но энергии у неё хоть отбавляй. Если она остановится, то в этом доме всё рухнет.
— Да, твою фирменную жареную картошку, — умоляю взглядом.
— С луком и салом?
— Ага. Я, пожалуй, пойду приму душ и отдохну, в поезде поспать, толком не пришлось. Сосед по купе храпел, как перфоратор. Хотелось всё время удавить этого тигра за его рычание.
* * *
— Охренеть, на меня хоть что-нибудь налезет из моей старой одежды? — перемериваю утром свой скудный гардероб в доме родителей.
Пиздец!
Всё в облипку. Выгляжу как пид*рок какой-нибудь из журнала. А все вещи, что привез с собой, Люся отправила в стирку.
Майка-алкоголичка и самые широкие треники спасают положение.
Дома, похоже, тоже всю одежду придётся отправить в мусорный бак и идти бомбить магазины на предмет нового шмота.
Проснулся утром по привычке, как в армии и потом два часа валялся в кровати, осознавая, что теперь мне никуда в такую рань не надо.
В голове начали скапливаться дурацкие мысли, что надо бы навестить Машу. Напомнит о своём существовании. И что я вернулся.
Закрыв глаза, возвращаюсь в день отъезда, как вломился к ней в квартиру и засосал с жадностью на прощание. Она не ожидала такого и растерялась. Даже сопротивляться начала не сразу, мне показалось, ей нравится. Каким-то слабым был её протест. Но потом взяла себя в руки и вытолкала за дверь.
