Оливия смахнула с рукава воображаемую пылинку.
– Просто мы еще не говорили… о чувствах.
– Начала ты, не я. Ты знаешь, что моя задача – добраться до сути. Если не хочешь о чувствах, может, расскажешь о том типе из лифта?
– С Маркусом Брауэром я совершила ошибку. Правда, он научил меня надеяться только на себя и понимать, кому можно доверять, а кому нельзя.
– Похоже, не только этому.
– Давай поговорим о нем как-нибудь в другой раз. Нам нужно работать. – Прежде чем открыть дверь, Оливия остановилась и, подавшись к нему, сжала его руку: – Но спасибо за то, что выслушал меня и выполнил мою просьбу. Может быть, все дело в том, что я росла в шумном доме, в окружении мужчин. Игры, музыка, спорт, ссоры… Время от времени мне нужно просто побыть в тишине.
– Я это запомню. – Прежде чем выпустить ее, он сжал ей руку.
– Пошли! – Оливия, улыбаясь, открыла дверь, и их накрыл гул, царивший в конференц-зале. – Я сама тебя проведу. Не хочу, чтобы в тебя стреляли.
Страшно было даже подумать, до чего он вдруг стал ей близок и дорог.
Гейб стоял в углу маленького кабинета для допросов и слушал, как детектив Сойер Кинкейд и Оливия беседуют с Элейн, женой покойного Рона Кобера, и ее адвокатом.
Точнее, в основном он наблюдал за Оливией. Утром он присутствовал на совещании в их отделе, выслушал данные баллистической экспертизы, согласно которой пистолет, найденный ими в тайнике на складе, мог быть оружием, из которого убили Дэни. Пожарные прислали предварительный отчет; они считали, что склад подожгли, – ничего удивительного.
Удалось установить даже личность человека, который в день убийства Кобера ударил Гейба ножом. Его звали Стивен Марч. Он не раз привлекался к суду за мелкие преступления, в основном связанные с наркотиками. Несколько лет назад Марча допрашивали в связи с другим убийством, но отпустили, потому что у него оказалось железное алиби – во время убийства он находился в изоляторе реабилитационного центра. Возможно, у него просто дар оказываться не в том месте не в то время. Макс Кроликовски и Трент Диксон вызвались разыскать Марча и допросить его. Надо выяснить, видел ли Марч что-нибудь необычное в здании, куда незаконно проник.
Следствие по делу Дэни продвигалось мучительно медленно. На совещании еще раз перечислили все то, что Гейб прекрасно знал, обсудили несколько подробностей, которые необходимо было изучить и перепроверить до того, как вызывать на допрос подозреваемого, тем более производить арест. Неделю назад Гейб, дымясь от негодования, уже писал бы о том, как медленно и со скрипом вращаются колеса правосудия; он бы непременно ввернул: к тому времени, как отдел нераскрытых преступлений до чего-то докопается, умрут не только жертвы, но и преступники.
Наблюдая за Оливией, Гейб видел, что она на несколько шагов опережает всех остальных. Другие детективы и криминалисты казались размытыми цветными пятнами, которые создавали фон для красавицы с идеальной фигурой и короткими шелковистыми волосами. И в кабинете для допросов все остальные – детектив Кинкейд, великан с тихим голосом, неразговорчивый адвокат и ненатурально рыдающая вдова Рона Кобера – были просто фоном для Оливии.
Наверное, надо было относиться к ней объективнее. Но… он все время вспоминал, как целовал ее, как прикасался к ее теплой, мягкой коже и слышал ее тихие вздохи. Он видел ее расцарапанную щеку и перевязанную руку. Эти травмы она отчасти получила из-за него… Конечно, ему хотелось защитить ее, но рядом с ней в нем просыпались далеко не одни покровительственные порывы.
Головой он понимал: все, что говорила Элейн Кобер, могло приблизить его к убийце Дэни – или хотя бы подтвердить, что ее покойный муж был для Дэни источником информации и отправился на встречу с ней в ту ночь, когда она погибла. А сердце откликалось на каждое слово Оливии, сжималось, когда ее ярко-зеленые глаза постепенно светлели и становились серыми…
Очередной вопрос Оливии вывел Гейба из раздумий.
– Миссис Кобер, у вашего мужа было много любовниц?
Стареющая платиновая блондинка комкала в руке платочек. Нижняя губа у нее задрожала, она вытаращила заплаканные, покрасневшие глаза. Очевидно, вопрос застал ее врасплох, на что и рассчитывала Оливия.
– Любовниц?! – Элейн снова разразилась слезами. – Мисс Уотсон, завтра я хороню мужа… человека, которого я любила. Думаю, вы задали не самый уместный вопрос.
Оливия говорила мягко и сочувственно, однако от своей линии не отступала.
– Вы упомянули о том, что в последнее время ваш муж, как вы выразились, «сменил» нескольких секретарш и помощниц. Так как он платил своим сотрудникам довольно щедро, возможно, у них возникли разногласия личного характера, которые и послужили причиной увольнения? Может, они обвиняли его в сексуальных домогательствах, и он откупался от них? – Оливия опустила глаза и сделала вид, будто читает лежащие на столе документы. Гейб знал, что перед ней лежит предварительный отчет о поджоге на складе, но Оливия вела свою игру. Утром она была гибкой и податливой, но теперь, получив свои пять минут тишины и покоя, снова стала крепким орешком и играла роль «злого следователя» при Сойере Кинкейде. Она вела допрос как истинный профессионал. – Никто не пытался шантажировать его?
– Мы с Роном были женаты почти тридцать лет. – Элейн с подозрением покосилась на стоявшего в углу Гейба. Потом слезы снова полились по ее лицу. – Доброе имя мужа… мое доброе имя… да как я могла? Если пойдут слухи, наши дети… – Она всхлипнула. – Мои маленькие внуки…
Отлично, значит, дамочке известно, что он репортер. Может, спектакль со слезами и рассчитан на него. Гейб встал за стулом Оливии.
– Миссис Кобер, обещаю, что не опубликую ваши слова в печати. Но вам действительно нужно ответить детективу Уотсон.
Элейн снова всхлипнула и, наклонившись к адвокату, что-то шепнула ему на ухо. Тот кивнул, и она ответила:
– Нет. Ни о каком шантаже я не знаю.
Да, у Рона Кобера действительно были любовницы. Может быть, повод для его убийства был совершенно другим; этим займутся Кинкейд и Хендрикс. Но Гейб по-прежнему хотел найти связь недавнего убийства с убийством шестилетней давности.
Он задал вопрос, который давно не давал ему покоя:
– Миссис Кобер, Лиланд Эшер был близким другом вашего покойного мужа?
Вдова в черном костюме оцепенела.
– Они были деловыми партнерами! Рон знал мистера Эшера благодаря сбору средств на избирательную кампанию и тому подобному. Кстати, какое отношение имеет Лиланд к гибели Рона?
С каких пор «деловой партнер мистер Эшер» вдруг превратился в «Лиланда»? Любопытно! При упоминании интрижек мужа Элейн Кобер рыдала. Но, когда ее спросили о «деловом партнере» мужа, она выпрямилась, а руку с платком положила на колени. Безутешная вдова исчезла.
