День потянулся к вечеру. На дельтаплане я не полетала – все засобирались домой. Но ничуть не расстроилась. Саныч познакомил меня с инструктором Геной – молчаливым блондином, лет тридцати. Мы условились начать занятия на следующих выходных. О занятиях договаривалась я. Гена только кивал в ответ. Краем глаза я несколько раз видела Андрея. Летчики разбирали дельтапланы, загоняли самолеты в ангары. Я уже со всеми попрощалась и направилась к машине, когда меня нагнал Андрей. Он успел переодеться, был в джинсах и белой футболке, в руках держал спортивную сумку.
– Ты в город? Подбросишь? Моя машина на СТО, сегодня я безлошадный, – сказал он.
– Садись, но пилотаж не обещаю.
– Блинчиком полетим? Ладно – подходит, – с улыбкой ответил он.
Мы слушали музыку всю дорогу, перебрасывались изредка незначащими фразами. Порой он монотонно, без выражения, как диктор новостной программы, руководил, а я на удивление легко подчинялась. Он был инструктором до мозга костей. Я развлекала себя, представляя, как он, попав в пчелиный улей, станет методично инструктировать пчел перед утренним вылетом и сбором меда.
– Впереди сужение дороги. Перестройся в левый ряд, – говорил он.
Или:
– На этом участке ограничение скорости. А за поворотом всегда гибдоны стоят. Не гони. Пропусти «хонду» вперед. Видишь, она мечется из ряда в ряд, как блоха на сковородке. У тебя никакой осмотрительности, как я погляжу. Это плохо, – вздыхал он, – очень плохо.
Я остановила машину возле метро и с грустью подумала о неизбежном расставании. Мне в голову не приходило, что будет так тяжело его отпустить.
– А ты почему пришла учиться в клуб? – неожиданно спросил он.
– Объявление увидела. Захотелось летать.
– Объявление, – усмехнулся он. – Ты же даже не знаешь, как это сложно. Это не порхание птички, а работа. Порой нудная. Собирать крыло, разбирать. Погода нелетная, да мало ли.
Казалось, он сердится.
– Я об этом как-то не подумала, – растерянно пробормотала я. – Просто... ну... просто захотелось.
– Просто захотелось, – передразнил он. – Знаешь, дорогая, так дела не делаются. Сколько таких, как ты, уже приходило. Мы тратили свои силы и время, а они потом пропадали.
Он замолчал.
«Выгляжу полной дурой. Не рассказывать же ему всю свою жизнь», – с отчаянием подумала я.
– Может, тебя до дома довезти? – предложила я. – Ночи белые, пробок нет, и я никуда не спешу.
– Ты не обижайся, – просто ответил он и улыбнулся, – я бываю страшным занудой. И никого не слушай – делай то, что тебе нравится. Хочешь летать – летай. Я тебе книг привезу в следующий раз, начинай учиться. Если ты не спешишь, поехали, поставишь машину, а потом пойдем и посидим где-нибудь.
По дороге разговор не клеился. Мы оба ощущали возникшую неловкость. Я заскочила домой и наспех переоделась в спортивный костюм. К вечеру похолодало, я озябла в легком сарафане, так что пришлось включать печку в машине. Перед выходом из дома я выглянула в окно, чтобы убедиться – это не сон, и Андрей стоит возле моей машины, ожидая меня. Я захватила для него папину летнюю куртку. Он, наверное, уже замерз. Я бежала по лестнице и не узнавала себя: не подкрасилась, не нарядилась и даже не глянула в зеркало перед выходом.
Мы надрались в соседнем кафе так, что содержание разговора о легкой и сверхлегкой авиации начисто стерлось у меня из памяти. Я помню, как решительно поднялась и сообщила, что ночевать мы пойдем ко мне. Он молча кивнул. Я не заметила, чтобы он опьянел. Мы шли домой, обнявшись, как давнишние собутыльники. Андрей поддерживал меня, когда я спотыкалась, и неуклонно руководил:
– Впереди лужа. Обходим по газону.
На меня напала икота. Он выпустил меня из объятий и отстучал на моей спине начало джазовой пьесы, пока я не застонала от боли.
– Давай постоим. Покурим еще, – попросил он.
– Давай, – согласилась я, непослушными руками выуживая из сумки пачку сигарет.
И тут я запросто рассказала ему об Интернете, о своих встречах, о неудачных поисках жениха. Не знаю, что на меня нашло. Он внимательно слушал, на лицо набежала тень:
– Так-так, – произнес он тоном, не сулящим ничего хорошего. – И тебе никто не понравился?
Ты ведь даже не узнала никого ближе! Как можно судить о человеке по переписке, фотографии и одной-двум встречам? Иногда люди, которых знаешь много лет, открываются для тебя с такой неожиданной стороны. Выясняется, что ты их совсем не знал.
– Я... Я как-то не задумывалась.
– Не задумывалась, не знала, просто захотелось, – он ловко передразнивал мои интонации, – странная ты девушка. Очень странная. Как-то необдуманно живешь. По-моему, ты сама не знаешь, чего хочешь. Но, тем не менее, берешься судить людей – глупые они у тебя, смешные, косноязычные, женам изменяют. А ты само совершенство? И не делала ошибок в жизни?
Он был прав, он был тысячу раз прав. Он говорил то, что я знала, но не желала облечь в столь непривлекательную словесную форму. Я не видела никого, кроме себя, и не пыталась рассмотреть. Шиномонтажник – люмпен, менеджер – корпоративный зомби, владелец сети ресторанов – бездушный барыга. Андрей был прав тысячу раз, но это уже не интересовало меня, больше всего я боялась, что Андрей поступит так же со мной – разочаруется с первой встречи.
«Он сейчас уйдет, – внезапно испугалась я. – Уйдет, а я останусь одна. Пьяная и несчастная».
– Обещаю исправиться. Я всесторонне обдумаю. Приму к сведению. Обязательно. Пошли скорей домой. Здесь холодно, – умоляюще проговорила я.
Андрей улыбнулся, кивнул и взял меня за руку.
Он прошел в мою комнату, опускаясь на стул, пробормотал: «Три семь девять на прямой, разрешите посадку». Я залезла под холодный душ, чтобы хоть немного протрезветь, а когда вернулась, он уже спал на боку, укрыв голову подушкой. Я осторожно убрала подушку и присела в кресле у окна. Как в самолете, я видела только его затылок и почувствовала ту же уверенность, что в небе. И надежность: он рядом, а значит, мне ничего не грозит. Жизнь моя, бестолковая и пустая, обретала смысл: любить, ждать, отдавать, без надежды на взаимность, без жалоб и упреков.
Сон, невесомый и беспечный, как в облако сахарной ваты, окутал меня. Я очнулась в той же позе, правая нога затекла. Он лежал на спине и едва слышно дышал.
Я на цыпочках подошла к кровати, склонилась над ним и поцеловала его шею, плечи, осторожно, словно собирала с них капли дождя, и жадно вдыхала его запах. Мои руки скользили по коже, по мягким волосам на груди, по широкому лбу. Готовая целовать его до утра, я мечтала, чтобы он не проснулся. Я сняла халат и откинула одеяло. Андрей открыл глаза и долго смотрел на меня, не мигая. Я замерла от неожиданности. Молча он опрокинул меня на спину и лег поверх, так просто, словно проделывал это со мной много раз. Я сгорала от нетерпения. Андрей, казалось, никуда не спешил. Он отвечал на мои поцелуи, вглядывался в мое лицо, словно смотрел сквозь меня, и шептал что-то неразборчивое. Я узнавала его с каждым движением: он был сильным и надежным, нежным и требовательным, недоверчивым и... кажется...
