Элизабет прислонилась спиной к стене таверны и посмотрела на небо. Там не было видно ни луны, ни звезд, ни облаков – только густая, плотная, непроглядная тьма.
Бэнни хотелось покоя, свободы! Но покой быстро исчезал из ее жизни, и она ничего не могла с этим поделать.
В поселке теперь не было уже так спокойно, как раньше. Близость англичан держала всех в напряжении. Люди раздражались по пустякам. Все ждали неизбежного столкновения с солдатами.
В семье Бэнни тоже не было покоя и чувствовалось напряжение. Конфликт между отцом и Брэнданом, который еще раньше можно было выносить, теперь превращался в острую и болезненную проблему! И ее младшие братья становились все более спокойными, торопясь хоть каким-то образом утвердиться в этом мире.
А теперь вот и сама Бэнни. Снежинки падали ей на лицо – маленькие, легкие, мелкие пушинки. Они опушили ее ресницы, поэтому она ничего, кроме них, не видела. Несколько снежинок упало ей на губы, она быстро собрала их языком и почувствовала во рту приятную прохладу. Раньше она думала, что сможет прожить простую, спокойную жизнь. Без любви, без страсти. Но даже сейчас холод каменной стены только еще живее напоминал жар того поцелуя.
Бэнни поняла, что покой – плохая защита против огня.
* * *
Этого требовала его работа.
Через две недели после смотра Джон быстро шел в Нью-Уэксфорд. Он откладывал свое возвращение в поселок до самого последнего момента.
Перед тем, как отправиться сюда, Джон несколько раз проверил себя, чтобы быть уверенным, что он думает о военной силе и стратегии, а не о лаванде и нежной коже. Единственной, интересовавшей его тайной была та, которую его послали сюда выяснить, а не та тайна, которая крылась за обманчиво-спокойной внешностью женщины, играющей на скрипке.
Ему нужно было найти предателей. И если ему придется для этого использовать Бэнни, он это сделает. Это – его работа. И только это имеет сейчас значение. А если ему потребовалось бы две недели, чтобы придти к этому выводу, то… Ну что же… каждому человеку позволяется одна глупая юношеская выходка. Ну, и что из того, что он совершил ее на десять или пятнадцать лет позже, чем все нормальные люди. Теперь он уже контролировал свои чувства.
Первое, что ему нужно было сделать – заставить людей в поселке привыкнуть к тому, что он будет часто там появляться. При этом нужно было, чтобы они воспринимали его точно так же, как и все в его роте – дружелюбным, неуклюжим дурачком, который никому не может причинить вреда. Одно неосторожное слово в его присутствии, какой-то разговор, который, по их представлению, он не сможет понять, – и его задание будет почти выполнено, и он сможет приступить к выполнению следующего.
Проходя мимо того места, где свиньи копошились в грязи, Джон поморщился. Почти весь выпавший на прошлой неделе снег растаял, а тот, что остался, к великому удовольствию свиней, смешался с грязью. Джон подошел к ним, свиньи завизжали, как бы приветствуя его.
– Не могу остаться и поиграть с вами сегодня, ребятки, – пробормотал он, надеясь, что его долг перед Родиной никогда больше не заставит его валяться в грязи вместе со свиньями. В конце концов, всему есть предел.
– Эй, поросенок!
Комок смешанного с грязью снега больно ударил его в правое плечо. Джон едва не застонал вслух. Только не сейчас! Он хотел пойти в «Данслинг Эль», немного «перебрать» пива и поиграть в карты, при этом проиграв кругленькую сумму. Он знал, что за последнее время беспокойство и тревога английских солдат возросли. Каждый раз, когда они входили в Нью-Уэксфорд, их забрасывали камнями и гнилыми овощами. Кажется, эти парни быстро сообразили, что у солдат был приказ не отвечать на подобные выходки. Он не собирался пререкаться с этими мальчишками, которых замучила скука. Черт побери! И почему они не в школе?
Таверна была в нескольких ярдах от него. Он поспешил по направлению к ней и был уже на порядочном расстоянии от ребят, когда еще один комок грязи стукнул его по затылку. Проклятье, их не назовешь мазилами.
«Ну, вот, действие второе», – подумал Джон. Он споткнулся о кочку, которой там и в помине не было, и упал лицом вниз в грязный снег.
Он повернулся и вытер лицо. Снег был со льдом и обжег ему кожу. Его окружили мальчишки. Рядом с ними стоял уже знакомый ему белобрысый паренек. С усмешкой на лице он мял в руках комок снега.
– Ну, что, ты ведь тот самый громила?
– Я тоже помню тебя!
– Да?
Джимми провел рукавом по своему покрасневшему от холода носу.
– Ну, и я тебя помню. Но на этот раз тебе так просто не удастся отделаться от нас.
– Да?
– Да. Мой отец сказал, что американцам ничего не грозит со стороны британцев. Потому что нет этого…
– Соответствующего распоряжения властей, – прошептал другой мальчишка.
– Ну, да, властей! Так что мы можем с тобой делать все, что захотим. – И он потянул Джона за нос.
Но Джон не обратил на это внимания, так как рассматривал комок снега, который лепил Джимми.
Джон поднялся на ноги, с намерением пойти в таверну.
Дверь таверны открылась, и оттуда выскочила Бесс, с таким разъяренным выражением лица, как тогда, когда она спешила на выручку Саре. Только на этот раз она собиралась спасти его.
С гордостью и достоинством он простился уже давно: такую роскошь человек его профессии не мог себе позволить. Он мысленно помолился о помощи. «Господи! Пожалуйста, не дай ей спасти меня».
– Эй, мальчики! Что это вы там делаете?
Джон закрыл глаза. О, Боже! Только не это!
– А ну-ка марш отсюда, пока я не рассказала обо всем вашим мамам!
Бесполезно. Разве Господь помогал ему когда-нибудь, если он просил об этом. Он услышал, как мальчишки убегали прочь. Но последний снежок – нет сомнения, что его бросил именно Джимми – угодил ему прямо в голову. Ну что еще мог сделать шпион – профессионал? Джон упал на землю, лег на спину и стал ждать Бесс.
Не обращая внимания на грязь, Бэнни упала на колени рядом с Джоном. Он лежал неподвижно в своем малиновом мундире на белом снегу.
Последние две недели у нее ушли на то, чтобы убедить себя в том, что когда они встретятся в следующий раз, она будет дружелюбна, но постарается держать себя в руках. Она будет вести себя так, будто ничего не произошло, и будто она не поцеловала его, напугав до смерти. И если она сумеет держаться от него на приличном расстоянии, они смогут, как и прежде быть хорошими друзьями.
Но, когда Бэнни увидела, как мальчишки издевались над Джоном, она, не задумываясь, бросилась защищать его. Ей было неприятно, что они так обращались с ним. Она испугалась, что они обидели его, и поэтому поспешила на помощь.
