нехотя признаю.
— Как?
— Напомнил, что он дерьмо-папаша и сует свой нос, куда не следует. Решил, что ты малолетка. Надо бы тебя откормить немного! — сжал тонкую талию, обхватив ладонями в кольцо. — Охренеть, ты маленькая…
— Отпусти.
— Давай мы просто договоримся, что быстро его выпроводим, м? Я еще хочу тебя, Санька. Я много чего с тобой хочу. Хочу твоего кайфа… — признаюсь неожиданно для себя, и внутри что-то тренькает предупреждая: это неизведанная территория.
В ответ на мои слова Санька тушуется так мило. Мои губы тянет улыбнуться, но выходит криво. Девчонка поднимает пальцы и трогает щеку.
— У тебя вот здесь будет огромный синяк.
— Будет, да, — ловлю укусом ее ладошку. — Пошли. Рахман будет сидеть тихо, обещаю.
— Подумать можно? — смешно пытается нахмуриться.
— Думай, конечно. Сиди в доме и думай, сколько влезет. Пошли, он должен был принести одежду и еду. Надеюсь, все-таки что-то принес, кроме своего проблемного старого зада.
Обернувшись, вижу как Рахман, к слову, стоит в дверях. Дышит тяжело, но уже не торопится бросаться в драку, разминает шею, наблюдая за нами. Осторожно выглянув из-за моего плеча, Саня почти сразу же прячет лицо у меня на груди.
— Блин, у него рожа зверская.
— А у меня?
— У тебя… красиво-зверская, как у хищника.
Нутро довольно распирает.
В целом, я, конечно, не сомневался в собственной привлекательности, потому что знаю, что нравлюсь женщинам до безумия. Но выслушать комплимент от маленькой, забавной кнопки приятно. Неожиданно в стократ сильнее, чем я мог бы представить.
— Поцелуя достойно?
— Что именно?
— Я.
— А надо? Там этот… смотрит, — осторожно стреляет глазками.
— Надо. Вкусный ротик, хочу его. Прямо сейчас…
Я наклоняюсь к зовущим губам и чувствую, как мою шею захлестывают тонкие руки Саньки, пальчики скользят по загривку и так осторожно ласкают, как будто солнце пробирается под кожу ласковыми лучами.
Размыкать век не хочется, разрывать неожиданно сладкий, тягучий поцелуй — тоже…
Девчонка отстраняется первой, испытываю холодок разочарования и немного злости на брата, который курит в дверях.
— Ты еще здесь, что ли? — бросаю через плечо.
Одной рукой вжимаю Саньку в свою грудь, перебирая светлые волосы-паутинки.
— Ага. Я тут на ночь останусь. С вами! — заявляет Рахман.
Прилипала… Не отвертеться.
— Пошли. Надо тебя покормить, — роняю Саше. — У самого аппетит разгулялся.
Подойдя вплотную к Рахману, понимаю, что не только у меня аппетит разгулялся, но и брат вполне себе с интересом Сашку разглядывает.
По-мужски оценивает!
Пиздюк лицемерный, а сам мне что-то про паспорт и возраст толкал. Но наш поцелуй явно перекрыл ему правильный ход мыслей.
— А теперь давай еще раз представься и не пугай девчонку.
— Рахман, — кивает.
— Александра, — складывает руки под грудью и внезапно добавляет ехидно. — Мне два года назад исполнилось двадцать. Но даже если бы это было не так, вас это никак не касается! Или у любителей держать свечку совсем нет совести?!
Я приоткрываю дверь, пихнув Рахмана в сторону, он роняет сигарету и возмущенно смотрит вслед тонкой фигурке Саньки.
— Это что сейчас было?
— Александра тебя пристыдила, брат. Нехорошо подглядывать, знаешь ли. Ты все еще хочешь остаться? Или, может быть, к себе вернешься?
В глазах брата вспыхивают огоньки задора.
— Александра, значит. Что ж, я останусь.
Александра
— Ты как вообще? — интересуется Расул, зажав меня в углу на минутку.
Пальцы мужлана поглаживают спину и мгновенно на попку перебираются. Не может он меня не лапать, видимо, даже когда нормальный вопрос задает, похоть проступает сильнее. И странно, что она во мне так сильно откликается, бьет набатом во всех уголках тела.
— Что ты имеешь в виду, Расул? — немного упираюсь в раскаленную мужскую грудь, а саму так и тянет еще раз на него без одежды полюбоваться, растянуть моменты.
— Самочувствие, — коротко бросает. — Ты вроде бы как… Сама понимаешь…
Я смотрю на него во все глаза.
— Только что очухалась, — добавляет.
— Ааа… Ты про это, — выдыхаю с облегчением. — Я уж подумала, что ты о моей девственности печешься. Которой больше нет.
— Еще не все, Санька… Попку хочу.
Расул красноречиво мой зад сминает и приподнимает мое лицо второй рукой. Взгляд обжигает мои губы.
— И финалочка… Ротик твой сахарный вокруг члена, — медленно целует, всасывая мой рот в себя, сильно сосет и выпускает.
Меня будто в воронку засосала, вместо мозгов — каша, и в новых трусиках — горячая жижа. С таким подходом мне каждые пять минут надо трусики менять.
Он меня пугает своей одержимостью секом и приманивает этим же. Немного путает расстановка приоритетов.
Мысли путаются. Я еще никогда о сексе так откровенно не разговаривала и саму себя страшусь, потому что осмеливаюсь задать вопрос:
— Почему именно так?
— М? — целует мою шею, тискает за грудь.
— Почему… Почему сначала там, а потом…
Сердце чуть не лопается, покрываюсь алыми пятнами стыда. Расул тихо выдыхает, чуть-чуть оттягивает кожу на шее зубами, заявив.
— Потому что твою попку я сам возьму, а в ротик… В ротик ты меня захочешь взять и пососать, попробовать.
Вот еще…
Ему и попа моя не достанется. И брать в рот его член… нет, не стану. Не захочу. Я и сейчас ничего не хочу, просто еще от первого раза не отошла.
— Я кое-что хочу.
— Да? Говори.
Он смотрит в глаза, я смотрю в его. Там плещется жидкое золото, вспыхивает искорками, ласкает. льнет к моей кожи обжигающе липкими дорожками и закручивается спиралью в самом низу живота.
Наш взгляд длится несколько секунд и по ощущениям даже воздух шкворчать начинает, как кусочек сливочного масла на раскаленной сковороде.
Я, не выдержав накала, опускаю взгляд первой, приникая к груди Расула.
— Есть хочу. Я как будто целый год не ела.
— Это можно, — хмыкает Расул.
— Ты так и будешь тискаться по углам с красавицей или поможешь?
Голос Рахмана звучит сзади и тут же обволакивает жаром от чужого взгляда на моей спине и руки Расула, которая продолжает мять собственническим жестом мою попку, совершенно не стесняясь присутствия постороннего.
Как-то это неправильно.
Неправильно, но мужчины явно не из стеснительных. Расул, будто нарочно, снова меня глубоко целует, не дав
