раскрытый, полный, обильный. О да, кто-то обильно на мой хер росы напустил.
И трется.
Трется об меня голодной писюшкой. Завитки от влаги и пота блестят, балдею от того, как ее пушок касается моей кожи, нежные, тонкие волоски у писюхи. Чуть-чуть трогаю их пальцами, пробираюсяь через завитки к клитору.
Немного нажал, теребя, Санька выгнулась, буквально наскакивая тугой дырочкой на кол, готовый ебаться.
Кажется, притормозить, это не наш вариант.
Сама же голодная, а!
Последняя пауза — на ней слишком много одежды. Ее верхняя одежда отправляется рывком в сторону.
— А ты? — пьяно шепчет малыха, подкрадываясь пальцами под мою футболку.
И я, блять, бомблю, от этой фразы.
Нереально бомблю!
Снимаю с себя футболку, чувствуя, как по торсу путешествуют ее тонкие пальчики, зачарованно так, несмело. Блять-блять-блять…
— Давай потом… — шиплю, когда от ее вкрадчивых движений сердце вот-вот откинется.
А я еще даже головкой в расщелину не вошел, все у входа мажусь.
— Потом?
— Да-да… Сюда иди, — жадно целую ротик, она сплетается язычком с моим, старательно двигая восьмерки.
Прямо чувствую, как она пытается за мной повторить, как ловит мой рисунок и выводит его. В школе, небось, отличницей была. Хорошая девочка с жутко мокрой, голодной писей…
— Расул! — вскрикивает мне в рот, вспыхивая телом, когда раздутая от похоти головка, раздвигает тонкие лепестки входа.
Я уже немного в нее погружался. Но то было сзади, сейчас ощущения иные, и я хочу… хочу видеть.
Поднимаюсь, опускаю взгляд…
— Аааааа…
Я сам стону от вида, как ее молочные губки мой темный член обтягивают.
Двигаю вперед-назад немного, под чмокающие звуки нереально мокрой писи.
Кайф.
Сумасшедший.
Даже головкой дразнить, понемногу ныряя, нравится.
Ускоряюсь.
Пот льется градом, я не прекращаю движений, чувствую, какой чувствительный у нее вход и как ей нравится, когда я врываюсь в нее. Саня царапает мои плечи беспомощно, постанывает мое имя.
Ее вход сжимается тугим кольцом вокруг моего члена.
— Расул! Расул… Х-х-хватит! Хватит, — закатывает глаза. — Аааа…
— Сюда смотри.
Я перетягиваю ее взгляд. Крепко обхватываю крохотную попку с двух сторон, долблю головкой в ее тугую дырочку, чувствуя, как кончает, орошая диван влагой.
Меня штормит.
Вдоль всего позвоночника проносится цепочка термоядерных реакций. Взрыв за взрывом. Каждую ее эмоцию ловлю, смакуя. Никогда еще от вида оргазма не вставляло, как сейчас, и это… просто капитальный разъеб всех моих представлений о сексе.
И ведь я толком еще не трахнулся, пора устроить полное погружение.
Наверное, она будет пищать.
Но лучше сейчас, на кайфе рвануть поглубже.
Делаю толчок бедрами, позволяя себе.
Да…
Рычу, вбиваясь на всю длину, каждый сантиметр дичайще напряженной плоти обласкан ее тугой, как перчаткой, писей.
Конец лишь на секунду касается тугой, упругой, вибрирующей преграды. Нажим, тонкий звон, громкий крик, меня топит…
Двинулся вперед с хрипом, вогнал до предела и сразу же откат.
Член мокрый, в красных разводах.
В воздух подкидывает нотки металла.
Втягиваю их алчно, заводясь еще больше.
Вид и запах ее крови меня подстегивает, я толкаюсь быстрее и сильнее, входя по мокрому, по тугому, по раздерганному.
— Расул! — ревет.
С трудом отвожу взгляд от разъеба, что творится между нашими телами — там полно соков, крови, пота…
Заставляю себя наклониться к ревущей девчонке, лупит меня по плечам.
— Больно!
— Сейчас кайф будет.
— Нет…
— Спорим?
Раскраснелась от траха и глаза блестят жизнью, слезами, пережитым кайфом и… возмущением!
Трогаю языком заплаканную щечку. Горьковато-соленые, горячие капельки — последний мазок в картину неебически вкусного траха. Да… да, то, что надо…
Начинаю зализывать ее мордаху, покусываю осторожно. Вес тела на одном локте держу, пальцами второй руки завожу ее клитор, оживающий под пальцами.
Движений членом не прекращаю.
Нет…
Не потрахивать ее хотя бы в замедленном темпе выше моих сил. Шипит, ругает меня, трясется и… наполняется приятными судорогами, от движений пальцев.
Сильнее сжимается вокруг члена. Требовательнее.
— Вот так, да… Сейчас потрахаемся.
Наконец, потрахаемся…
Расул
Кайф запредельный.
Всегда предпочитал девушек помладше, у которых тоннель еще не теряет хватку, способен стиснуть тесно, крепко под корень взять и доить, доить сладко семя из переполненных яиц. Но и с этим не всегда попадал в десятку.
Есть девки, лишь немного постарше Саньки, но с такой раздолбанной пиздой, в тряпочку… Танк дулом воткнется, та и не поморщится. Таких только в жопу долбить можно, если задний вход еще туго держит.
Недавно такую встретил, вроде молоденькая, а прохаванная, пластику явно заказывала, что сузить дырочку, а поработать интимными мышцами не догадалась.
Не зря я вспомнил Дарину — у той не только дыхательные и ментальные практики наработаны, она еще и вагиной член неплохо так обсасывает, хвалилась, что интимной гимнастикой занималась, могла даже вагинальные шарики туда-сюда гонять, чемпионка по пиздатой гимнастике.
Но этот крышесносный опыт и умение вогнать мужика в раж сейчас меркнет перед тем, как моему члену кайфово в дырочке, сочащейся алым.
Каждый толчок, движение, вены горят, кожа обласкана скользкими соками и кровью, бляя…
Я не испытывал такого удовольствия толкаться в тугую щелку, с чмоканием раскрывающей перед моим тараном.
Если все бабы — удобоваримая хавка, то эта — лежащая подо мной, просто вкуснятинка.
То самое блюдо, которым объестся хочется так, чтобы тошнило, но ни от одного кусочка отказаться не в силах. Ни даже от самой маленькой крошечки. Обхватив Сашу под напряженную попку, скольжу пальцами между ягодиц, понимая, что липкой влаги до самого ануса натекло.
С трудом сдерживаюсь, чтобы ей еще и зад не попробовать. Хотя бы пальцем.
Сглатываю жар мыслей, но член от едва мелькнувшей фантазии так дико таращит, что кончаю еще в процессе.
Втыкаюсь, кончаю, вынимаю, продолжая в процессе извергать потоки спермы.
Тяну пальцы девчонки на хер, торчащий колом, громко стону, матерясь. Она в шоке смотрит, как из меня вырывается каплями, брызжет, будто в дикой порнухе. Я сам в ахуе: устроил разнос. Весь в кровищи…
Последние минуты запредельного кайфа, остроты реакций.
Выдержка трещит, но все же я себя в кучу сгребаю, и падаю, но придерживаю тело, ставшее тюфяком.
— Ты как? — тяжело дышу.
Блять, как круто… Тело поет. Мысли в небо. Сердце таращит во все стороны.
— Я… Ага… — кивает девчонка.
Мордашка красная, как у вареного рака, опухшие глаза от слез не просохли. Знаю, что кончала, когда я только начал в ее дырочку болтом толкаться. Но
