— Алик, мне все равно, — и мне действительно было все равно. Я не стала даже напоминать ему про деньги, которые он взял тогда у тех. Не хотелось слушать его оправдания. — Я надеюсь, с Викой все хорошо. А сейчас извини, я пойду.
— Женя, — окликнул он меня, и я остановилась. — Разве так бывает? Что тебе вдруг стало все равно? Мы же одиннадцать лет… тогда он был рядом с тобой, а сейчас? Вы все равно вместе?
— Неважно, Алик. Неважно, почему это случилось. Важно то, что ты…мне больше не нужен. Извини.
Он смотрел неверяще. Он слишком привык к моему преклонению, моей податливости, тому, что я всегда жду. И сейчас не хотел выпускать меня из своих рук, своей власти.
— Пока, — сказала я и открыла дверь подъезда. Цепляться за неё подобно Эльзе он не стал.
Утром я проснулась от запаха мандаринов. Сумасшедшая мысль мелькнула — Адам здесь. Я вскочила с кровати и побежала на кухню. За столом сидела Эльза и чистила мандарин.
— Какого хрена? — возмутилась я, останавливаясь, как вкопанная.
– Просто на своей территории ты более разговорчива. Вот и все.
Я пригляделась к ней. Под глазами тени, сами глаза красные, уставшие, словно она не спала уже несколько дней. Вздохнула, поставила на плиту чайник.
— Не приходил?
— Не приходил, — пожала плечами я.
— Ждёшь?
— Не знаю, — отчего-то с ней, такой сумасшедшей, хотелось быть откровенной. — Хочется верить в сказку, но сказок же не бывает. А так как бывает — нет, не хочется.
Я налила себе чаю, подумала, налила и Эльзе. Она дочистила мандарин и отложила его в сторону. Придвинула к себе чашку и уставилась в неё. Я уже начала к ней привыкать, но она утомляла.
— Приехал он. Вчера видели. Я надеялась, что ему хватит ума просто исчезнуть, но видимо, не хватило.
Я пила чай и ела мандарин, почищенный Эльзой. В последние дни мандарины и чай являлись основной моей едой. Она же, словно вспомнив про чай, бросила в него кубик сахара и снова замерла, наблюдая за тем, как он тает на дне чашки. Лучше бы кричала право слово, хоть какое-то развлечение.
— Не ходила бы ты ко мне что ли. Тем более без приглашения.
— Больше не буду, — покорно согласилась она. — Давай, я тебе телефон подарю? А то как в пещерном веке. Не телеграммы же тебе слать. А в гости не зовёшь…
— Не надо. Я привыкла уже. Ты ко мне приехала смотреть в чай? — не выдержала я.
Эльза, опомнившись, отхлебнула из своей чашки.
— Я тебя не понимаю. Ты хочешь или нет, чтобы он вернулся? Ты противоречишь сама себе. То жалеешь, что он не сбежал, то живёшь под моими окнами, его поджидая.
— Он мне нужен, — она посмотрела на меня, и я видела в её глазах испуг и растерянность. — Только он может меня спасти. Но лучше бы он убежал. Быть может, все рассосалось бы само собой. Я так устала, так устала…
— Допивай чай. И не приходи больше, пожалуйста.
Я поставила свою чашку в мойку и ушла в ванную. Надеялась, что пока принимаю душ, Эльза тоже рассосется сама собой, как её проблема. Выходя и вытирая волосы, заглянула на кухню — пусто. Вздохнула было с облегчением, но радовалась рано. Она не ушла далеко, лишь до единственного в моей комнате кресла. Вытянула длинные красивые ноги в сапогах, которые и не подумала снять, и спала. Я выругалась. Ну что теперь с ней делать? Легонько потрясла её за плечо, никакого эффекта.
— Эльза, просыпайся и выметайся, — громко сказала я. Впустую.
Села на свой разобранный диван. Посмотрела на неё. Даже сейчас, донельзя измученная, она была слишком красивой. Нельзя столько красоты давать в одни руки. Красота портит людей, заставляет их верить в свою исключительность. Я сняла с неё сапоги, поставила их в коридоре у двери и решила ждать.
Странно, но сейчас, когда в квартире был кто-то, кроме меня, я чувствовала себя лучше. Я нуждалась в людях больше, чем хотела себе признаться. За час, что она спала, я навела порядок, разобрала гору рисунков, скопившихся на подоконнике, приготовила настоящий обед, который мне не хотелось есть. А через час позвонили в дверь. Я распахнула её, забыв поглядеть в глазок. За ней стоял мужчина под два метра ростом и, наверное, столько же в ширину. Косматые брови, лысая бугристая голова под дурацкой вязаной шапочкой. На мгновение я опешила, а потом поняла.
— Вы Вадим, наверное? — он кивнул. — За Эльзой? Так она спит.
Я махнула рукой в сторону комнаты. Вадим взял её сапоги, обул хозяйку, а затем ловко подхватил её на руки. Я посторонилась, пропуская их.
— Спасибо, что позвонили, а не зашли так просто…
Мне показалось, что он улыбнулся. Но ручаться бы не стала. Побежала к окну и вскоре увидела, как Вадим осторожно устраивает спящую Эльзу на сиденье огромной чёрной машины. Вскоре, машина, мигнув фарами, выехала со двора. Что же, надеюсь, Эльза теперь вернётся не скоро. Может даже вовсе не вернётся…
Вечером я читала. У меня появилось столько времени, что я не знала, куда его девать. Из прихожей заскрежетал открываемый замок. Я отложила книгу. О боже, неужели Эльзу хватило лишь на двенадцать часов? Она же обещала…хотя о чем я? Разве она в состоянии сдерживать обещания? Я встала и, кипя негодованием, отправилась ей навстречу. Однако меня ждал сюрприз — в прихожей, покачиваясь, стоял Алик. Увидев меня, он глупо улыбнулся. Я сложила руки на груди и прислонилась к дверному косяку.
— А вот я, — сказал Алик. — Пришёл.
— Я вижу. А зачем?
Он прошёл мимо меня в комнату, сбросив ботинки посреди прихожей. От него пахло уже знакомой мне, выбранной Викой туалетной водой и алкогольными парами. Тяжело осел в кресло, в котором утром спала Эльза. Я повернулась за ним.
— Алик, ты зачем пришёл? — повторила снова я.
— А куда мне ещё идти? Я привык, — развёл руками он.
Я не знала, что с ним делать, как ему объяснить, что его здесь не ждали и не будут ждать. Никогда не видела его таким пьяным, это прерогатива жён. Я была выходная, праздничная…
— Алик, иди домой, — мягко попросила я.
Он вскинул на меня глаза. Выглядел он побитым щенком, мне стало его жалко — каким бы он не был, я была с ним одиннадцать лет. Одиннадцать лет — это срок.
— Разве так бывает? — снова завёл ту же песню, что и накануне. — Чтобы любить, а потом бац, и не любить?
— А может это и не любовь была?
— А что?
— Привычка, болезнь…
— Херня, — закричал Алик, вставая. Если ранее я смотрела на него сверху вниз, то теперь дело обстояло наоборот, он написал надо мной. — Все у нас было нормально…пока не появился этот пижон-бомж! А ты потекла, как сучка последняя, как шлюха! Ну вот скажи, чем он лучше меня, чем?
Алик схватил меня за руки и кричал в лицо, буквально брызгая слюной. Если сначала его визит вызывал у меня досаду, то сейчас я уже по-настоящему его боялась. Я не узнавала его, в его глазах не было и толики разумности — лишь слепая ярость напополам с обидой.
— Шлюха, — снова повторил он, смакуя слово. Я сжалась, не зная, чего ожидать. — Если ты с таким удовольствием трахалась с ним, чужим непонятным мужиком, почему бы не трахаться со мной? Так сказать, по старой памяти…
Он дёрнул меня за руку, чуть не выворачивая её из сустава, и бросил на постель. Я хотела было метнуться в сторону, но не успела, Алик навалился всем телом, подминая под себя. Таким родным, знакомым телом…но то, что он хотел сделать, было противоестественно, так нельзя, это несправедливо, пользоваться тем, что ты сильнее! С этим я не могла, не хотела мириться. Руки его, безжалостные, сильные рвали на мне одежду и тискали, причиняя боль. Я извивалась, пытаясь вырваться, оттолкнуть его, но все напрасно.
— Не трепыхайся, детка, это было у нас сотни раз…и очень даже неплохо получалось.
Он чуть отстранился, избавляясь от одежды, я сумела толкнуть его ногой. Пьяный, с запутавшимися в не до конца снятых брюках ногами он упал с дивана на пол, я же, не теряя ни секунды драгоценного времени бросилась в прихожую, потянулась к замку — дверь была закрыта всего на один. Я успела открыть его, толкнуть дверь, но Алик меня настиг. Взревел, дергая меня за волосы назад. Из моих глаз брызнули слёзы. Боль была такой сильной, что я обмякла, теряя волю к сопротивлению. Словно куклу Алик вновь бросил меня на постель, навалился, дыша перегаром, я зажмурила глаза, смиряясь с тем, что сейчас произойдёт. У меня не было выбора. Оставалось надеяться, что, унизив меня, утолив свою похоть, он уйдёт, и я смогу зализать свои раны в одиночестве. Затрещав, порвались трусики, Алик отбросил их в сторону, коленом раздвигая мои ноги. Меня замутило, стало тяжело дышать, в глазах потемнело, в голове билась одна мысль — скорее бы это закончилось, умоляю, скорее…Но это и не успело начаться.
