и повесил её на одинокий гвоздь, торчащий из стены. Не знаю, каково было его истинное предназначение, но несколько минут он послужит вешалкой моей куртке. Дольше я здесь задерживаться не собираюсь.
Прошел в кухню. Здесь светло, пахнет аппетитно. Чисто. Всё, что я могу выделить.
Выдвинул стул. Увидел, что с пальца раненной руки вот-вот сорвется капля крови прямо на светлую плитку. Вложил покалеченную ладонь в целую и подошел к раковине. Ударил по крану и промыл рану в прохладной воде, глубоко дыша от боли, в момент шевеления пальцами.
Прервал поток воды. Огляделся в поисках того, чем можно было бы вытереть руки. Рядом с раковиной висели два светлых полотенца, которые не хотелось бы измазать собственной кровью.
На угловой полке обнаружился рулон бумажных полотенец. Оторвал парочку, промокнул руки и прижал к кровоточащим точкам. Наконец, сел на ранее выдвинутый стул.
Как раз вовремя, потому что Соня быстрыми, едва слышными шагами ворвалась в кухню с увесистой аптечкой в руках.
– Сёма еще спит, – зачем-то сказала она мне и распахнула целительный ларь, выложив из него бинты, перекись, какие-то странные губки, вату и ножницы. – Показывай.
– Ерунда, – буркнул я, но всё же убрал с раны уже покрасневшее от крови бумажное полотенце.
– Нужно промыть, – бойко заложила пряди за уши и подозвала меня к раковине. – Иди сюда.
– Я только что промыл под краном.
– Нужно перекисью, – вскинула тонкие брови, махнула рукой, чтобы к ней подошел.
Было бы идеально – не шевелить ничем. Но пришлось встать и стиснуть зубы, когда кровь вновь запульсировала в ране.
Завис с покусанной рукой над раковиной, ожидая, когда она начнет шаманские танцы, морщась от вида крови.
Но, на удивление, она вела себя уверено и сдержано. Даже немного нагло. Обхватила запястье раненной руки, встала между мной и раковиной и притянула к себе. Еще буквально пара сантиметров и мой пах упрется ей в зад.
Но её это совершенно не заботило. Девушка ловко открыла бутылочку с перекисью и швырнула колпачок в сторону.
– Будет немного жечь, – предупредила вполголоса.
В голове промелькнула мысль о том, что перекись не щиплет, но уже в следующую секунду пришлось стиснуть зубы и сделать глубокий резкий вдох, чтобы не сматериться в голос.
Снова запах её волос заполнил сознание.
Сколько можно?
Вскинул подбородок, чтобы не упираться носом ей в макушку, чтобы не чувствовать этот запах, который, словно призрак преследует меня.
– Всё, – произнесла она тихо и развернулась на месте.
Опустил взгляд и увидел, что на мгновение весь ее боевой настрой был сбит близостью наших тел, которую она заметила, только повернувшись ко мне, и упершись взглядом в подбородок.
– Что у тебя с бородой? – прохладные пальцы коснулись плешивого места.
Рефлекторно дернул головой, не желая чувствовать её прикосновений.
Кисти, покусанной собакой, было вполне достаточно.
– Давай я тебе наложу кровоостанавливающую губку, – прочистила она горло и обошла меня по большой дуге. – Сядь за стол.
Дождался, когда капля вспененной крови упадёт в раковину и присел на край стула, предоставив Соне возможность наложить какую-то желтую губку мне на раны.
Вновь пришлось стиснуть зубы, потому что все эти манипуляции отзывались болезненной пульсацией. Сосредоточенно наблюдал за ее действиями. За тем, как собирает остатки крови ватными дисками. За тем, как она прикладывает губки и жестом показывает мне их придержать. За тем, как распаковывает бинт и обматывает им мою ладонь. Туго, но приятно. Словно душит боль. То, что нужно.
Но за каждым жестом ее руки я наблюдал, ловя себя на том, что заинтересован не тем, как она мастерски меня спасает от кровопотери, а тем, что на безымянном пальце золотиться кольцо.
Её сын сказал, что папы нет, но откуда тогда кольцо? Она прячется за ним от нежелательных знакомств? Или это простое кольцо, которое не налезло ни на один другой палец, кроме этого?
Вряд ли…
Это кольцо – обручальное. Мало кто станет носить его в качестве украшения.
За тонкой пленкой странных мыслей заметил, что она всё еще дрожит. Её действия хоть и казались уверенными, но дрожь в руках всё еще осталась при ней.
– Может, хочешь чай? – спросила она, собирая медикаменты.
Поднял на нее взгляд.
Заплаканные огромные глаза, красный нос и натянутая улыбка на изящных губах.
Да, её губы были красивы. Это сложно отрицать. Небольшие, но пухлые. Подходящие к ее лицу.
– Нет, – выронил сухо и встал из-за стола. Вернул стул на место и тихой поступью вышел из кухни в прихожую.
– Ты босой, – указала она взглядом на мои ноги и нахмурилась, словно делая какие-то выводы.
– Знаю.
Снова спрятался внутри себя за бетонные стены, через которые всего несколько минут назад, зачем-то перемахнул, желая спасти ту, на которую мне плевать. Даже носки не надел.
Так же, не шнуруя, надел кроссовки. Боясь активно шевелить кистью, вставил руки в рукава куртки, но застегивать не стал. Повернулся к двери и дернул ручку, с облегчением заметив, что она легко поддалась и открылась.
– Спасибо, Паша, – услышал я прежде, чем закрыть дверь.
Глава 8
И без того бледное лицо бледнело еще больше при жужжании триммера. Плешь на подбородке была весьма занимательна и, наверняка, имела очертания какого-нибудь острова или страны. Но появляться в таком виде в стенах университета, не казалось мне разумным. Можно было бы сослаться на то, что я не заметил дырки в бороде или вовсе ее прокурил совершенно случайно, но каждая придуманная мной отговорка выглядела еще более нелепее, чем сама проблема. Поэтому не осталось иного выхода, кроме как сбрить всё до состояния этой самой проблемы.
Видимо, расширять проблемы – моё призвание.
За год я брился несколько раз и все эти несколько раз были по-пьяни. Когда я вдруг решался начать новую жизнь. Сбривал бороду, менял трусы, а поутру меня отпускало. Я просто забывал о том, о чем клялся сам себе еще прошлым
