Уже в дверях подумала: а вдруг ему вздумается меня остановить? И как в воду глядела: высокая фигура выросла прямо передо мной, буквально в паре шагов, так что чуть в нее не врезалась!
— Куда собралась? — он наклонил голову на бок, будто ему в самом деле было интересно.
Одетый во все черное мужчина выглядел… неплохо. Ладно, даже очень неплохо. Если бы я не знала, кто такой, могла бы заинтересоваться… ненадолго! Меня никогда не привлекали романтические отношения, я мечтала развивать семейное дело, и, возможно, со временем повстречать того единственного. Что ж, чаяния не так давно разбиты в пух и прах, и сделал это не кто иной, как Морган, будь он трижды неладен! В эту секунду я практически его ненавидела! И не только за то, что передо мной — истинное чудовище. А еще и за собственную слабость.
В душе начала ворочаться привычная уже злость. Так-то лучше!
— Я ухожу, — смотря куда угодно, но не в его глаза, выпалила, возможно, громче, чем следовало.
— Не хочешь строить карьеру горничной? — вздохнул настоящий монстр во плоти. — Печально. Надеюсь, тебе не надо напоминать, что будет, если ты обо мне скажешь хоть кому-то?
Ни намека, ни полунамека на то, что произошло вчера! А ведь он и правда был первым, кто… Хотя о чем я вообще? Это даже не человек! Убил Пирса Кримиоли и не моргнул, а я про какие-то поцелуи и… и кое-что еще…
Тряхнула головой, приказав себе забыть обо всем, и выдавила:
— Я помню. Вы меня убьете. И всех, кому расскажу, тоже, скорее всего.
— И приз за правильный ответ получает наша крошка Кэндис! — хлопнул в ладони шаман, но лицо оставалось равнодушным.
Это даже… жутко, когда видишь такой контраст между тем, как он говорит и ведет себя, и его видом. Будто он всего лишь играет человеческие эмоции, а не испытывает их, причем, порой выходит не слишком убедительно, на деле же они ему просто недоступны.
От подобного предположения захотелось передернуть плечами. Любое чудовище, полное жестокости и злобы, безобидно по сравнению с тем, кто способен творить зверства ради самих зверств. Потому что может.
— Я ничего никому не скажу, — повторила, все еще стараясь не смотреть в его сторону.
— Мудрое решение, — легкий смешок.
— Мне все равно никто не поверит, что в моем доме поселился сам дьявол, — не выдержав, произнесла едко, и только потом прикусила язык, да поздно. Осторожно покосилась на мужчину.
Ни одни мускул на его улице не дрогнул, только губы, до этого изогнутые в наглой усмешке, сжались в тонкую нить.
— Осторожнее с выражениями. Я могу решить, что ты пытаешься меня обидеть.
Я потупилась, развернулась и стремглав бросилась наружу. Лишь бы не вознамерился догнать! Что тогда буду делать? Но пугающая мысль прошла лишь краем сознания, и вот я выбегаю на крыльцо, вдыхаю морозный воздух полной грудью и широко улыбаюсь. И неважно, что спина буквально дымится от прожигающего взгляда ледяных глаз.
Больше никто не подумал спросить, куда направляюсь. Хотя Мерлины видели, что ухожу, сидели в гостиной, через распахнутую дверь я заметила, как Бен читает старую газету, а Хельга вяжет что-то темно-фиолетовое. Похоже, для них жизнь при смене хозяев вообще не изменилась. Разве что забот по дому в связи с отсутствием слуг стало больше.
Снова одернула себя. Для них-то как раз хозяин не сменился.
— Свобода! — прошептала, когда спустя полчаса оказалась там, куда стремилась в прошлый раз — на торговом тракте.
Удача улыбалась мне все шире, и дилижанс не заставил себя долго ждать. Я даже замерзнуть не успела! Возможно, какой-нибудь южанин и продрог бы до костей, но для меня трескучий мороз, какой напал сегодня на графство, был родным и знакомым. К тому же я знала, как поступить, дабы сохранить тепло: двигаться быстро, но не слишком, чтобы не растратить силы и вспотеть, а то потом замерзнешь и простудишься. При этом останавливаться нежелательно. Да уж, я нарушила сразу несколько правил, когда в сердцах покидала особняк в разгар метели.
Кодильера шумела, гремела и вообще радовала даже самого меланхоличного человека. Горожане всегда отмечают праздник на широкую ногу. Особенно мне нравится, как они украшают свои светло-серые в обычное время дома. Что только не увидишь на крыше или балконе — здесь бывают особняки до трех этажей — и большие и маленькие шары и звезды, и светящиеся в любое время дня гирлянды, и цветные тканевые полоски, превращающиеся от легкого ветра в парящие фигуры. Узкие извилистые улочки становятся центром гуляний, несмотря на холод, который с радостью помогают пережить хозяева и слуги питейных заведений и постоялых дворов.
В один такой, на мой взгляд, наиболее приличный, я и отправилась.
Как только зашла внутрь, в лицо хлынул смешанный аромат свежей выпечки, хмеля и пряностей. Небольшой зал с рядом столиков, сейчас полупустых из-за раннего времени, лестница наверх в комнаты для постояльцев. Стойка бара, сразу за ней — кухня, откуда и доносятся аппетитные ароматы. Оттуда вышла высокая женщина и приветливо улыбнулась.
— Доброго утра. Я управляющая. С Новым годом вас!
— Спасибо, и вас тоже. Найдется небольшая комнатка?
— Разумеется. На какую сумму рассчитываете?
Я вздохнула. Начинается самое неприятное.
— Понимаете, дело в том, что денег… в общем, у меня их нет.
Та нахмурилась, смерив меня недобрым взглядом и процедила:
— Задарма не селим!
— Я знаю!
— Тогда зачем пришли? Работники нам тоже не нужны.
— Да выслушайте уже! У меня нет наличных денег, но есть ценности. Может быть, они вас устроят?
Под ее недоверчивым взором я полезла в сумку, где на дно положила вожделенный мешочек со всеми драгоценностями, что подарили мне когда-то. К сожалению, ничего старше пяти лет среди них не было — родовые украшения пришлось продать, чтобы не пойти по миру после папиной гибели. Там были два колечка, кулон и сережки. Они поместились на ладошке, которую я положила на стойку.
Женщина взглянула на меня внимательнее. Знаю, о чем она думает — не украла ли я золото. Я специально выбрала место, где никогда не была и меня в лицо не знают, ведь планирую назваться чужим именем, так что ее понять можно. Но если она умна, то поймет, что перед ней не воровка. Достаточно посмотреть, во что я одета.
— Из дома сбежала? — обдумав что-то, уже более мягко спросила она.
— Можно и так сказать.
— От мужа? — скользнуло в голосе понимание, и я ничего не нашла, как пожать плечами, мол, вроде того.
От мужчины так уж точно!
— Ну ничего-ничего, такова уж наша доля женская, — вздохнула снова подобревшая сеньора. — Но и их воспитывать надо. Ты правильно поступила! Оформим тебе комнатку, не тушуйся. Сколько дней-то тут пробудешь?
— Не знаю еще.
— И то верно, в этих делах сложно предугадать. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем, — она без стеснения покопалась в украшениях, так и лежащих в моей открытой ладони, вытащила колечко с бирюзой, покрутила на свету и спрятала уже в свой передник. — Седьмая дверь слева, ступай. Завтраки до двенадцати, обед и ужин по-разному, ну да вряд ли ты будешь по улицам слоняться, — вот тут ошибаетесь, но я, разумеется, промолчала, — так что буду говорить. Поклажа-то вся здесь?
Снова только молча кивнула. По-моему, если меньше говорить, она сама сделает удобные мне выводы, и придумывать ложь не придется.
— Скуп что-то твой благоверный! Он что, не местный?
— Нет, — ну, в этом я не соврала.
— Западник? Если оттуда, то не удивительно! Знавала я мужиков с той стороны, неприятные такие… Ой, прости, наверное, тебе не хочется такое слышать. А развод-то никак?
— Это было бы идеально!
Женщина посмотрела по сторонам, будто нас кто-то мог подслушать, и доверительно прошептала:
— Если думаешь найти здесь мужчинку, который спасет тебя от твоего муженька, то вечер покера по четвергам.
— И что, много приходит? — спросила только, чтобы не нарушать легенду.
— Бывает кое-кто. Могу подсобить, представить, кому следует.
