знаю. Постараюсь…
Эта встреча с мамой оказалась слишком странной. Внутри было нечто непонятное. И кажется мне нужна какая-то встряска, потому что руки потяжелели, и поднять их отчего-то не получалось.
С момента нашего с мамой разговора мои платья, точнее, их юбки стали короче, на лице появился макияж неброский, а я стала нежной и ласковой женой.
Я готовила ужины, завтраки. Вставала пораньше, ложилась попозже. А этому мужику хоть бы что. «Спасибо» и «приятного аппетита», «Самар сегодня едем на ужин» и все в этом духе. Это то, что я слышала от него. А взгляды? Их не было вообще.
Вот тут я поняла, что меня задевает его пренебрежение. Или тут стоит другое слово приписать?
Звонить маме и спрашивать советы я не стала, разумеется. Все же я женщина, значит, у меня в крови должны быть уроки соблазна для мужчин и методы сближения.
Приготовила вкусный ужин, надела легкое платье. Поставила на стол свечи и погасила яркий верхний свет в ожидании мужчины. Который не появился в девять, десять и начале одиннадцатого.
Вышла к охране, так как Карима отпустила спать.
– Скажите, а Давид скоро приедет? Вы не знаете?
– Не велено говорить.
– Что значит не велено? Это просто вопрос, когда он приедет. Что такого секретного в нем?
Другой толкает первого, и он отвечает нехотя.
– Сегодня не приедет.
– У него дела?
– Ага, – и с таким противным смешком. Что внутри все оборвалось.
Женщина. Другого быть не может.
– Спасибо.
Поковыляла обратно, чувствуя себя до ужаса паршиво. Именно потому, что я полная дура. Я знаю себе цену. И поэтому не хочу соревноваться с девушками подобными тем, кто может быть рядом с ним сейчас. Раскованной быть – да. Доступной и навязчивой – нет.
Это не по мне. Не знаю, что будет дальше со мной, но падать перед ним на колени не стану.
Не поужинав, убрала все в холодильник. Свечи на свои места расставила и ушла в спальню.
Удивительно то, что общая территория со временем все же сближает. Я уже иначе смотрю на мужа. Хоть и не питаю особенных чувств. Тем более после таких вестей.
– Козел… Ну и пошел к черту, идиот, – легла на подушку и укрылась. – Придурок.
Еще немного побурчала и уснула.
Утром не вставала рано. Было ни к чему мне это больше. Оливер приготовит все, а этот дурак обойдется.
Хотя наряды те мне понравились. Поэтому я красиво оделась и подкрасила глаза.
Спустилась и была удивлена тем, что Давид сидел за столом сложа руки так, что его указательные пальцы подпирали подбородок, а глаза пристально смотрели на меня.
Прошла мимо него и перехватила у Анастасии тарелку с жареными блинчиками.
– Ммм, какой аромат. Мед у нас есть?
– Конечно, Самар. Сейчас принесу.
– Не стоит, я сама за ним схожу, как раз поздороваюсь с Оливером.
Она скрывается за дверью, а Давид хватает за руку меня.
– Эй, я просила меня не хватать.
Но он лишь усмехается и дергает на себя.
Оказываюсь перед ним вплотную к лицу, которое упирается в мою грудь.
Мужчина вдыхает парфюм, уткнувшись носом в ложбинку, а я, наоборот, теряю весь кислород.
С тех пор как в моей жизни появился этот несносный человек, я то и дело ловлю себя на разных мыслях и пульсациях в разных частях тела. Не могу даже повторить то, что порой приходит на ум. Настолько это все стыдно и порочно.
– А со мной ты не хочешь поздороваться?
Задирает голову и смотрит прямо в глаза. Ненавижу его этот прищур. Будто сканер.
– А разве я с тобой прощалась?
Прикусываю язык, но он уже уловил тот самый смысл, который я вложила в свои слова.
– Вот как.
Хватает меня за талию и усаживает верхом на свои колени лицом к себе. Юбка задирается, почти открывая ему мое белье. Руками держусь за его плечи от внезапности, вогнав в рубашку свои ногти.
– Ты что творишь? Отпусти меня, – пытаюсь немного отодвинуться, но он держит крепко и приближается к моим губам своими. Ощущаю жар его дыхания, когда он соприкасается ими, будто случайно, а я вся распадаюсь и собираюсь заново при каждом контакте. Словно закоротило провода. Или это нас так бьет током, не знаю.
– Зачем ты меня искала, Самарита? – не отпускает и цепляет взглядом.
Попытка встать и снова притяжение. Скользящее такое. Уже не знаю, сама ли я двигаюсь обратно с мужских коленей или его руки, которые он держит на моих бедрах, большими пальцами поднимая юбку все выше.
– Не искала… – шепот, похожий на сиплое возражение.
– Правда? А мне сказали, что искала.
– Обманули.
– Тогда я вырву им их языки за вранье, – цепляет рукой мой подбородок и не позволяет увернуться.
Второй рукой берет телефон и набирает кого-то.
– Кам, кто там у нас вечером был на посту? – слушает ответ, а я не верю, что он это сделает. – Ага, притащи этих сучат в…
– Нет, – выхватываю гаджет и тычу в экран, сбрасывая вызов. – С ума сошел?
– Маленькая, пронырливая мышь, решила поиграть со мной?
– Я не мышь, тебе ясно? – встав улыбаюсь тому, что удалось вырваться, так он садит обратно, только уже спиной к себе, а я ощущаю ягодицами его вставший дрын. Или как я его там называла? Точно дубина.
– Конечно, ясно, – держит на месте одной рукой поперек живота, опустив на него отчего-то горячую, пылающую огнем ладонь, а вторую на колено.
– Не прикасайся, – хотела требовать, но вышло, что просто выдохнула нечто непонятное и еле различимое.
– Вся такая красивая, – ведет пальцами голой коже вверх, сдвигая ткань, а я перестаю дышать. – Готовишь завтраки и ужины, – то же самое делает на второй ноге, и я уже вижу свое белье.
Но Давид дышит мне в ухо и вряд ли ему самому заметно что-то, иначе пришлось бы перегнуться через мое плечо.
– Виляешь своей попкой, умоляя, чтобы я ее отшлепал, задрав твою юбку, – его ладонь жжет через трусики, но прикосновения нет. Или есть, я уже ничего не понимаю.
Закрыла глаза и боюсь шевелиться. Иначе напрошусь. Дав понять, что хочу этого. Но я ведь не хочу.
– Неправда.
– Правда, девочка. Ты истончаешь запах секса. Желания быть присвоенной мной. Оттраханной, как грязная девка, но при этом остаться непорочной. А так не бывает, Самар, – пальцы, чуть касаясь, проходятся по моей промежности, начиная путь от ягодиц, которые прижаты к его мужскому достоинству, до лобка.
Так аккуратно и так горячо. Слишком горячо. Половые губы пылают полосами, где по ним прошлись его кончики пальцев. А я дрожу. Каждая мышца словно гитарная струна, которая не играет
