Этот поцелуй мне потом снился целый год.
Вот бы повторить...
Рука тянется к телефону. Ищу сайт доставки цветов.
Она любит розовые розы.
Сто одна — это нормально?
Ммм, нет! Перебор.
Уменьшим наполовину. Иначе сразу поймёт от кого, а хочется удивить.
Здравствуй, Маша, я вернулся!
Заказ на пять часов вечера. Как раз приедет домой с работы.
Глава 3
После работы забежала в супермаркет рядом с домом, чтобы купить продукты для романтического ужина с Володей. Хочется удивить чем-нибудь особенным, а не показаться рукожопкой, которая может только полуфабрикаты из магазина приготовить.
Подойдя к своему подъезду, замечаю парня с большим букетом розовых роз. Он нервничает и ругается.
— У вас проблемы? — интересуюсь.
— Да. Пятнадцать минут не могу дозвониться до получателя.
Курьер.
— А вам в какую квартиру?
— В сто пятьдесят четвертую, — смотрит в квитанцию.
— Я из сто пятьдесят четвертой... — теряюсь, глядя на роскошный букет свежих цветов.
— Клинская Мария?
— Да...
— Тогда это вам, — всучает мне букет, не замечая, что у меня в руках и так полные пакеты из магазина. — Распишитесь.
Ставлю кривую закорючку в квитке, и он быстро исчезает из поля зрения. А я остаюсь стоять у двери с цветами.
Ну, конечно! Владимир решил порадовать перед нашим совместным вечером.
В лифте ставлю пакеты на пол и, прижимая в груди ароматные розы, набираю жениха.
После нескольких гудков он берёт трубку.
— Маша, если у тебя что-то важное, то быстрее, у меня сейчас ковёр у Наумова, — это наш ректор.
— Звоню сказать тебе спасибо. Они очень красивые.
— Кто красивые? Маш, ты о чём?
— Цветы, конечно. Такой шикарный букет, — поднимаю одной рукой пакеты, зажимая телефон плечом, а розы подмышкой и выхожу на своём этаже.
— Извини, но я никаких цветов не присылал...
— Тогда кто? — встаю как вкопанная у двери своей квартиры.
— Не знаю... Это у тебя нужно спросить, — строго и с нотками ревности.
— Я тоже...
— Это от меня, — раздаётся голос за спиной, где-то рядом.
Я его узнаю из миллиона. Слышала и низким, и высоким, и тихим, и громким.
Руки становятся ватными и у меня всё из них вываливается. Один из пакетов рвется, и по полу катятся яблоки.
Вижу, как мой телефон падает на плитку и по экрану ползёт паутина трещин.
Резкий поворот к стоящему сзади и через секунду я впечатана в дверь широкой грудью, а мои руки прижаты над головой.
Чёрт! Что с ним стало? Он такой здоровый!
— Ты уже вернулся? — мой голос дрожит.
— Представь себе. Всего год и я снова здесь. И очень соскучился, — гуляет по мне жадным взглядом.
Господи! Я так надеялась, что он оставит меня в покое после армии.
— А я как-то не очень...
Сердце безумно стучит где-то в горле. Дышать сложно не только от того, что я прижата, но и от его близости. Он вызывает тихий ужас, когда рядом.
Но и какое-то непонятное волнение...
Боюсь его до невыносимости, но каждый раз стараюсь храбриться, чтобы не думал, что я слабачка. Не нужно превращаться в тряпку.
Шолохов проводит костяшкой пальца по моей щеке, оставляя жгучую дорожку.
— Машенька, за год ты стала ещё красивее.
— А ты превратился в огромную гориллу, — язвлю.
Он низко гортанно смеётся.
— Нравлюсь таким?
— Нет. Перестарался.
— Не ври. Глаза тебя выдают, — заглядывает в душу и сковывает её тяжелыми цепями.
— Шолохов, отпусти меня! — дёргаюсь.
Он освободил мои руки.
Вцепилась в его майку с намерением оттолкнуть.
Но попробуй, сдвинь скалу голыми руками.
Чёрт!
Под моими руками каменные мышцы, которые напряжены. От него исходит жар. И он почему-то передаётся мне. Волнует.
Роман наклоняется ко мне и глубоко втягивает мой запах.
— Ты сменила духи?
— Да. У моего жениха на них была аллергия.
— Жениха? — ухмыляется. — Какого жениха, Машенька?
Как же бесит, когда он меня так называет. Чувствую себя пятилетней девочкой.
— Я замуж выхожу, — показываю ему безымянный палец с колечком.
Вот сейчас мне реально страшно...
Его карие глаза наливаются кровью, а ноздри начинают расширяться от каждого глубокого вдоха. Мышцы на шее подергиваются, и я слышу скрежет зубов.
Он в бешенстве.
— Ты не выйдешь замуж, — рычит на меня, как зверь.
— Тебя забыла спросить, — так же в ответ.
— Кто он? — пилит своим взглядом.
— Не тво-ё де-ло, — растягиваю слова по слогам.
Удар!
Кулак врезается в дверь рядом с моей головой.
Очуметь! На ней вмятина. Это с какой силой нужно бить, чтобы вдавить дерево? Или мне в магазине фуфло подсунули?!
А если в голову? Он так и убить может.
Раз и ты на облаках.
По спине ползёт ледяной холод.
— Маша, у вас всё в порядке? — открывает дверь, вечно бдящая соседка. — Молодой человек, если вы не отпустите девушку, то я вызову полицию, — угрожает Шолохову.
— Валяйте, — даже не смотрит на неё, буравит меня гневным взглядом.
Соседка достаёт из кармана телефон и набирает 102. Но пока дожидается ответа, Шолохов выпускает меня и отходит к лифту, поддевая рукой на ходу одно из яблок и забирая себе.
Я облегчённо вдыхаю воздух.
— Замуж ты всё равно не выйдешь, — громко угрожает, прежде чем лифт закрывается и увозит его вниз.
— Какой-то ненормальный, — провожает взглядом пенсионерка.
— Не то слово... Спасибо! — собираю с пола выпавшие продукты.
Взгляд падает на букет, лежащий рядом.
Не хочу ничего принимать от него.
— Лидия Степановна, подождите! — перехватываю соседку, когда она уже собирается скрыться в своей квартире. — Это вам, — отдаю ей розы.
— Зачем? Это же тебе подарили, Маша, — начинает причитать.
— Мне ещё подарят...
Знаю, что это не последний букет от него. Если он появился и не угомонился, то такие подношения будут через день.
Куда только их деть?
Не хочу, чтобы Володя ревновал.
У нас и так всё шатко. Ему вечно кажутся повсюду мои поклонники. Я ни с кем пообщаться спокойно не могу, без его последующих претензий.
У мужика явно проблемы с самооценкой. Это и понятно, он старше меня на двадцать лет и в молодых парнях видит прямых конкурентов. Но я ни разу не дала повода для ревности...
Он вступился за меня, когда мне из-за случая с Шолоховым грозило увольнение. Смог убедить ректора, что это всё не моя вина, а избалованного психопата.
Мы стали чаще пересекаться, потом пошли свидания и, в конце концов, всё закончилось тем, что месяц назад я надела заветное колечко на палец.
Не скажу, что нами управляет страсть. Нет. Скорее мне с ним наоборот спокойно. После ужасного года, когда иногда хотелось залезть в петлю от навязчивости и преследований Шолохова, повеяло умиротворением. И это подкупило.
Ад закончился, мой мучитель уехал, запечатлев на прощание на моих губах самый худший поцелуй в моей жизни. Я даже опешила от его натиска. Но в тоже время я будто чего-то лишилась...
Кто его в армию взял?
У него же мозги набекрень!
Чёртов гад!
Вот какого ху... дожника ты опять появился?
Глава 4
— Почему не сказал мне, что Маша замуж собралась? — наезжаю на Лёху, встречаясь с ним в парке.
— Чтобы ты сбежал перед дембелем и в дисбат залетел? Неа, я на такое подписывать тебя не собирался, — наблюдает, как я подкидываю яблоко.
— Кто он? — врезаюсь в него взглядом.
— Норман.
— Проректор? Он же... Старше её лет на двадцать.
— Ей, похоже, нравится...
— Фу, блядь! Даже думать противно, — морщусь, представляя Машу с ним в постели.
— После того, как ты всех её ухажёров разогнал, она готова была на первого встречного кинуться. Тут Евгенич и подвернулся. А кто ещё? Он её руководитель — не один час за диссертацией вместе просидели.
