Какой же ты слабак, Колчин. Завела руку за спину, достала из-за пояса джинсов свой пистолет и протянула мечущемуся по комнате и хватающему за голову мужчине. — Держи. Здесь еще восемь пуль. Попробуй хотя бы в этот раз не обосраться.
Колчин резко застопорился. Посмотрел на пистолет в моей руке, а затем и в мои глаза своими красными он гневы и безысходности глазами.
Он слишком долго думал над дальнейшими действиями. Мне это надоело.
— Хорошо, — кивнула я и сморгнула слёзы. — Не хочешь ты, я сама сделаю твою работу и выполню твое обещание, — приложила дуло к виску, глубоко вдохнула и прикрыла глаза. — Сыну что-нибудь передать? Вдруг пересечемся.
Колчин молчал. От его частого тяжелого дыхания прерывисто вздымалась грудная клетка и очерчивались ключицы и жилы на шее.
— Ладно. Сама что-нибудь придумаю, — закрыла глаза, палец коснулся курка и нажал. Прозвучал выстрел, руке стало невыносимо больно.
— Даже не вздумай, сука, строить из себя мученицу, — процедил Колчин, вжимая мою руку с пистолетом в стену. Серые глаза буквально уничтожали меня взглядом, полным ненависти. — Хочешь сдохнуть? Так сделай это потому, что сама этого хочешь и сама слабачка. Но не смей подстраивать свою паскудную смерть под благородство во имя загубленной души моего сына. Поняла меня? Не слышу! — крикнул он вдруг, отчего я невольно вздрогнула.
— Поняла, — выронила я сипло и всхлипнула, испытав, похоже, самый сильный страх и стресс в своей жизни.
Пока я пыталась прийти в чувство, Колчин выхватил из моей руки пистолет, проверил патроны и двинулся к выходу.
Завидное самообладание и собранность, о которых мне можно только мечтать. Еще минуту назад его мир в очередной раз перевернулся, идеальный план пошёл прахом, а явно уже придумал что-то новое и готов действовать.
Входная дверь распахнулась, Колчин вылетел на крыльцо в летние сумерки и хлопнул дверью.
— Куда ты? Подожди, — поспешила я за ним на непослушных ногах. — Я могу тебе помочь!
Вылетела на крыльцо следом и сразу попала в чьи-то руки. Неприятный технический запах от перчатки на мужской руке, что накрыла мой рот, ударил в нос и мгновенно заискрился паникой по организму.
Колчин лежал на траве с вжатой чьим-то ботинком головой в землю. Сопротивлялся и рычал, пока другой в черной форме застегивал за его спиной наручники.
Рядом с ним лежали двое, которые пытались прийти в чувство. Похоже, их Миша успел обезвредить до того, как то же самое сделали с ним.
Паника в одно мгновение сменилась жаждой крови. Затылком ударила по лицу урода, который пытался меня удержать. Чужие мужские руки исчезли с моего тела и лица. Бесстрашно пошла навстречу тому, кто бежал ко мне и пнула его ногой в грудь. Выхватила пистолет и выстрелила в ушлепка, который решил, что стоять на голове Колчина очень удобно.
— Не стрелять в неё! — закричал чей-то голос, когда в меня нацелились другие пистолеты. — Она нужна живой!
— А вот вы мне, пидоры, не нужны вообще, — произнесла я спокойно и прицелилась во второго, который застегивал на сопротивляющемся Мише наручники и вжимал в его спину колено.
Едва я успела сделать задуманное, как в затылок ударило тупой болью. Ноги ослабли, руки онемели, и я рухнула на землю, успев лишь заметить, как глаза Колчина закрылись раньше моих.
Глава 22. Луна
Чутьё еще никогда меня не подводило. Нужно было валить из домика сразу, как оно пробудилось и начало дергать мои нервы. Теперь приходилось сидеть в комнате, которая когда-то давно была моей и, похоже, кроме меня в ней так никто и не жил. Даже подставные сыновья Луневича не удостоились чести обитать в комнате, в которой были бронированные окна, дверь как в сейфе и камеры наблюдения в каждом углу.
За последние сутки у меня было трое гостей. Пришли они сразу все, двое держали меня на мушке, а третий оставил пакеты со шмотками и попросил быть готовой к восьми вечера. Ни то, чтобы его просьба была интеллигентной — он сказал, что Хозяин ждёт, а это значило лишь то, что был дан приказ, ослушаться которого было чревато. Я могла бы положить на все эти условности, отправить его куда подальше и, следуя своей воле, явиться к восьми вечера в том, в чем я сейчас, но сознание помнило о том, что в руках Луневича сейчас не только я, но и Миша. Хотя бы ради него стоит нацепить те, шмотки, что мне принесли и состроить пай-девочку, чтобы потом найти слабое место в охране и сделать его своим оружием и щитом.
Штырь всегда говорил, что на моей стороне бесспорный эффект неожиданности — сиськи. Под ними он, конечно, подразумевал тот факт, что девочку никто не оценит как серьёзного соперника и даже любая драка будет вестись оппонентом мужского пола не в полную силу. Следовательно, сейчас мне нужно только подготовить «сиськи», чтобы затем повернуть ситуацию в свою сторону элементом неожиданности.
Приняла душ, щедро показав в камеру видеонаблюдения в кабинке средний палец. Высушила волосы, надела белое платье, которое и платьем-то назвать было нельзя, — ночнушка шелковая на бретелях такой ширины, что их видно-то и не было. Под такой тонкой тряпкой не спрячешь даже прыщ, что уж говорить об оружии… Впрочем, у меня и оружия не было. Только эфемерный план, который почти не прощупывался, но зато хорошо было видно, как я выхожу из ситуации победителем. Вся надежда была только на Штыря, правда я не была уверена, что он узнал о последних событиях. Хотя, должен был узнать, ведь уходила наша компания громко, с выстрелами. Думаю, многие отдыхающие заполнил сети видео с доказательствами происходящего прямо на их глаза пиздеца, которому не было логических объяснений.
Ровно в восемь вечера встала с края кровати и бесстрашно посмотрела на вошедшего в мою комнату амбала. Затем на второго и третьего. Ехидно ухмыльнулась и гордой
