это правда, а потому скажу без лишней неловкости.
Я уже судорожно подбираю нужные слова, но, словно почувствовав это, Илья вдруг цепляет меня за подбородок, приподнимая лицо. Раскрываю шире глаза от неожиданности. Что этот тип себе позволяет? От внезапного прикосновения по коже пробегают мурашки. А слова, конечно, начисто забываются, в мешанину превращаются в голове. Уже и забываю, о чём вообще речь была.
Помню только то, что мы тут не одни. Да, ближе к коридору, чем к залу, где народ тусит, но разве это уединение? В любой момент нас может застать кто угодно. Включая Антона. Неужели Илью это нисколько не беспокоит?..
― У меня к тебе предложение, ― неожиданно заявляют мне, продолжая держать за подбородок и заставляя смотреть в нахальные синие глаза. Завораживающие глаза, которые ещё и чуть темнеют, делая цвет по-особенному глубоким…
Невольно облизываю губы, слабо улавливая смысл происходящего. Ноги почти перестают держать, хотя выпила вроде не так уж много. Меньше, чем когда поцеловала Илью…
Следующее, что я чувствую ― оцепенение. Тело словно перестаёт функционировать, а мозг погружается в смятение. Губы Ильи обрушиваются на мои внезапно, пропитывая вкусом алкоголя. Я не пробовала ничего кроме вина или шампанского и плохо переношу вкус крепких напитков, но от него пахнет чем-то сладким, медовым, дурманящим и обволакивающим.
Но нет... Я не должна этого допускать. Упираюсь руками в его грудь, внешне отталкивая силой, но мысленно чуть ли не умоляя остановиться. Почему он позволяет себе такое со мной вытворять? Почему... Почти позволяю я?
А ведь Илья не сдаётся. Неумолимые пальцы ощутимо надавливают мне на челюсть, заставляя открыть рот. Тёплый язык дотрагивается до моего и, облизав кончик, углубляет поцелуй.
О Боже…
Его свободная рука притягивает меня ближе, а вторая перемещается с подбородка к шее, медленно, плавно, контрастно нежно по сравнению с жадным поцелуем.
Сейчас у меня буквально последний шанс, чтобы оттолкнуть Илью. Пока я ещё не настолько сошла с ума, пока соображаю… Достаточно соображаю, чтобы протестовать внутренне, но слишком слаба, чтобы выражать это внешне.
Непривычная смесь неправильного удовольствия и желания концентрируются в районе губ, которые чувствуют засасывания, влажные касания языка и слишком чувственные для нетерпеливых движения. Задрожав, сдаюсь. Руки сами собой поднимаются выше, обнимая Илью за плечи.
Этот поцелуй почти заставляет забыть о том, где мы находимся. В нём как будто слишком много всего, но и недостаточно одновременно, распаляет непривычно. Жар от мужских рук остаётся везде, где Илья касался: на бёдрах, спине, платье, щеках, подбородке, шее.
Он всё-таки отрывается от меня, но не делает даже шага назад. Мы дышим, как после марафона, почти касаясь друг друга губами, прежде чем Илья распрямляется, а я опускаюсь, только сейчас осознав, что на цыпочках стояла.
― Так вот о предложении, ― заявляет Илья, будто ничего такого не произошло. И будто он не продолжает держать меня в объятиях. ― Тебе пора уже признать, что ты кайфуешь от наших поцелуев не меньше, чем я. Но я понимаю, ты правильная девочка, и просто так со мной грешить не будешь, ― быстрая усмешка на его губах сменяется вполне серьёзным выражением. ― И на свидание ты со мной не хочешь. Зато хочешь узнать чуть больше, чем я предлагаю. И сегодня я готов дать тебе послабления.
Я всё ещё с трудом соображаю. Только и могу, что оглянуться назад, проверяя, нас застали или нет. При этом даже руки Ильи от себя не убираю.
— Ты хотела заглянуть в мой телефон, ― неожиданно слышу решительное продолжение. ― Я дам тебе такую возможность. Взамен всего на пять минут ты отключишь голову и позволишь мне показать тебе, как нам может быть хорошо вместе.
Я резко вспыхиваю и высвобождаясь из его рук.
— Ты думаешь, мне так интересно, что у тебя там в телефоне, что я готова переспать за него? ― выпаливаю и, кажется, довольно громко.
Офигеваю с Евы. Выпалить такое на полном серьёзе… Кажется, я пережестил с подколами и откровенным флиртом, раз она считает, что я ей тут секс предлагаю.
Не то чтобы я против такого варианта, конечно, но всё же не идиот и не настолько пьян. Знаю ведь, что не пойдёт она на это. И не уверен, что хочу такой лёгкой победы — только не с ней.
К тому же секс за пять минут... Хм. Спишу такое предположение на неопытность девчонки.
Ева растерянно оборачивается, проверяя, не услышал ли кто её выпад. Мне это даже неинтересно — смотрю на неё. Я уже давно решил, что даже факт моей дружбы с Антоном помехой не станет. Вот мои проблемы — да, другое дело, но не настолько уж серьёзное, чтобы я загоняться начал. Мне что теперь, не пытаться жить? Всё под контролем ведь.
Кажется, нас всё-таки не слышали, потому что Ева уже не так взвинчена, почти спокойно ко мне обратно поворачивается.
— Я не предлагаю тебе секс за телефон, ты что, — решаю ответить ей именно сейчас, когда, наконец, способна меня слышать. — Как ты заметила, я сначала поцеловал, чтобы убедиться, что ты тоже от этого кайфуешь. Никакого секса. Просто дай мне пять минут любых действий. Раздевать не буду, в трусы лезть тоже. Взамен хоть всю ночь мой телефон изучай.
Вижу, как она колеблется, всё же предложение для неё заманчивое. И не только тем, что возможность хоть что-то обо мне узнать есть. Хотя Ева, конечно, ничего такого у меня в телефоне не найдёт — для таких дел у меня телефончик другой есть, кнопочный и старый. А на остальное мне пофигу, пусть хоть мои переписки с девчонками читает. Я пока свободен, имею право. Может, даже хорошо, если поревнует.
Ведь я вижу, что ей не только в телефоне моём поковыряться хочется. Ей и предложение про пять минут побыть в моей власти очень даже зашло. Щёки слегка краснеют, выдавая, что и сейчас Ева именно об этом в первую очередь думает.
— Достаточно ли я пьяна, чтобы пойти на это… — проговаривает она, как бы размышляя вслух, а на деле оправдываясь передо мной.
Опять прикрывается типа опьянением, как после того поцелуя. Выставляет свою якобы неспособность соображать трезво как щит, хотя я прекрасно вижу, что Ева очень даже владеет собой и сейчас, и тогда тоже. Но подыграю без проблем, если это поможет ей согласиться. Отпугивать уж точно не собираюсь.
— Я вот достаточно пьян, чтобы
