духу. Мы давно с ней работаем, и я ценю ее за открытость.
– Ничего такого, чтобы я вынесла из этого дома. Господин Волков, я слишком долго с вами работаю. За это даже не думайте. Но могу сказать, что Илана очень напугана. Боиться почему-то, что у нее ребенка заберут. И еще. Вас боится. Очень. Как только я сказала, что вы стоите за дверью, она еще больше плакать начала, в стену вся вжалась. Давление опять упало. Пришлось снова нашатырь давать. Потом только она пришла в себя.
Закуриваю снова. Не могу сдержаться. Эта птичка мне все мозги скрутит. С каждой минутой все веселее.
– Еще что-то? Как ребенок?
– Не могу сказать пока. Вроде нормально, организм молодой, еще держится, но лучше пусть сдаст анализы. УЗИ сделать надо. Я витамины назначила стандартные. Пусть принимает. И на учет станьте. Это обязательно, тем более что я так понимаю, это первая ее беременность?
Медленно выдыхаю густой дым. У самого уже голова идет кругом.
– Да, первая.
Моими стараниями, мать ее.
– Роман Викторович, обеспечьте Илане прогулки на свежем воздухе и нормальное питание обязательно. Кормите тем, что она привыкла есть, иначе девушка просто будет голодать. У нее должна быть диета качественная, если хотите, чтоб ребеночек на свет здоровеньким появился, и мамочка будущая не пострадала.
И еще, Илане сейчас нельзя давать никаких успокоительных, они навредят малышу. Постарайтесь как-то минимизировать ее стресс. Девочка очень напугана. Вас боится. Монстром зовет. Говорит, вы ее убить хотите. И ребенка…тоже.
Сжимаю зубы. Монстр значит. Понятно теперь, чего она так шарахается от меня.
Даю пачку крупных купюр докторше.
– Держи, заработала.
Как только Алина уходит, иду в комнату к птичке. Ноги сами несут к ней.
Я думала, что уже успела забыть этот страшный сырой подвал, но нет. Сегодня он заиграл новыми адскими красками, когда меня притащил сюда Влад. Оказавшись снова в этом помещении, я чуть с ума не схожу. Серые бетонные стены, темный потолок и холодный пол. Воспоминания боли, причиненной зверем, тут же ударяют в голову, и все что я могу – отчаянно колотить руками по закрытой двери, прося о помощи. Молча. Без единого звука.
Я бью по дверям, что есть мочи, пока окончательно не выбиваюсь из сил. Здесь нет окна, поэтому я совершенно не ориентируюсь, сколько проходит времени. Может час, а может и сутки.
В помещении сыро и холодно, поэтому я почти сразу чувствую дрожь в теле. На мне все тот же спортивный костюм, который кажется, уже напитался влагой, и совершенно больше не согревает.
От страха и обиды на зверя я никак не могу прийти в себя. Я вообще не знаю, за что он мстит моей семье, и наверное, не хочу знать. Единственное, что я теперь понимаю точно – у этого мужчины нет сердца. Он жестокий и циничный монстр, который совсем скоро просто убьет меня и моего ребенка.
В какой-то момент я начинаю ощущать сильную слабость в теле и головокружение, поэтому мне ничего не остается, как опуститься на все тот же матрас, на котором Волк…касался меня. На котором уничтожал мою душу и терзал тело до крови. Просто, чтобы унизить меня, опозорить, сделать больно. И он сделал. У него отлично получилось. Теперь мне очень больно. Болит так сильно, что дышать уже не могу.
От слез голова становится ватной. В висках пульсирует. Я даже не представляю, что ждет меня теперь, и сколько еще я буду здесь находиться. Кажется, в какой-то момент я просто засыпаю. Сквозь дремоту чувствую лишь, как меня снова слегка тошнит.
В животе урчит. От голода. Я так и не смогла нормально поесть, и в этот момент мне жалко вовсе не себя. Мне жалко маленького в моем животе. Пусть он еще совсем крошечный, он ведь чувствует все. Я знаю. И я больше всего на свете боюсь, что Волк обидит нашего ребенка.
Ощущаю нарастающий холод в ногах, но не могу выйти отсюда. Монстр закрыл меня здесь. Чтобы убить. Чтобы, наверное, я сама здесь умерла, и у него больше не было проблем. Тогда он отомстит сполна. Тогда ему станет легче. Когда я перестану уже дышать.
Постепенно мне становится хуже, и в какой-то момент я просто отключаюсь, проваливаясь в тягучую пелену. Я совсем не помню, что происходит со мной после, однако прихожу в себя уже в той самой комнате, в которой меня до этого закрывали. В нос ударяет что-то едкое, заставляя быстро втянуть воздух.
Открываю глаза. Кажется, я больше не в подвале. Кто-то вынес меня оттуда, не позволив умереть от холода, но я совсем этого не помню.
Во рту дико сухо. Мне жутко хочется пить. Луч свет из окна говорит о том, что уже давно настал день, а это значит, я выжила. Волк не дал мне умереть, по крайней мере, в этот раз. Он не ударил меня, как я ожидала, но наказал за побег еще более жестко, оставив в темном сыром подвале, которого я всеми силами пыталась забыть все это время.
Усмехаюсь горько. Я ведь и правда испугалась. Я поверила, что останусь в том подвале навсегда. Что умру там от холода или страха, а это значит, мужчине удалось меня наказать. Наверное, монстр этого и добивался.
– Илана, вы слышите меня?
Поворачиваю голову. Передо мной стоит высокая темноволосая женщина. По ее поведению и разговору я понимаю, что это доктор. Тут же за руку ее хватаю, прося о помощи.
– Помогите мне, умоляю! Вызовите полицию! Он хочет меня убить!
На удивление, эта женщина меня понимает. Она тут же жесты мои воспринимает, давая крохотную надежду на спасение.
– Тише-тише. Вам нельзя волноваться в вашем положении.
– В каком положении?! Волк хочет убить меня и моего ребенка, вы что не понимаете?
– Илана, успокойтесь. Если бы Роман Викторович хотел вам навредить, он бы не вызывал меня сюда, и не ждал сейчас под дверью.
От ее слов мне снова становиться хуже. Перед глазами все темнеет, и я прихожу в себя от едкого запаха нашатыря. Доктор обеспокоенно смотрит на меня, считая пульс на моем запястье.
– Девочка, немедленно успокойтесь, иначе мне придется колоть вам успокоительное, а это вредно ребенку. Подумайте о малыше. Давайте, сделайте глубокий вдох. Вот, выпейте. Это простая вода.
Мысли о малыше и правда действуют на меня успокаивающе. Мне надо быть сильной. Ради него. Я должна защитить его от всего.
– Умница, так намного лучше.
