— Вам не за что передо мной извиняться, — качаю головой, — совсем не за что. Я вам никто, а Тимура вы любите. Это хорошо, что хоть кто-то его любит.
Да, потому что у меня на это уже не осталось сил. И как только меня перестали таскать по кабинетам и разрешили выезд, я уехала с Алексом.
Он сам приехал за мной, когда узнал, что тут началось, и я очень ему благодарна за поддержку. Я хотела уехать навсегда, чтобы даже имя Талера больше не слышать. И тогда Алекс предложил мне выйти замуж. Я смогла бы получить вид на жительство и остаться в Праге.
— Доминика, я тебя люблю, — Алексу нравилось это имя, он всегда меня так называл, — я готов ждать. Ты тоже меня полюбишь, я уверен. У нас будет хорошая семья, ты забудешь этого Талерова, а я обещаю, что не стану тебя подгонять.
Я согласилась и даже убедила себя, что он мне нравится. Что любить мужа совсем не обязательно, достаточно чувствовать к нему благодарность и нежность.
Но вторая беременность оказалась для меня полной неожиданностью. Я была уверена, что пока кормлю ребенка, не забеременею. Оказалось, это такой же надежный метод предохранения, как и прерванный половой акт.
Алекс тоже оказался не готов, но я и мысли не допускала об аборте. Предложила ему развод, он отказался. К детям муж относился ровно, и я не требовала большего.
Я знала, что у меня будет сын, с самого первого дня, как узнала о ребенке, и, как мне ни было жалко Полинку, к середине беременности перестала ее кормить.
Квартиру я продала сама, Сонька с Олегом перевели на мое имя остальные деньги, которые я потратила на операцию. Я просила Морозова передать Тимуру свой долг, но тот наорал на меня, а потом я узнала то, что узнала. Алекс не обязан обеспечивать дочь Тимура, поэтому я вложила их в наше семейное дело.
Муж всегда мечтал о ресторане, он даже просил меня продать Полинкин дом, но я отказалась. Мы тогда впервые поругались. А потом на него вышла с предложением эта кипрская компания, и Алекс как с ума сошел.
Я считала, что для нас такие расходы неоправданно большие. Но компания-франчайзер предложила беспроцентную рассрочку, и муж купил эту франшизу. Тимке было полгода, я слишком была занята детьми, и Алекс меня упросил. Я взяла в банке кредит под залог дома, а он продал кофейню для первоначального взноса.
Я видела, что из людей делают деньги, видела, в кого превратился Тимур Талеров. Мне хотелось хорошую дружную семью, а Алексу хотелось денег. И мы с ним оба не получили того, чего хотели.
Сегодня в ресторане прием, приезжает учредитель компании-франчайзера. Алекс требует, чтобы мы были вместе с детьми, хотя я не понимаю, зачем учредителю видеть Тимку с Полиной.
Но я делаю так, как хочет муж. Это для него важно, пусть представит нас инвестору, и я увезу детей домой.
Наряжаю дочь в красивое платье, сына — в полосатый матросский костюмчик. В ресторане все готово, и мы с детьми выходим в сад. Там много гостей, с минуты на минуту явится инвестор.
— Мама, Тимка меня не слушает, — топает ногой Полька. Алекс недовольно оборачивается, и я поспешно зову;
— Тим! Иди сюда, Тим!
Между лопатками кожа будто покрывается изморозью, в лицо веет ледяным холодом. Поднимаю глаза и вижу, что в дверях стоит и смотрит на меня в упор Тимур Талеров.
* * *
Надеть галстук или так сойдет? Может, без него обойтись, надеть брюки и рубашку, расстегнуть верхние пуговицы. Задохнусь же, отвык…
Со вздохом начинаю повязывать галстук. Нет уж, на войне как на войне. Раз решил, надо готовиться к бою по всем правилам. Надеваю пиджак, застегиваю пуговицы — такое ощущение, будто в доспехи влез. Дон Румата, мля…
Я прочел «Трудно быть богом» пока сидел, а чем там еще было заниматься? Зачетная, кстати, книга. Я там много всего прочел, кое-что Шерхан подбрасывал, что-то Демьян приносил. Не думаю, что сильно поумнел, зато чтение отвлекало от дурных мыслей.
Меня забирает водитель, мои директора уже там. Стараюсь дышать глубоко и ровно — от одного осознания, что сейчас увижу Нику и Полинку, совсем забрало падает.
В ресторанном бизнесе я не спец, я и начал рестораны скупать только чтобы Рубана нагнуть. Но с точки зрения посетителя все выглядит на довольно приличном уровне. Я даже не ожидал. И если смотреть объективно, как ресторатор Александр Рубан на своем месте.
Я и моя свита проходим сквозь зал — мы приехали раньше намеченного времени, поэтому нас не успевают встретить. Ничего, не гордые, идем на поиски хозяев.
— Тим! Иди сюда, Тим! — слышу снаружи, и из меня разом вышибает воздух. Разрывает грудину, и разносит сердце в клочья по углам этого гребаного ресторана.
Я сразу узнаю ее голос, дышать становится больно. Она зовет меня! Иду как зомби на голос к двери, ведущей в сад. Упираюсь руками о косяк и замираю.
Она ничуть не изменилась за два с половиной года. Такая же тоненькая, тростиночка моя, если обниму, ее и видно за мной не будет. Обнять хочется так, что кожа на ладонях зудит, но я стою как парализованный, не могу сдвинуться с места.
У Ники блестят глаза, она улыбается, но только смотрит не на меня, а совсем в другую сторону. Слежу за ее взглядом, и будто в самом деле забрало падает.
Там стоит мальчик — мелкий, светленький, совсем на нее не похож. Похож на удода этого, Рубана. Тот тоже белобрысый. Но почему Тим? Она что, сына Тимуром назвала?
Как под дых с ноги получил, задыхаюсь, ловлю ртом воздух. Что ж ты наделала, девочка моя? Он ведь моим быть мог, на меня похожим…
Смотрю в упор на Нику, и она ловит мой взгляд. Вздрагивает, словно призрак увидела. Не бойся, родная, я не причиню тебе вреда. Я лишь сыграю траурный марш по твоему браку. Как там говорит Шерхан, реквием?
Я не маньяк и не одержимый, просто мои девочки не должны жить в доме с чужим мужиком. Моя Доминика не должна спать с ним. И дальше меня кроет уже по полной.
Знаю, что нельзя об этом думать, иначе вместо переговоров начну бить морду Рубану. Потому что он с ней спит. Целует ее, а она ему отвечает. Подается навстречу ласкам, и сама трогает его везде…
— Тимур Демьянович, вам плохо? — озабоченно наклоняется ко мне мой генеральный. А я и правда шатаюсь, как пьяный.
— Все нормально, Михаил Игнатьевич, — останавливаю его и протягиваю руку охреневшему Рубану. — Тимур Демьянович Большаков, владелец компании «Инвест Сервис Лимитед».
И наблюдаю, как медленно сходит краска с его лица.
Да, Рубан, ты правильно понял, это только начало. Он пытается изображать идиота и начинает знакомить меня с Никой, но я его обрываю, глядя на Нику:
— Здравствуй, Доминика. Я хочу видеть свою дочь.
Ника смотрит на меня исподлобья, Рубан начинает блеять, как он рад со мной познакомиться. И как он ждал этой встречи. А я изо всех сил держусь, кулаки поглубже в карманах засунул.
— Мамочка, — внезапно слышу за спиной, оборачиваюсь и чувствую, как из меня выдергивают позвоночник.
Не могу стоять, земля колышется под ногами. Опускаюсь на колени перед маленькой девочкой, которая держит за руку мелкого белобрысого сына Рубана.
Не верю своим глазам, даже ладонь подношу на несколько секунд, прикрываю — кажется, сейчас уберу, и видение исчезнет.
Это она, моя Доминика, маленькая девочка, которая так и не выросла в моем сердце. Она младше, чем была Доминика, когда я увидел в первый раз. Но в остальном это та же трогательная хрупкая малышка, которую я так рвался забрать из детдома.
Рука дрожит, когда я осторожно тянусь, чтобы убрать свесившийся на белое алебастровое личико черный шелковистый локон. Черные Доминикины глаза смотрят с любопытством и без тени страха в отличие от ее взрослой копии, следящей за нами с возрастающей тревогой.
— Доминика… Моя маленькая девочка…
В направленном на меня детском взгляде появляется недоумение, и она поправляет меня с упреком в голосе.
— Я Полина!
— Знаю, Полинка, знаю…
Не хочу испугать малышку, но не могу оторваться от нее, беру за маленькую ручку. Воспоминания прожигают в груди огромную дырищу, там вполне может поместиться моя Полинка-Доминика.
