все равно что читать книгу, которую я написала бы сама, если бы послушалась совета Кары и принялась за мемуары. Странный это был опыт. Как будто мои воспоминания ожили, наполненные всеми сенсорными деталями. Каждая страница переносила меня обратно в то уродливое место в Огайо, где мы с Джейсом застряли на все наше детство.
И тем не менее, сам факт, что он прописал это все за меня, вызывал во мне злость, а вовсе не благодарность. Я все перелистывала книгу к первым страницам в поисках посвящения, но его так и не было. Он собирался протащить меня по моим болезненным воспоминаниям, украл мою историю и даже не подумал посвятить мне эту чертову книгу.
Поздним вечером пришел Тревор и принес с собой пиццу. Мы сели за барную стойку и поужинали в неловкой тишине. Я ждала, что он заговорит о вчерашней ночи. Он так долго просил меня поделиться с ним рассказами о моем прошлом, и вот я наконец сделала это. Но между нами ничего толком не изменилось, и теперь я чувствовала, что отдалилась от него еще больше, чем раньше.
— Так… чем ты сегодня занимался? — спросила я с набитым ртом.
— Тренировался, потом выпил пива с другим помощником тренера. А ты?
— Да ничего особенного. Стирка…
Тревор положил жирный ломтик на тарелку и, немного помолчав, спросил.
— Ты все еще переживаешь из-за той истории, которую вчера мне рассказала?
Той истории?
— Я раскрыла перед тобой очень травматичный эпизод моей жизни, а ты этого даже не понял! Тебе известно, как я не люблю копаться в своем прошлом, и еще эта книга совсем не помогает. Так что да, я чувствую себя малость дерьмово!
— Какая книга? — спросил он, вообще не уловив сути.
У меня будто бы что-то надломилось внутри, и прежде чем я смогла себя остановить, слова вылетели из моего рта.
— Я читаю книгу о себе, Тревор. Моя первая любовь написал целый роман о нашем детстве от моего лица, и книга стала настоящим бестселлером. И знаешь что? Я больше, чем просто расстроена по этому поводу. Я чертовски зла, опустошена и сбита с толку, потому что никогда в жизни не хотела вновь переживать те ужасные воспоминания, а еще больше не хотела, чтобы кто-то другой извлек из них выгоду.
Теперь он смотрел прямо на меня, его глаза расширились от шока.
— Что за… где ты, черт возьми, взяла эту книгу? Дай мне взглянуть на нее. — Никаких извинений за его бесчувственность. Никакого сочувствия по поводу того, через что я проходила. Типичный Тревор.
— Ни за что.
— Почему?
— Потому что она, в большинстве своем, о моих отношениях с другим парнем.
— Но если роман о твоем детстве, то вы же, значит, были совсем маленькими?
— Ну, я не видела его двенадцать лет, но наша связь была очень… — я сглотнула. — Прочной.
Он скрестил руки и скептически посмотрел на меня.
— Я не собираюсь ревновать из-за твоих детских отношений, Эми. Просто хочу знать, что он написал о тебе.
Внезапно я пожалела, что рассказала ему о Джейсе и книге.
— Просто дай мне дочитать ее. Она слишком личная, в этом все дело.
— То есть, всему миру можно ее читать, а твоему парню — нельзя, — он закатил глаза. — Это бредятина.
Я не ответила, а он не стал настаивать. Тревор был не совсем неправ, но и мне не нужно было оправдываться. Книга была личной. Если он хотел экземпляр, ему придется
купить его самостоятельно.
Сидя в тишине, мы закончили ужин, а затем переместились на диван, чтобы Тревор мог смотреть футбол, а я — свернуться калачиком и продолжить чтение. Он принял свою стандартную позу, развалившись на подушках, положив ноги на журнальный столик и заложив руки за голову. Мне показалось, что в его поведении было что-то не так. Мы только что поссорились, а он расслабившись сидел на диване, будто бы ничего не произошло. Будто бы все в порядке.
Неподготовленному глазу эта картинка показалась бы идиллией — словно мы очень близки, но на самом деле ни о какой близости речи не шло. Наши отношения протекали лениво. Конечно, он должен был бы сейчас делать мне массаж ног, а я — раскрывать ему свою душу, но вместо этого мы находились настолько мысленно далеко друг от друга, насколько это возможно. Просто… так было проще.
Из «Всех дорог между нами»
По дороге в Нью-Клейтон Паула снабдила меня всей необходимой информацией о моей будущей жизни. Мистер и миссис Келлер были парой под шестьдесят и брали опеку над детьми вот уже на протяжении тридцати лет. Я должна была стать самой старшей из пяти детей, которые в то время жили с ними, и это было здорово — мне нравилась мысль о младших братьях и сестрах, с которыми можно играть. Когда мы подъехали к старому желтому трехэтажному дому в викторианском стиле, у меня в глазах чуть ли не звезды светились. Он был похож на кукольный домик!
Паула считала, что мы с Келлерами отлично подойдем друг другу, и я не могла с этим не согласиться. Мне не терпелось познакомиться с новой семьей.
Дверь открылась, явив полную женщину с резкими морщинами в уголках рта и седыми волосами, уложенными короткой завивкой. Миссис Келлер распахнула дверь и сразу же обернулась, крикнув в глубину дома:
— София, ступай к себе в комнату! — ее громовой голос вынудил меня отшатнуться назад.
— Уже уходишь? Ты же только приехала.
— Я… я…
Паула заговорила вместо меня.
— Привет, миссис Келлер. Это Эмерсон. Ей пятнадцать, и она любит читать.
— Деточка, что случилось с твоим лицом?
— Мой… мой…
— Ее только что забрали из дома, где она жила со своим агрессивным отцом, — ответила за меня Паула.
— Мне все это известно. Слышала об этой истории. Я хочу услышать, как она разговаривает. В этом доме ты можешь говорить, сколько пожелаешь, Эмерсон, пока делаешь это уважительно. Понимаешь?
— Да.
— Он был работником той фабрики, не так ли? Никто из них не стоит твоего внимания. Что ж, заходи, чего ты ждешь?
Паула обняла меня рукой за плечо и повела в дом.
— Миссис Келлер, — заговорила она. — Могу я увидеть, где Эмерсон будет спать?
— Конечно. Следуйте за мной.
В доме пахло цитрусовым ароматизатором. Учитывая, что тут жило четверо детей, было очень тихо и спокойно. Держась за недавно отполированные деревянные перила, я поднималась по лестнице вслед за миссис Келлер и Паулой.
Паула — худощавая, стройная женщина лет тридцати, к тому моменту, как
