— В догонялки играл. И тебе там было не место.
— Опять Марию Сергеевну шугал? Дон прекращай! Тебе баб мало? Что ты до неё докопался?
— Миха, давай без твоих нравоучений! И так башка трещит... Вспомни себя, как ты за Соней хвостом волочился.
— Так я не вёл себя как шизоид. А ты реально из-за преподши ёбнулся. Не удивляйся, если она в один прекрасный день сбежит из города.
— Найду.
— Дебил! — бросает друг в сердцах и уходит.
На пару социологии вместо Маши приходит Варданян читать лекцию, объявляя, что Клинская заболела.
Леший бросает на меня многозначительный взгляд.
Понял, да?
Заболела...
А может, сбежала?.. От тебя подальше...
Глава 23
Маша спит, тихо посапывая мне в плечо. Улыбается во сне. Это от счастья или удовлетворения? За ночь все соки из меня выжала. Я опустошён... Но это ненадолго.
Уже чувствую, как внутри медленно поднимается волна горячей крови, разливающейся по венам, от воспоминаний как она стонала и отдавалась мне. И если бы не мысли в голове, что ей нужно отдохнуть после бессонной ночи, то взял бы прямо сейчас.
Машенька, моя любимая Машенька...
Рука тянется к волосам, которые упали на лицо и прилипли, поправляю их, открывая милое, почти детское, личико. И не скажешь, что она старше меня на пять лет — девчонка совсем.
Она возится и поворачивается на другой бок, выгибаясь, открывая спину и немного попу.
Ррр... Желание впиться в неё пальцами очень сильно. А ещё отыметь не в ту дырку...
Беги, Тихий, отсюда...
Пока опять крышу не снесло. У тебя ещё дела на сегодня в посёлке запланированы. Медленно, чтобы не разбудить Клинскую, встаю с кровати.
Матрас скрипнул. Сука, продавец говорил, что он бесшумный. Ещё и жесткий. Вернуться и голову ему оторвать?
Но Маша только откинулась на спину и раскинула руки.
Блядь-ь... Зависаю, глядя на её обнажённую грудь. В голову с шумом ударяет кровь. А по телу ползёт электричество.
Вали! Пусть спит.
Смываю с себя весь пот, что вышел из меня за ночь. Я, наверное, пару килограмм сбросил. Есть какая-то лёгкость в теле. Или это я на крыльях любви летаю?
Надеваю свободные белые штаны. Застёгивая пуговицы на рубашке, услышал, как с кровати поднялась Маша.
— Куда ты такой красивый? — смотрит сонно, заворачиваясь в покрывало.
— Надо съездить в посёлок, купить продукты и горючку для генератора.
— Подожди немного... Я с тобой...
— Нет, Маша. Ты останешься здесь. — Жёстко.
— Что? Почему? Боишься, я начну помощь просить и рассказывать всем про моё похищение?
— Не боюсь, — обнимаю её за плечи. — Мне нужно съездить ещё в одно место. Там я должен быть один... И потом тоже нужно время...
— Хорошо...
Она всё поняла…
— Спасибо! — целую мельком, чтобы снова голову не снесло. — На выходных можем поехать на пару дней в город.
— Здесь и город есть?
— Да. До него сотни полторы километров.
Она порывается уйти, но возвращается и смотрит с подозрением.
— Не в предохранителе дело, да?
— В нём, — посмеиваюсь. — У меня есть запасные...
— Вот ты гад! Я же там всё исползала в поисках этой хренотеньки. А ты смотрел и издевался!
— Ну, извини... Это урок...
— Скотина! — хватает со стула щётку для волос и кидает в меня.
Уворачиваюсь и в один прыжок подхватываю Клинскую на руки и поднимаю в воздух.
— Отпусти! Мне страшно... Уронишь!
— Никогда и ни за что, — ставлю её на пол и обхватываю лицо руками. — Машенька, ты для меня самое дорогое в этом мире...
Целую нежно, она тянется к шее и обнимает. У меня внутри начинается растекаться тепло, оседающее в паху.
Я всё ещё с трудом осознаю, что она сдалась и теперь моя.
— Маша, мне пора...
— Ты же не долго?
— Я постараюсь.
Проехав несколько сотен метров по лесополосе, замечаю какое-то движение в кустах.
Из них величаво переваливаясь на кривых ногах, вышла медведица и пара медвежат.
— Пиздец...
Торможу и пропускаю эту тройню через лесную дорогу. Мать замечает машину и встаёт на задние лапы.
— Иди-иди, не собираюсь я вас трогать...
Медведица словно поняв меня, опускается на все лапы и подгоняет детёнышей к кустам. Скрываются в лесу.
Трогаюсь, но проехав метров сто, понимаю, что душу гложет волнение за Машу. Дом достаточно близко...
— Твою мать! — разворачиваюсь.
Возвращаюсь и застаю Клинскую стоящую наклонившись над столом, замотанную полотенцем. Только помылась. Взгляд падает на её пятую точку, почти неприкрытую полотенцем. Она без трусиков.
Жесть...
Возьми себя в руки, тряпка!
— Собирайся, поедешь со мной.
Она пугливо поворачивается и смотрит на меня большими глазами. Вынимает из ушей наушники от старенького МП3-плейера, который нашла здесь в одном из ящиков. Я его забыл, когда был последний раз.
— Ты меня испугал! Ты же хотел...
— Знаю. Я передумал. Жду тебя в машине.
— Хорошо...
Побежала к шкафу.
Я вышел на улицу, сел в машину и врубил кондей на полную, чтобы охладить салон и мои мозги.
Думал, получив своё станет легче... А нехера! Нахлобучивает ещё сильнее. Сразу включается память, подкидывающая картинки прошедшей ночи.
— Я готова! — запрыгивает на пассажирское место Маша.
Когда есть большое желание, то и собираются девушки быстрее?
Глаза скользят по сарафану на тонких бретелька. Миленький... В цветочек...
Вниз на стройные ножки, которые едва им прикрыты.
Алка, сучка! Не могла в пол купить?! Зачем такой короткий?
— Нравится? — улыбается мне, поигрывая бровками.
— Как сказать...
— Что не так?
— Мне нравится. Но не слишком ли откровенно?
— Так! Я буду носить что хочу. Я уже слушалась одного, который мне платья выбирал, — злится на моё недовольство.
— Значит, тот чехол на вечере — его выбор, — посмеиваюсь и завожу машину. — Ладно, задница и грудь прикрыты, и на том спасибо.
Чувствуя свою победу, откидывается в кресле.
— Почему передумал?
— Понял, что и часа без тебя не протяну, — отшучиваюсь и беру за руку.
Не говорить же ей, что рядом с домом трое медведей шастают. Шанс, что они бы пришли к дому — ничтожно мал, но... а вдруг...
Сижу и перебираю тонкие аристократические пальчики.
— Ты играешь на чём-нибудь? — почему-то мне кажется, что она занималась музыкой.
— Да... На нервах...
— В этом ты виртуоз. Но я серьёзно...
— Пробовала в детстве. На арфе... — опускает глаза в пол.
— Арфа? Странный выбор.
— Мне казалось, что это так волшебно — добывать звуки из такой огромной штуковины. Но быстро поняла, музыка — не моё, после того, как стёрла пальцы в кровь.
— И это единственные трудности, которые тебя остановили? — она же упёртая.
— Нет. Арфа стоит нереально дорого.
Меня разбирает смех.
— Похихикай-похихикай... Легко смеяться, когда вырос в богатой семье. А я росла в обычной — где люди живут на зарплату, а крупные покупки делают в кредит...
— Я не хотел тебя обидеть. Если хочешь знать, то меня тоже не сильно баловали. Да, на образование, спорт и отдых денег не жалели, но в финансах я до сих пор ограничен. У меня есть счёт в банке и акции, на проценты с которых я живу.
— Похоже, они не такие уж и маленькие, — покосилась на меня. — Ты тратил на меня немалые суммы.
— Не важно... Мне для тебя ничего не жалко. Но то, что родители сплавили меня в армию — подтверждение строгого ко мне отношения.
— Когда ты узнал, что Казаков тебе не родной?
— Не помню... Маленький был. Но мне сразу объяснили, что родить — это не значит стать родителем.
— А твой настоящий отец? Ты его видел? — нервно сжимает мои пальцы.
— Нет. И не хочу. Он отказался от меня, чем лишил себя права называться моим отцом...
