не нужно ли чего, интересуется нашими планами. И даже уточняет, как прошёл день. Причём у нас обеих.
— Нет, мы уже ложимся.
— Так рано? Я не буду напрягать. Реально минут на десять.
Чувствую себя хуже некуда. И хочется поскорее закончить разговор. Веки словно налиты свинцовой тяжестью. И голова чугунная.
— Давай в другой раз.
— Не хочешь меня видеть?
— Я просто устала. С ног валюсь.
— Ян, — подозрительный тон, — а что у тебя с голосом?
— Нормально все у меня с голосом. Не переживай. Всего лишь нужно выспаться. Ты извини, мне идти надо.
— Ладно. Я что хотел сказать. Завтра освобожусь пораньше. Можно я Карину сам с танцев заберу? А потом зацепим тебя и погуляем все вместе.
Несмотря на своё ошеломление и состояние нестояния, я улыбнулась в трубку и мягко возразила:
— Нет.
— Почему?
— У тебя нет детского кресла. А это небезопасно.
— А я прямо сейчас заеду в магазин. Это ж не проблема.
— Я подумаю, — мне будет комфортнее самой съездить за дочерью. Как-то непривычно полагаться на кого-то. А на Рому тем более. Но спорить не готова. Не тот момент. — Завтра решим.
Но «завтра» меня разочаровало ещё больше.
Утром было тяжело разлепить веки, голова ужасно болела. Температура. Давление на виски. Как же я ненавижу болеть! Кажется, я совсем расклеилась. Да и голос простуженный.
Пришлось предупредить помощницу, что сегодня меня не будет. Карину отвела в сад, а сама вернулась домой и уснула сразу же, как только голова коснулась подушки. Все утро проплыло, будто в тумане.
Разбудил меня неожиданный вызов от Антона. Благополучно его проигнорировав и постаравшись выбросить из памяти нашу недавнюю встречу, где я честно призналась, что не смогу ответить ему взаимностью и попросила принять это как данность, я снова закрыла глаза. Минут через десять вызов повторился.
Когда я нехотя ответила, Антон ошеломлённо спросил, что у меня с голосом, и уточнил, не нужно ли чего. Разговор получился неловким, скомканным. Даже нервным. Осознание того, что мужчина не хочет добровольно отпускать ситуацию, удушающими тисками сжимает горло. Когда разговор наконец закончился, я вздохнула свободно. И откинулась на подушку.
Вновь прикрываю глаза, но на душе неспокойно.
Состояние ужасное. Как будто меня танк переехал. Сегодня хочу как можно меньше телодвижений.
Я закинула в себя таблетку жаропонижающего, запила половиной стакана воды и задумалась. Рома же хотел Карину забрать с танцев. Ничего страшного ведь не случится, если я сегодня сделаю исключение и позволю ему съездить?
Даже не так. Я позвоню сама и сообщу, что ехать просто не в состоянии. Попрошу забрать дочь из сада и привезти домой. Вроде бы ничего такого, но на просьбу нужно решиться морально. Надеюсь, я не совершаю ошибки...
— Да конечно, о чем разговор, — деловой тон, бесстрастный, сухой. Вчера в мужском голосе присутствовало намного больше эмоций. Может, не стоило просить? Да, наверное все же следовало самой ехать, хоть и плохо мне... — А что с тобой? Температура, кашель?
— Да. Я бы не просила, но так плохо себя чувствую... — зачем-то начинаю оправдываться. — Представить не могу, что придётся из кровати вылезти ещё и вечером.
— Услышал.
Ни одного лишнего вопроса не прозвучало. На сердце резко потяжелело, когда я услышала в трубке короткие гудки. Лучше бы, конечно, позвонить няне, но она с самого начала предупредила, что не сможет мотаться по городу в вечернее время. А заниматься и гулять с Кариной сможет только дома или неподалёку.
Когда минут через сорок из прихожей раздался звонок, я отворила дверь. И удивленно столкнулась с непроницаемым янтарным взглядом.
Рома по-хозяйски небрежно вошёл в квартиру, а меня вдруг обожгло мыслью, что мы с ним за столько времени впервые остались наедине.
— Лекарства, — мужчина приподнимает на уровень моих глаз небольшой пакет из аптеки. И за ним ещё один. Побольше. После чего звучит сухое пояснение. — Фрукты.
Передаёт пакеты мне и совершенно шокирует следующим заявлением:
— Дай форму для танцев, я сам съезжу, а ты пока поспи.
Узнаю Беркута. Спокойно. Рассудительно. А сегодня даже и возражать не хочется.
Уже в дверях он обернулся и посмотрел на меня странным взглядом. Как будто внутренне сомневался. Или не был уверен, что я подчинюсь. И все же бескомпромиссно заявил:
— Вечером я вас к себе забираю. На все выходные. Сложи, пожалуйста, вещи, которые вам понадобятся.
Меня вдруг обдало жаром. Я совершенно смутилась.
Сложновато с ребёнком, особенно когда голова раскалывается, безумно хочется спать и даже разговаривать тяжело.
— Это лишнее. Я буду благодарна уже за то, что ты ее на танцы свозишь.
— Яна. Твоё геройство ни к чему. Посмотри в зеркало. Ты как тень, — очень приятно, ага. И так настроение ни к черту, а он ещё добивает. — Я же вижу, что тебе плохо. Тебе нужно отлежаться, набраться сил, выспаться. А за Кариной следует приглядывать.
В этот момент я закашливаюсь и понимаю, что мне действительно паршиво. И я буду благодарна за любую помощь. К Лидочке не поеду, мало ли что. Ещё заболеет. Да и Рома может... Нехорошо это.
— Ром, это необязательно. Ты ж сам можешь заразиться.
— У меня организм сильный. Хочу отвезти вас загород. Свежий воздух и все дела. Вам там обеим лучше будет. А Карина под моим присмотром.
— А Лена будет тебе помогать присматривать?
— Об этом и речи нет. Мы с Леной больше не видимся.
— А что так?
— А как у тебя с Антоном дела? — неожиданно давит встречным вопросом в лоб, и я теряюсь. Говорить, что теперь тоже не видимся, не хочу, мало ли что. А так хоть какая-то ширма. Но главное не это.
— Вы знакомы?
—
