Звук похож на разорвавшуюся бомбу в открытом поле.
― Что?
Я сильно на взводе от большого количества кофеина. Мое ежедневное потребление кофе достигло новых высот ― единственный способ сохранять силы в течение дня или поздней бессонной ночью. Ответа не раздается, но я слышу, как позади меня открывается и закрывается дверь. Я отворачиваюсь от письменного стола, шариковая ручка по-прежнему зажата между пальцами, мой позаимствованный школьный ноутбук стоит посреди моря исписанных листов. Она снова в той же ночной рубашке ― белой, из которой уже давно выросла, и которая едва прикрывает ее бедра. Как же мне хочется, чтобы она не разгуливала в таком виде по дому, чтобы ее медные волосы не были такими длинными и блестящими, чтобы у нее не было таких глаз, чтобы она не заходила без приглашения. Как же я хочу, чтобы ее вид не вызывал во мне такого волнения, сжимающего внутренности, напрягающего все мышцы в теле, заставляющего мое сердце бешено колотиться.
― Привет, ― говорит она. Звук ее голоса причиняет мне боль. Одним этим словом ей удается выразить и нежность, и заботу. Всего одним словом она передает так много, ее голос зовет меня из глубин кошмара. Я пытаюсь сглотнуть, но в горле все пересохло, мой рот наполняется вкусом горечи.
― Привет.
― Я тебя не отвлекаю?
Я хочу ответить, что отвлекает. Хочу попросить ее уйти. Я хочу, чтобы ее присутствие, ее нежный запах мыла испарились из этой комнаты. Но когда мне не удается ответить, она садится на край кровати, всего в нескольких дюймах от меня, подворачивает под себя голую ногу и наклоняется вперед.
― Математика? ― спрашивает она, глядя на стопку бумаг.
― Да, ― с ручкой наготове я возвращаюсь взглядом к учебнику.
― Эй…
Она тянется ко мне, заставляя меня вздрогнуть. Когда я резко отдергиваю ладонь, ее рука проскальзывает мимо моей и свободная и пустая застывает на поверхности стола. Я снова смотрю в монитор, к щекам приливает кровь, сердце больно колотится в груди. Я все еще ощущаю, как ее волосы, словно занавес, обрамляют ее лицо, и между нами ничего нет, кроме мучительного молчания.
― Расскажи мне, ― ее слова пронзают хрупкую оболочку, которая меня окружает.
Я чувствую, как учащается мое дыхание. Она не может так со мной поступать. Я поднимаю глаза и вглядываюсь в окно, но вижу только свое отражение, маленькую комнату и мягкую невинность Маи рядом со мной.
― Что-то случилось, да? ― ее голос продолжает пробивать молчание как нежеланный сон.
Я отодвигаю стул подальше от нее и потираю голову.
― Я просто устал, ― мой голос хрипит у меня в горле. Этот звук чужой, даже для моих собственных ушей.
― Я заметила, ― продолжает Мая. ― Вот почему я и удивляюсь, зачем ты изматываешь себя.
― У меня много работы.
В воздухе повисает тишина. Я чувствую, что она так легко не отступит.
― Что случилось, Лочи? Что-то в школе? С докладом?
Я не могу тебе сказать. Из всех людей именно тебе я не могу сказать. На протяжении всей моей жизни ты была единственной, к кому я мог обратиться. Единственным человеком, на понимание которого я мог рассчитывать. А теперь, когда я потерял тебя, то потерял все.
― Ты подавлен только из-за этого?
Я кусаю губы пока не чувствую металлический привкус крови. Мая замечает и прекращает задавать вопросы, оставляя после них неясную тишину.
― Лочи, скажи что-нибудь. Ты меня пугаешь. Я не могу видеть тебя таким.
Она снова тянется к моей руке и на этот раз сжимает ее.
― Отстань! Иди спать и оставь меня в покое, твою мать! ― слова вылетают из моего рта, словно пули, отпрыгивая от стен прежде, чем я понимаю, что говорю. Я вижу, как выражение лица Маи меняется, на ее лице застывает недоверчивое удивление, глаза в недоумении расширяются. Как только мои слова доходят до нее, она отшатывается, отворачивая голову, чтобы скрыть слезы, застилающие глаза, и за ней с щелчком закрывается дверь.
− Боже мой, Боже мой, ты никогда не догадаешься, что случилось сегодня утром! − глаза Фрэнси горят от волнения, уголки ее вишнево-красных губ изогнуты в широкой улыбке.
Я бросаю сумку на пол и падаю на стул рядом с ней. У меня до сих пор болит голова от криков Тиффина. Он кричал, когда я тащила его в школу после яростной ссоры с Китом из-за пластмассового трансформера, который лежал на дне пачки с хлопьями. Я закрываю глаза.
− Нико Димарко говорил с Мэттом и…
Я открываю глаза, чтобы прервать ее:
− Я думала, ты собираешься на свидание с Дэниэлом Спенсером.
− Мая, я, может, и решила дать Дэнни шанс, пока твой братец приходит в себя, но я ничего не могу с этим поделать. Сегодня утром Нико говорил с Мэттом, и угадай, что он сказал… угадай!
Ее голос шипит от волнения, и мистер Макинтайр прекращает скрипеть маркером по доске, чтобы повернуться к нам и одарить нас многострадальным вздохом.
− Девушки, вы хотя бы могли притвориться, что слушаете.
Фрэнси отвечает ему белозубой улыбкой, а потом поворачивается на стуле ко мне лицом.
− Угадай!
− Без понятия. У него настолько большое эго, что оно взорвалось, и теперь ему нужна операция?
− Не-е-ет! − Фрэнси от волнения отбивает по линолеуму чечетку своими туфлями, неразрешенными правилами школы. − Я подслушала, как он говорил Мэтту Делани, что собирается сегодня пригласить тебя куда-нибудь после школы! − Она так широко открывает рот, что мне почти видны ее гланды.
Я оторопело смотрю на нее.
− Ну? − Фрэнси грубо трясет меня за руку. − Разве это не здорово? Возле него крутятся все девчонки с тех пор, как он порвал с анорексичкой Энни, а он взял и выбрал тебя! Хотя ты единственная в классе девушка, кто не пользуется косметикой!
− Я так польщена.
Фрэнси драматично откидывает голову назад и стонет:
− Аргх! Что, черт возьми, происходит с тобой все эти дни? В начале семестра ты говорила мне, что он единственный парень в Бельмонте, о поцелуях с которым ты задумывалась!
Я вздыхаю.
− Да, да. Он привлекателен. Но он об этом знает.
Я могу мечтать о нем так же, как и все остальные, но я никогда не говорила, что хочу встречаться с парнем.
Фрэнси недоверчиво качает головой.
− Ты знаешь, сколько девушек готовы убить за свидание с Нико? Думаю, я бы даже на время забыла о Лочене за возможность поцеловать Мистера Латино.
− О, Боже, Фрэнси. Вот тогда ты и встречайся с ним.
− Я подошла узнать, серьезно ли он говорил, а он спросил меня, интересно ли тебе это! И, конечно же, я сказала да!
− Фрэнси! Скажи ему, чтобы он забыл об этом. Скажи ему во время утренней перемены.
