Туалет.
По сути, это Тадж-Махал студенческой жизни — не многие люди могут претендовать на отдельную ванную комнату.
Остальная часть спальни меблирована, что является еще одним приятным сюрпризом и означает, что мне не придется искать мебель, экономя таким образом время, деньги и усилия.
«Вау, ты забегаешь вперед, Джорджия. Притормози».
Забегай, не забегай, но отдельная ванная соблазняет меня.
Моя собственная раковина?
Мой собственный душ?
— Какие еще сокровища ты прячешь от меня в этом доме? — Я хихикаю, возвращаясь из ванны в спальню.
— Шкаф?
О, мне и в голову не пришло заглянуть в шкаф!
В комнате есть еще одна дверь, и я подхожу к ней, бесцеремонно распахивая ее.
Ангелы поют: «Аллилуйя».
Снаружи начинают распускаться цветы, тучи в небе расступаются, и я упоминала о пении ангелов?
— Почему шкаф такой большой? — Я кружусь внутри, широко раскинув руки. Это намного больше, чем то, что мне нужно! У меня едва хватит вещей, чтобы заполнить половину!
Меня так и подмывает сделать колесо.
— Выглядишь так, словно вот-вот испытаешь оргазм, — говорит Эшли позади меня, заполняя дверной проем своим огромным телом.
Я, не раздумывая, бью его по руке.
— А ты не испытал бы?
Фу. Реально.
— Нельзя заговаривать о сексе со своим потенциальным новым соседом по комнате. Это пошло.
— Не я поднимал тему секса. Ты ведь знаешь, что необязательно заниматься сексом с кем-то, чтобы испытать оргазм, не так ли?
Он издевается надо мной, и я краснею от такого небрежного упоминания мастурбации.
Кстати, об этом…
Насколько тонки эти стены?
— Да, я знаю, что чтобы испытать оргазм, необязательно… заниматься сексом с кем-то. Я не вчера родилась. — И я не девственница, хотя с таким же успехом могла бы ей быть.
Я только что использовала слово «заниматься сексом» вместо «трахаться», что так по-британски звучит с моей стороны.
Интересно, начну ли я использовать британские слова в повседневной жизни, когда перееду к нему, или начну говорить с акцентом, как Мадонна, когда та жила в Лондоне?
Если я перееду к нему.
Если.
Эшли, кажется, доволен тем, что я довольна ванной, шкафом и спальней, грудь слегка выпячена, дерзкая ухмылка растянута на его губах.
— Думаю, мне больше нечего тебе показывать. — Он делает паузу. — Ой. Да, есть. Следуй за мной.
Обратно вниз по лестнице, через столовую, через кухню, через боковую дверь и мимо его грузовика, припаркованного рядом с домом.
Рядом с задним двором есть отдельно стоящий гараж, и Эшли набирает код на клавиатуре на двери, толкая ее, как только слышится звуковой сигнал и мигает зеленым.
Это небольшой домашний тренажерный зал.
Скамья для жима.
Штанги, гантели.
Гребной тренажер.
Беговая дорожка и эллиптический тренажер.
Вдоль задней стены расположены зеркала, другая стена выкрашена в угольно-серый цвет, на ней висит маркерная доска с его целями. Календарь. Графики. Рядом со всем этим другое оборудование: скакалки, эспандеры, коврики для йоги.
Здесь аккуратно.
Чисто.
Организованно.
— Эм. Что это?
Кто этот парень?
Он живет как мужчина за тридцать, у которого все под контролем и его жизнь идет своим чередом, и я никогда не была так сбита с толку.
Это так их воспитывают в Англии? Чтобы быть самодостаточным и самостоятельным, а не бездельничать, пока учатся в колледже, в отличие от своих американских сверстников, которые любят напиваться по выходным и тратить свое время впустую?
— Это тренажерный зал.
— Я вижу, что это тренажерный зал, я просто… вау. Это… безумно круто.
Я подхожу к скамье для жима и оседлываю ее, ложусь на спину, сняв бейсболку, и смотрю в потолок.
Поворачиваю голову в сторону.
— Это холодильник с бутылками воды? — Это небольшой холодильник со стеклянной передней панелью, заполненный бутылками с водой и спортивными напитками.
— Да. Хочешь одну?
Эшли такой гостеприимный, и мне интересно, со всеми ли он так мил.
— Нет, спасибо.
Но серьезно.
Я впечатлена.
— Плата за вход не взимается.
— Я хожу в спортзал в кампусе, — язвительно усмехаюсь я. Веду себя как ребенок, потому что не уверена, что с собой делать.
— Да, но иногда там становится тесно или необходимый тренажер занят.
— Ну, на меня не действует твой пиар-ход. — Я оглядываюсь вокруг, изображая безразличие, как будто ежедневно вижу подобные домашние тренажерные залы в гараже. Честно говоря, я нигде и никогда не видела такого крутого домашнего тренажерного зала в гараже, даже по телевизору.
— Я констатирую факт. Если хочу потренироваться в десять вечера, то могу это сделать.
Я хмурюсь.
— Если бы я тренировалась в десять, то бодрствовала бы до трех.
— Хм. Похоже, это объясняет, почему я не сплю до трех.
Парень подмигивает мне, прежде чем поднять что-то похожее на двадцатифунтовую гантель и начать делать упражнение на бицепс.
Мышцы рук напрягаются, и мне приходится отвести взгляд.
— Ты не мог бы остановиться?
Он выдыхает струю воздуха, как будто это напряженное действие.
Парень определенно выпендривается.
Эшли сгибает руку и целует выпуклую мышцу.
— Ты серьезно?
Когда он снова с ухмылкой сгибает руку, я теряю самообладание, разражаюсь приступом хихиканья и практически падаю со скамьи. Наклоняюсь, беру свою бейсболку, водружаю ее обратно на голову.
Эшли кладет гантели обратно на стойку.
— Может, поедим?
Я думала, что он никогда не спросит, и мои уши навостряются.
Вот это уже другой разговор!
— Ты серьезно собираешься накормить меня?
Я не видела никакой еды, когда мы проходили через кухню, хотя пахло там вкусно.
— Да, нам обоим нужно заморить червячка.
Он реально пополнил словарный запас, живя в Штатах, и я мало, что знаю о его маме, но держу пари, что она не одобрила бы его сленг.
Снова войдя на кухню, Эшли направляется прямо к духовке, открывает ее и заглядывает внутрь.
Выпрямляется и выдвигает ящик, доставая две прихватки.
Как завороженная, я смотрю, как он достает сковороду из духовки: запеченная курица с овощами. Аромат ударяет мне в нос.
— Ничего захватывающего, но полезно для здоровья.
— Для меня изысканная любая еда, которая не из кафетерия или которую мне не нужно готовить самой. Я съем все, что угодно.
Он устанавливает сковороду на центральный островок.
— Это комплимент?
— Это… — Это был комплимент? — Просто говорю, что ценю то, что ты меня кормишь.
Эшли стоит ко мне спиной, пока достает посуду и хватает тарелки.
— Я научился готовить в школе.
— В школе-интернат?
Он помешивает овощи деревянной ложкой.
— Совершенно верно.
Кто говорит «совершенно верно» вместо «да»?
Этот парень.
— Ну, пахнет вкусно. — Я оглядываюсь по сторонам. — Чем помочь?
— Принесешь соль и перец?
Я вскакиваю, открываю шкафчик рядом с плитой, нахожу приправы. Размещаю их на острове, чувствуя, что мне нужно сделать больше.
Щелкаю пальцами.
— Салфетки!
— Спасибо.
— А как насчет воды? — спрашиваю я, выуживая стаканы из шкафа.
— Пожалуйста.
Эшли Джонс такой вежливый.
Более вежлив, чем любой человек, которого я когда-либо встречала, что только заставляет меня задуматься о его воспитании.
Школа-интернат.
Это должно означать, что его учили этикету? Этим они там занимаются? Прививают хорошие манеры?
Мне также интересно, что это за школа-интернат? У них же есть различные градации? Должно быть, есть, хотя у меня нет никаких знаний об этом. Я бы поискала в интернете, если бы хотела узнать о нем больше, но спускаться в кроличью нору прямо сейчас было бы странно, не так ли?
Мы едим в тишине после того, как Эшли накрывает стол для нас, оба умираем с голоду.
Жуем в тишине.
Совсем не странно не разговаривать — молчать легче, чем я могла бы подумать.
