Черт, я сама не знаю, что делать с собой. Я, возможно, сижу одна за столом, разговаривая сама с собой.
— Ладненько. Возможно, не певец. Что насчет актера? Нет, погоди. Я знаю. Боец MMA.
— Квотербек.
Мои внутренности задрожали. Даже если репортер уже подтвердил этот факт, то он по-прежнему ставит в тупик мой разум оттого, что мои галлюцинации были так точны. Если этот факт совпадает, то, возможно и другое тоже. Вряд ли конечно, но такая возможность действительно существует.
— Где?
— Дьюк.
Я потерла свои руки, скрывая озноб и в то же время радуясь еще одному сходству.
— Я тащусь от «Голубых дьяволов». И учусь в УСК. (Примеч. Блу Девилс (Blue Devils/Голубые Дьяволы) — мужская футбольная команда Дьюка (Duke))
Готова поклясться, что его губы дрогнули.
— Таким образом, ты понятия не имеешь, кто я?
— Жаль разочаровывать.
Он опустил взгляд.
— Ну, это что-то новенькое.
— Я тоже что-то новенькое, потому что не являюсь одной из тех фанаток, которые падают перед тобой на колени.
Дрю отвел свой взгляд, который можно было описать как смущенный. Приятно знать, что он не такой непробиваемый, как хочет казаться.
Нужно удержать превосходство. Кажется, это сработало с лифтом, потому что он сидит здесь. Так что я опустила руки, ухватилась за колеса, отодвигаясь от стола, и уехала прочь, не сказав больше ни слова.
Я уехала на своих условиях.
И он и его эго будут в порядке.
Следующий день я провела, печатая эссе по психологии, которое задал мой преподаватель в качестве «домашнего» экзамена. И как только отправила его, с моих плеч будто свалилось немного тяжести. Я стала на один шаг ближе к получению высшего образования. Это надо отпраздновать.
Я дразнила Дрю насчет ассортимента мужских журналов из магазинчика с сувенирами, но оказалось, что практически попала в цель. У них было все, что пожелаешь — включая бесконечный ряд банок с тянучками.
— Для человека на инвалидной коляске, ты действительно думаешь, что сладости отличная идея? — раздался голос Дрю где-то рядом.
Моя рука зависла над банкой с липкими червями, а затем я схватила горсть и запихнула их в рот. Обернувшись через плечо и удостоверившись, что несколько штучек болтаются, я засосала их, как ребенок спагетти.
Он взглядом изучал мой рот. И отвращение, как мне показалось, сменилось вдруг чем-то иным. Чего я никогда не видела в глазах «этого» Дрю. Желанием.
Я сглотнула.
— Уверена, что девчонка, которую я видела в твоей палате на днях, сдохнет, если съест за день больше десяти калорий, — я зачавкала, прожевывая сладости. — Но ты же меня видел? Я вешу приблизительно сорок пять килограммов и могу перехватить немного сахара.
Дрю посмотрел на меня, и тот странный взгляд испарился.
— Это твоя жизнь.
— Да. Моя, — я развернулась к кассирше. Она взвесила мой пакетик сладостей, и отдала его мне. Я протянула сладости Дрю, пока она проводила моей кредиткой.
— Угощайся.
Он посмотрел на пакетик, потом на меня.
— Я знаю, что ты хочешь эти сладкие штучки.
Дрю вырвал у меня из рук пакетик и засунул туда руку. Я сопротивлялась желанию ухмыльнуться, когда он схватил несколько штучек и закинул их в рот. Затем он взялся за мою коляску и вытолкнул меня из магазинчика.
Что за?
— В самом деле, я могу сама.
— Я уже делаю это.
И поскольку моя истерика и крики «помогите» вряд ли смогут его остановить, я позволила ему везти меня по холлу.
— Ты преследуешь меня?
Он проигнорировал меня, пока вез через раздвижные двери на улицу, избегая главного входа с настойчивыми репортерами.
— Не кажется довольно странным, что мы встретились в магазинчике сувениров в одно и то же время. Ты так не думаешь?
— Не совсем. Я не очень хочу находиться в своей палате, — признался он. — Вот и наворачиваю тут круги.
— Ты же понимаешь, что недавно вышел из комы, правда? Из всего, что я читала, ты не должен такое вытворять.
— И все же, я здесь
— Одно из небольших чудес жизни.
Он рассмеялся. Мне так хотелось, чтобы он был не позади меня. Мне нравится видеть это. Нравится видеть хоть какие-нибудь изменения в его холодных чертах лица. Показались ли при улыбке зубы или это была та дерзкая ухмылка «моего» Дрю? Зажегся ли огонек в его глазах?
— Ну, так сегодня никакой Сиськастой Бетти? — спросила я, пытаясь поддержать нашу светскую беседу.
Дрю подавил смешок.
— Сиськастая Бетти?
— Ты знаешь, о ком я говорю.
Он вздохнул.
— Да. Таких у меня в прошлом много.
— Стриптизерш?
— Она не стриптизерша, по крайней мере, я не думаю, что она стриптизерша, — он остановился около скамейки, которую мы делили в той «другой жизни», и сел.
Я глубоко вздохнула, ненавидя все эти моменты дежа вю.
— Она тебе не подружка?
Он покачал головой.
— Не подружка.
— Да. Наверное, так и есть. Ты слишком большая заноза в заднице.
Дрю приоткрыл рот.
— Настолько?
— Девушкам нравятся спокойные парни. Ты полная противоположность.
— Я знаю много девочек, которые не против такого.
— Помимо Сиськастой, не замечала здесь ни одной из них.
Он перевел взгляд вдаль.
Я должна была обрадоваться, что поставила его на место, но вдруг почувствовала себя дерьмово за свою неучтивость. Я не такая, как он. Я не задаюсь целью нарочно навредить другим.
— Ну, раз ты выздоровел, как думаешь, когда они тебя выпишут?
Он пожал плечами.
— Пытаешься избавиться от меня?
— Чертовски верно.
Дрю рассмеялся. Настоящим смехом. Глубоким и хриплым. Таким, который пробирает до пальчиков ног любого, кому посчастливилось его услышать.
Маленькая девочка с косичками бежала по дорожке за пожилым мужчиной. Когда они приблизились к нам, она споткнулась. Дрю вскочил и помог ей встать на ноги. Она улыбнулась ему гигантской щелью, где должны были быть ее передние зубы.
— Спасибо.
Он мягко потрепал ее за косички.
— Без проблем, малышка.
Мне с трудом удалось не растаять от их маленького разговора, но почему-то каждая клеточка моего существа жаждала прикоснуться к нему. Хотелось заставить его вспомнить меня. Вспомнить наши шалости. Вспомнить те возможности, которые существовали между нами.
Когда девочка убежала, он откинулся на скамейку и пошарил в моем пакетике со сладостями. Мы наблюдали за пациентами, посетителями и персоналом, проходящими по лужайке, словно мы гораздо ближе друг другу, чем просто два человека, разделившие пакетик сладостей. Но, по правде, это все, кем мы были.
