на момент закрытия были оплачены. И не мной. Когда я стала возмущаться по этому поводу, мне ответили, что повторно оплатить одни и те же услуги их центра нельзя. Сообщения, конечно, изменили свое содержание. Теперь это было что-то наподобие: "Думаю о тебе" или "Хочу тебя". Я не знала, как это прекратить. Надеялась, что ему надоест. В его вселенной незаменимых женщин не существовало. Разумеется, я блокировала номера, с которых он писал. Но тогда эти сообщения приходили с другого номера. Однажды я сменила свой номер. Только безрезультатно. Сообщения продолжали приходить.
Шло время. Сам Герман не объявлялся. И я постепенно успокоилась. Без личных встреч эти сообщения только его дело.
Демьян не написал и не позвонил ни разу после того, как свалил всю вину на меня. Я… тосковала. Ненавидела себя, но просыпалась от того, что он мне снился, и у нас всё было хорошо. Потом память возвращалась вместе с сознанием. И я плакала в подушку. А временами даже выла. Но не отслеживала, чем он занимается. И по социальным сетям его не искала. Пройдет… Эта привязанность пройдет. Со временем. Я просто слишком поверила в сказку.
Сестру выписали из больницы. Мы часто вместе гуляли. Она стала на удивление тихой. Я пыталась выяснить, с чем это связано. Но безуспешно. Антон Павлович оказался человеком слова. Он устроил Жасмин на хорошую работу, откуда она должна была уйти в декрет. Кроме этого, перечислял ей на карту деньги. Когда Жас попыталась возмутиться, он ей спокойно ответил, что деньги она может зачислять на счет ребенка, если не хочет их тратить на себя. За сестру я не волновалась. Она перебесилась и теперь ждала этого малыша с большим воодушевлением.
Учебный год подошел к концу. Я выпускала 11 класс. С ними вместе встретила рассвет, а затем на такси приехала домой.
Раннее утро, пустынная пока улица. И нежданный гость.
На лавке у подъезда меня ждет Герман. Я вылезаю из салона автомобиля и, заметив его, спотыкаюсь. Каким-то чудом удерживаю равновесие. А он уже оказывается рядом, поддерживает под локоть. И ощупывает меня голодным взглядом. Таким, как будто я для него — единственная. Таким, как будто я для него — весь мир. Но я же знаю — это не правда. Я просто неприлично долго упираюсь. А он не привык к отказам.
— Что ты тут делаешь? — задаю резонный с моей точки зрения вопрос.
Он не отходит и не убирает руку. Взглядом скользит по моему лицу, останавливается на губах. Его пальцы начинают поглаживать мою руку сквозь одежду.
— Соскучился, — голос звучит ровно.
Прикрываю глаза, чтобы собраться. Но вместо этого вспоминаю его… Демьяна… Наш секс. Вожделение ошпаривает меня изнутри. Делаю глубокий вдох. Не думала, что меня так может наркыть от одних только воспоминаний.
— Мы можем поговорить как взрослые люди? Теперь ты достаточно успокоилась? — что он может мне сказать?!
— Герман! — какой он непробиваемый…
А потом решаю — почему бы не поговорить?! Тем более как взрослые люди. Но если он рассчитывает, что я его позову в квартиру, то он заблуждается.
Киваю на лавку. Иду к ней сама и сажусь. Никого нет. Мы можем спокойно поговорить.
Герман располагается рядом. Широко расставляет ноги, руки сцепляет в замок, локтями опирается на ноги, на меня не смотрит и начинает говорить.
— Ты меня зацепила, Дань. Не могу прекратить о тебе думать. Как наваждение какое-то. Сам себя раздражаю.
Мотаю головой. Зачем мне эти откровения?
— Ты женат, — перебиваю его.
— И что? Ты действительно веришь в то, что в браке хранят верность? Тебе же было хорошо со мной…
Почему мужчины все сводят только к сексу?
— Герман… Мы с тобой не понимаем друг друга. Мы с тобой с разных планет. Инопланетяне. Я… Мне нужен муж и семья. И не тот, который будет бегать по сомнительным клубам в поисках острых ощущений. А тот, кто готов мне стать опорой. Как ты не поймешь?!
— Это ты не понимаешь… — теперь он смотрит на меня, — Того, что ты себе придумала — нет. А я — вот здесь. С тобой. И могу многое для тебя сделать…
Какой-то черт дергает меня за язык.
— Разведешься ради меня?
Даниэла
Мужчина резко встает, возвышается надо мной.
В прошлый раз, когда я отказалась соответствовать мужским представлениям о себе, на меня вылился ушат грязи. И я получила по лицу. Можно сказать, конечно, что сама спровоцировала… Но…
Чего-то в этом же роде я жду и сейчас. Хочется верить, что до насилия Герман всё же не опустится.
Герман молчит, а я не смотрю на него. Лишь на его летние туфли. Модные и дорогие. Молчание затягивается. Я слышу его дыхание. И как шумит ветер в кустах сирени.
Ничего не происходит. И я осмеливаюсь посмотреть ему в лицо.
Он разглядывает меня с насмешливым интересом.
— Нет, Дань. Я не разведусь, — отвечает, когда мы несколько минут буравим друг друга взглядами.
Хмыкаю. Я так и думала.
Он присаживается возле меня корточки. Теперь наши лица на одном уровне.
— А ты — такая правильная и порядочная, хочешь увести мужа из семьи? И плевать на мою жену и детей? Главное, чтобы у тебя всё было хорошо. Состоятельный муж, собственный дом, свои дети, кошка, собака, машина… Что там ещё? В твоей идеальной картине мира?!
Из всего сказанного больше всего цепляет то, что он говорит про своих детей. И про моих. Гипотетических, но так, словно я не имею права на своего мужчину и свою семью.
Усмехаюсь.
— Хочешь упрекнуть меня в том, что расчетливая? Да, я именно такая. И нет, я не ждала, что ты согласишься. Наоборот. Я уверена, что изо всех сил ты будешь цепляться за свой уклад жизни. Так я и не звала тебя сюда. Ты мне не нужен. И не был нужен. Ты влез в мою жизнь, потому что я допустила слабость. Но я умею учиться на своих ошибках, Герман. И больше я ошибаться не хочу. А потом… Ты говоришь, что я тебя зацепила, что я нужна тебя как партнер в сексе. Но у тебя есть семья. А у меня её нет. Если я буду тратить себя на тебя, то что я получу в итоге? Ведь молодость быстро проходит, а красота вянет. Что же ты такого мне готов предложить?
Он действует слишком быстро. Ладонь вплетается в мои волосы, удерживает за затылок, губы встречаются с моими губами. Мне казалось, мы
