Она взяла бутылку мартини, к нему прикупила соку, потом оказалось, что ей хочется на стол красной рыбы. Семги или форели. А лучше того и другого. И она купила немножко семги, немножко форели. А потом… В общем, когда она подкатила к выходу, у нее была полная корзина.
– Ну и хорошо, – успокоенно бубнила Ксения. – Зато теперь не стыдно и в гости к людям.
Она шла по площадке от выхода к машине Остромичева и прямо всей кожей ощущала, как на нее смотрит Виктор. Конечно, смотрит, вот его машина. О, даже фары врубил! Это поприветствовал, что ли? Или отметился? Дескать, вижу, помню, люблю…
Остромичев, завидев Ксению с кучей пакетов, не выдержал и пошел навстречу:
– Вы опять все это купили для… обездоленных детей? – недовольно пробурчал он. – Можно подумать, я вас везу на шахтерскую голодовку!
– Я честно, не хотела, – виновато моргала Ксения. – Оно само как-то набралось… И ведь все очень надо! Просто необходимо!
– Хорошо, давайте грузить это ваше все… необходимое.
Ксения искоса взглянула на машину Виктора. Наблюдает. Она не к месту весело засмеялась, прильнула к плечу Остромичева и ухватилась за пакет, чтобы помочь.
Остромичев внимательно на нее посмотрел и просто спросил:
– Опять, что ли, семью изображаем?
– Ну да, а то с чего бы я на вас прыгала, – с очаровательной улыбкой прошипела Ксения.
– Ох уж этот мне драмкружок, – тяжко вздохнул Остромичев, деловито прижал к себе Ксению и чмокнул в щеку. – Стаська точно подумает, что ее папа – бабник.
– Она даже слов таких не знает!
Виктор видел. Ксения специально посмотрела, смотрит или нет? Видел. Только легче от этого как-то не становилось.
– Все, едем, – скомандовал Остромичев и открыл ей дверцу.
Да. Нос Виктору Ксения утерла. Осталось только вышибить клин Остромичевым. Но только не сейчас… позже.
Ксения думала, что теперь они уже едут домой к Стасе и Александру Глебовичу, но неожиданно малышка заволновалась:
– Пап, а мы куда едем? Чего-то тут елки не такие. Мы опять в магазин едем, да?
– Нет, мы едем… сейчас увидишь, – усмехнулся Остромичев, продолжая смотреть на дорогу.
Город уже кончился, начинался пригород с большими сугробами, высокими, черными елями, сквозь лапы которых просвечивали огни города. Нескончаемым потоком двигались машины… Казалось, что едут они далеко-далеко, хотя Остромичев все время кружил какими-то неведомыми дорогами, а от Ксениного дома и отъехали совсем недалеко…
– А… а куда, действительно, мы направляемся? Следы, что ли, заметаем? – заволновалась уже и Ксения. – Мы к Новому году за стол успеем? Мне еще кое-что надо нарезать.
– Успеем, – уверенно кивнул водитель, и через несколько минут машина остановилась.
Здесь уже и вовсе был лес.
Стася выскочила из салона и завизжала от радости. Ксения тоже вышла и… задохнулась от восторга.
На большой поляне стоял расписной дом, поляну окружали осыпанные инеем деревья, а возле сказочной избушки били копытами три коня, запряженные в разукрашенные сани, с дугой и с колокольчиками.
– Это же… это же сказка какая-то! – еле проговорила Ксения.
– Пап, а можно мне к лошадкам? – кинулась к отцу Стася. – Па-ап, ну можно?
– Погоди, мы сейчас у Деда Мороза спросим, – усмехнулся Остромичев и набрал чей-то номер по телефону.
Он отошел в сторону, чтобы не слышно было, о чем он говорит, а Ксения со Стасей любовались волшебным зрелищем.
– Ну все, сейчас выйдет Дед Мороз и покатает нас по лесу, – подошел к ним Остромичев. – Не боитесь?
– Не-ет! – завизжала Стася.
– Конечно, не боимся, – скованно улыбнулась Ксения. – Вы ведь с нами поедете?
– Ну а куда ж я без вас!
Вскоре и правда вышел Дед Мороз с белой кудрявой бородой, похоже, даже настоящей, и гостеприимно распахнул руки:
– А вот и го-ости пожа-аловали! А то дедушка уже заскучал, кони мои застоялись, все гостей ждут-пождут… Саш, ты извини, я сегодня без Снегурочки, – быстро обернулся он к Остромичеву. – Ничего?
– Нормально, – кивнул тот. – Покатай нас, Дедушка Мороз. Я со своими Снегурочками прибыл.
– Эгей! Так покатать-то я с радостью!
Дед Мороз ловко подбежал к коням, поправил что-то в упряжи, затем вытащил из дома здоровенный белый тулуп, кинул его в сани и пригласил:
– Прошу! Кони заждались!
Остромичев уселся первым, затем села Ксения, а посредине устроили Стасю. Дед Мороз заботливо укатал седоков в тулуп. Тулуп хоть и был большим, но все же не безграничным. Для того чтобы укутаться всем, надо было плотно прижаться друг к другу. Остромичев по-свойски обнял Ксению рукой и прижал к себе. Было тепло, уютно, но… немного неловко. Все же не настолько они знакомы, чтобы вот так вот сидеть в обнимку.
Остромичев почувствовал зажатость Ксении и немного ослабил объятия.
– Стасенька, тебе удобно? – попыталась сгладить неловкость Ксения.
– Мне удобно! А мне все будет видно?
– Коне-ечно, дочь моя, – протянул Остромичев. – Деревья и лес ты обязательно рассмотришь!
И кони рванули!
Они ехали по большой, но незнакомой дороге, вместе с колокольчиками на дуге у коней светил сильный фонарь, освещая путь, но по краям…
Было немного жутко – со всех сторон их обступал лес, и хоть времени и было чуть больше шести, в это время в лесу уже темно.
Ксения только на минутку представила, что она выпадет из саней, и ей стало страшно.
– Нравится? – повернулся к ней Остромичев.
– Да, только страшновато… – честно призналась Ксения. – Вдруг выпаду. А если здесь еще и волки…
На весь лес разнесся звонкий смех Остромичева.
– Трусиха, – скорчил он смешную рожицу и крепко прижал ее к своему плечу.
Теперь она уже не вырывалась, а благодарно прижималась к его дубленке. И… и стало совсем не страшно в этом новогоднем лесу, и колокольчик звенел заливисто и весело, и кони… Какие чудесные были кони! И снег в лицо – это же сказка! И хотелось ехать вечно!
– А-а-а! – радостно визжала Стаська, держась за колени Ксении и отца. Девочка не могла сдержать эмоции и изо всех сил кричала новогодний стишок, который они учили с Ксенией: – Елочка пуши-истая вышла на лужо-о-ок! Под зеленой е-елочкой беленький снежо-о-ок!!!
– Под зеленой елочкой зайка проскака-а-ал! – вдруг басом завопил Остромичев. – Белый-белый заинька тот снежок примя-ял!
Надо же! Он тоже знал этот стишок… видимо, учил его со Стасей он, а не Лизочка…
– Ксения Андреевна! Давайте ваш стих! – крикнул Остромичев.
Ксения не стала читать стихи, а звонко запела… Хотя это был скорее просто вопль, но поддержали ее все:
– И уно-осят меня, и уносят меня в звенящую снежную да-аль!
Они неслись по, казалось бы, совсем безлюдной дороге, но нет! Сзади раздались крики, звук гармошки, и их обогнала еще одна тройка! Это был так здорово, так неожиданно, что Ксения не удержалась.
