– Оставьте меня в покое! – Оливия сама не знала, чего ей хочется – ударить его или разрыдаться.
Он в два шага преодолел разделявшее их расстояние.
– Вы из-за дела так переживаете? Или из-за того, что сказал вам тот тип в лифте? Я видел, он еще вчера пытался поговорить с вами. Почему вы так расстроены?
– Расстроена? С чего вы взяли, что я расстроена? – Она собиралась вытолкать его в коридор, но ее рука задержалась на его груди. – Вчера кто-то хотел меня убить. Меня и моего спутника, который не должен был принимать участие в расследовании. Я пытаюсь раскрыть дело, и мой противник – главарь местной мафии или просто псих. Я потеряла ценные улики. Испортила любимую куртку. Мои родные хотят запереть меня в башне из слоновой кости, а идиот бывший думает, что способен… что я захочу, чтобы он…
Кончики пальцев, лежащие на груди Гейба, покалывало; они словно впитывали его тепло, силу и мерное биение его сердца. Оливия поспешно отдернула руку.
– Неужели женщина не может хоть пять минут побыть одна, в тишине и покое?
– Вам сейчас именно это нужно?
– Да!
Едва заметно кивнув, Гейб открыл дверь и быстро вышел. Она затаила дыхание, плотно сжала губы, уловив соленый привкус слез. Она ни в коем случае не должна показываться ему в таком виде.
Оливия отошла от двери. Тишину никто не нарушал, она расслабилась и дала волю слезам.
Проведя рукой по волосам, Оливия села в кресло и попыталась понять, отчего она так раскисла.
Отвратительно, что Маркус до сих пор имеет на нее такое влияние. Хотя надо признать, мысли о нем уже не причиняют ей боли, но лишь возмущают. Что, если именно он сидел за рулем той черной машины и преследовал ее вот уже несколько дней? Какую игру он затеял?
За дверью послышались шаги и гул голосов. Оливия вытерла слезы и вскинула голову, готовясь к вторжению.
– Кабинет занят, – послышался голос Гейба. – Там работает детектив Уотсон…
– Ничего страшного, – ответили ему. – Аттикус, веди его в шестой кабинет. – Голоса стали удаляться.
И тут в ней что-то надломилось. Гейб Найт заботится о ней! Не так прямолинейно, как Дафф, который буквально расталкивал сотрудников, чтобы те не задели ее больную руку. И дело вовсе не в том, что он охранял ее покой снаружи. Гейбриел Найт прислушался к ее просьбе.
Оливия сделала глубокий вдох и почувствовала, как ее немного отпускает. На долю секунды она задумалась, почему Гейб дал ей время прийти в себя. Нет ли в его действиях какого-то постороннего мотива? Потом она решила, что это не важно. Он выслушал ее и с уважением отнесся к ее просьбе. С отцом, дедом, братьями или Маркусом ей не приходилось выдерживать настоящую битву, подробно объясняя, почему ей нужно то или другое, а он просто дал ей то, о чем она просила.
Она еще раз вздохнула, а потом еще раз. Когда ровно через пять минут Гейб постучал в дверь и спросил: «Можно войти?» – Оливия открыла дверь, схватила шнурок с удостоверением, висевший на шее Гейба, и втащила его в кабинет. Как только дверь закрылась, она встала на цыпочки и поцеловала его в угол рта.
– Спасибо.
Она отпрянула, но его губы потянулись к ней. Голубые глаза потемнели, а у нее внизу живота стало жарко. К чему скрывать? Они хотят одного и того же… Оливия обняла его за шею, зарылась пальцами в его шелковистые волосы… На сей раз она целовала его не в знак благодарности. Гейб впился в нее требовательно и жестко. Она разомкнула губы, впуская его язык, его жар и страсть. Его руки скользнули ей под куртку; они как будто прожигали тонкую блузку.
Гейб расставил ноги и плотнее притянул ее к себе. Их бедра соприкоснулись; она почувствовала всю мощь его желания. И в ней набирало силу ответное чувство, разбуженное его прикосновениями, его ласками.
А поцелуй все не прекращался. Его руки ласкали ее под блузкой. Потом он отклонил ее голову назад и поцеловал в щеку, куснул ее ухо возле сережки-гвоздика, потом стал ласкать горячими и влажными губами шею, где пульсировала вена. У Оливии перехватило дыхание, она провела кончиками пальцев по щеке и подбородку Гейба, по его сильной шее под накрахмаленным воротом рубашки.
Она представила, как будет прекрасно, если Гейб Найт сорвет с нее одежду и овладеет ею прямо здесь, на столе, и тут же поняла, что должна прекратить затянувшиеся ласки.
– Гейб… – Она в последний раз поцеловала его. – Гейб, надо остановиться.
– Знаю… – Он отпрянул, целуя кончики ее пальцев. Им трудно было оторваться друг от друга. Он нехотя убрал руки из-под ее блузки. Провел пальцем по ее припухшим от поцелуев губам, а потом отошел к дальней стене. – Конечно, ты права. Мне это не нравится, но ты права.
Пока она поправляла одежду и медленно остывала, Гейб на минуту отвернулся и глубоко вздохнул.
– Итак, почему ты меня поцеловала? Да, понимаю, в знак благодарности. Но меня интересуют твои мотивы.
Оливия провела пальцами по волосам.
– Давай не будем анализировать, хорошо? Считай, что я сказала тебе «спасибо».
– Не просто «спасибо».
– Рядом с тобой я возбуждаюсь. Странно… обычно я лучше владею собой. – Расправлять одежду одной рукой оказалось труднее чем она ожидала. Она поправила рукава и воротник, но не сумела заправить блузку. – Извини, что позволила себе…
– Детектив, не надо извиняться. Не надейся меня отпугнуть!
– Я не извиняюсь. Просто… соблюдаю осторожность.
У нее перехватило дыхание, когда Гейб отвел ее руку и быстро и ловко заправил ей блузку в джинсы. Она тихо ахнула от неожиданности и смущения, но он не остановился.
– Мне кажется, я начинаю тебя понимать. Я не решаю задачу за тебя, но даю тебе время все обдумать, чтобы ты все решила сама. Наверное, не без причины ты окружила себя броней… и тебе легче, когда она на месте.
Она подняла голову и едва не утонула в бездонных глубинах его голубых глаз.
– Поверь мне, я прекрасно тебя понимаю. Эта связь между нами… совершенно неожиданно. Откровенно говоря, это меня беспокоит. Головой я понимаю: я решил, что после Дэни у меня никого не будет. – Он осторожно убрал челку с ее лба. – Но вот на место преступления ворвалась ты.
– Строго говоря, это ты ворвался на место преступления. Не забывай, ты всего лишь консультант, а следствие веду я. Ты не можешь испытывать ко мне те же чувства, что испытывал к невесте. Мы не настолько хорошо друг друга знаем.
– Ты не знаешь, какие чувства я испытываю, а какие нет.
И верно, она не может судить его, раз не способна разобраться даже в собственных чувствах… Судя по всему, сближаются они стремительно. Сейчас они уже не просто знакомые или коллеги. Но это не значит, что они влюбляются друг в друга. А ведь, должно быть, он любил Даниэллу Риз всем сердцем, раз даже через шесть лет по-прежнему страстно хочет найти ее убийцу. Ей ли соперничать с его прошлым?
