Мы продолжали искать и проверили еще нескоьько смотровых. Наконец, мы нашли крмпьютер в кубике где-то посередине лабиринта. Он быстро загрузился, но сразу же всплыло приглашение ввести пароль.
— Скажи мне, что ты знаешь и этот пароль, — сказал я.
Трев сел в кресло и провел рукой по волосам.
— К несчастью, нет. Но... я могу попробовать кое-что.
Я смотрел через его плесо добрые пятнадцать минут, и все, что он пробовал, никуда не приводило.
— Я пойду осмотрюсь, — сказал я, чувствуя беспокойство и нетерпение. — Кричи, если что-нибудь найдешь.
Он что-то проворчал и я ушел.
Все смотровые комнаты были такими же, как последняя. В некоторых было одно смотровое кресло, в других — два. Больше — никогда.
Я повернул направо в одну аллею кубиков, потом налево, и обнаружил, что оказался в задней части лаборатории, где вереница комнат примыкала к бетонной стене. В каждой комнате было окно, выходящее на стену. На третьей комнате я остановился, и у меня в голове возникло изображение.
Девушка. Пистолет. И я.
Я перешел через порог, и чувство дежа вю схватило меня за голову и меня трясло, до тех пор пока в глазах не потемнело.
Там была девушка, скорчившаяся на полу, волнистые темные волосы скрывали её лицо.
Я зажмурился, пытаясь вспомнить больше.
Она рыдала:
— Пожалуйста, не убивай меня, — сказала она.
Мой палец был уже на спусковом крючке.
У меня были приказы. И приказ был убить.
— Пожалуйста, Габриэль! Я не то, что они говорят.
— Что они говорят?
Она застыла и её волосы приоткрылись на дюйм. На меня смотрел один серо-голубой глаз.
— Они говорят, что я чудовище.
И потом она начала двигаться, двигаться так быстро, что я едва успел моргнуть, прежде чем белое облако ударило меня по лицу, разрезая плоть. Кровь текла по моей щеке.
Она ударила меня простыней, превратив её в кнут. Он ударила еще раз и рассекла кожу у меня над глазом. Кровь застилала мне глаза. И потом она пнула меня в пах. Моя голова ударилась об пол со стукрм и все потемнело.
Я оперся на дверной косяк, глотая воздух. У меня уже давно не было такого сильного воспоминания. Я еще чувствовал кровь, стекавшую по лицу и поднес руку к щеке.
Ничего.
— Ник! — позвал Трев.
— Да?
— Я зашел.
Я пытался стряхнуть призрак воспоминания и спотыкаясь пошел сквозь лабиринт на его голос. Я постоянно оглядывался через плечо, волосы у меня на затылке стояли дыбом, как будто девушка из прошлого преследовала меня в настоящем.
Кто она? У неё были темные волосы, как у Элизабет, но все, что я видел из её лица — только один глаз и этого было недостаточно.
Когда я нашел Трева десять минут спустя — несколько раз свернул не туда — он посмотрел на меня так, как будто у меня действительно были следы от кнута на шее.
— Что с тобой случилось?
— Ничего. Что ты нашел?
— Зашел в систему и покопался в записях главного разработчика. Она делала аудиозаписи.
— У неё было имя?
— Доктор Тарроу.
Это имя упоминалось в моем деле. Трев нашел запись, помеченную 12 АВГУСТА. Женский голос с холодными циничными нотками зазвучал из колонок.
— Пациент 2124 реагирует на Ангельскую Сыворотку лучше, чем я могла представить. Мы продолжаем наблюдать её прогресс.
На данный момент неблагоприятных побочных эффектов не наблюдается. Испытание запланировано на шестнадцатое августа. Я искренне надеюсь, что она выживет.
Запись прервалась, и Трев выбрал ту, что была датирована 16 АВГУСТА.
— Испытание прошло успешно! Результаты пациента 2124 были такими, как я надеялась. Фаза нулевой активности длилась шесть минут. Мы проведем еще одно испытапие в течение недели и увеличим время.
Мы прослушали еще три записи, и в каждой из них пациент 2124 превосходил ожидания доктора Тарроу. Её последняя фаза нулевой активности — чем бы это ни было — продолжалась тридцать две минуты. Доктор почти визжала от возбуждения.
На шестой записи, однако, голос доктора ломался и дрожал. Трев и я посмотрели друг на друга. Что-то изменилось.
— Пациент 2124 стал неконтролируем. Защищающийся. Упрямый. Мятежный. Я волнуюсь, что у Ангельской Сыворотки есть срок действия. Я вижу, что она быстро дегенерирует, её тело излечивается, а разум — нет.
На последнем ролике доктор Тарроу едва сдерживала рыдания.
— Во время сегодняшнего испытания пациент 2124 украла пистолет у агента Рикера и выстрелила себе в голову.
Помехи заполнили остальное время записи. Это была последняя.
— Черт возьми, — сказал я. Если пациент 2124 была мертва, это значило что Элизабет не могла ей быть. Но почему Элизабет упоминалась в записях? Согласно моему делу, я появился здесь в октябре. Это значит, что в августе она была в лаборатории.
— Мы должны выяснить, что такое Ангельская Сыворотка, — сказал Трев.
— Точно.
И, что более важно, я должен был выяснить, кто была та девушка из воспоминаний, независимо от того, была это Элизабет или нет.
Мы разговаривали с Анной и Сэмом по громкой связи. Мы уже рассказали им, что мы нашли в лаборатории, а Ана нашла нрвую информацию в моем деле.
— Цель Э, — сказала Анна. — должна была быть убита путем обезглавливания, тело должно быть сожжено впоследствии.
Я упал на кровать в номере Трева. Трев сидел на кушетке рядом с телефоном. У меня все еще была пульсирующая головная боль после воспоминария. Чем более яркими они были, тем сильнее были последствия.
— Зачем заходить так далеко? — сказал Трев. — Подразделепие жестоко, но обезглавливать кого-то это слишком даже для них.
— Обычно обезглавливают вампиров, — сказал я, прикрыв глаза руками. Свет был чертовски ярким.
— О чем ты вообще говоришь? — сказал Трев.
— Подумай об этом, — я сел. — Зачем бы ты кого-то обезглавил? И потом сжег?
— Чтобы удостовериться, что он мертв, — сказал Сэм.
Я кивнул в сторону Трева.
— Что там говорила доктор в записях? Фаза нулевой активности?
Лицо Трева стало таким же белым, как простыни подо мной.
— Дерьмо, — пробормотал он и стал ходить по комнате.
— Объясни нам, — сказала Анна.
— Я думаю, они постоянно убивали Пациента 2124, — сказал я. — Фаза нулевой активности — это другое название для смерти, и потом они оживляли её. И она была мертва с каждым разом все дольше. Сколько продолжался эксперимент в последний раз?
— Она была мертва триджать две минуты.
— Это невозможно, — сказал Сэм. — Мозг бы перестал функционировать.
Трев перестал ходить.
— Если только Ангельская Сыворотка замораживала их, потом излечивала и реанимиовала.
— Так начинается зомби апокалипсис, — сказал Кас. — Не шутите со смертью.
— Кас, — сказал Трев. — Мне тебя не хватало.
— Ага, ну, ты можешь не надеяться, — сказал Кас.
Трев все равно улыбнулся. Этот парень на самом деле хотел снова быть частью нашей группы. Я читал это на его жалком лице.
— Итак, — начал я. — Как Элизабет вписывается во все это?
Я наконец-то сломался и рассказал о ней Треву. Я хотел сохранить её существование в секрете на случай, если он все еще работал на Подразделение. Они хотели однажды её убить, они захотят её убить снова. Но я был уверен, что он сейчас на нашей стороне. Назовем это шестым чувством.
— Она очевидно была одним из подопытных, — сказала Анна. — И когда они закрыли программу, они приказали тебе устранить её.
Я вздрогнул, услышав слово "устранить" по отношению к Элизабет. Трев увидел это и нахмурился. Я отмахнулся от него и он нахмурился сильнее.
— Это все еще не объясняет, почему Подразделение позволило ей жить. Когда я принес её в больницу, её спасение было во всех новостях. Они должны знать, что она все еще жива.
— Правда, — сказала Анна. — Если только они не считают, что она больше не угроза.
— Или лабораторию закрыли, — сказал Сэм. — И все работники Подразделения покинули это место, потому что...
— Они были бы обеспокоены вниманием прессы, — перебил Трев. — И убить Элизабет, когда её только что спасли, привлекло бы слишком много внимания.
— Нет, — сказал я. — Должно быть что-то еще. Я просто не знаю, что.
И это также не объясняло, кто была темноволосая девушка из воспоминаний в лаборатории. Была это Элизабет? Или другой подопытный?
— Любые другие цели,которые указаны в файлах? — я спросил Анну.
— Нет. Только одна. Но мы будем продолжать копать. Если здесь есть что-то большее, мы найдем это.
— Спасибо, Анна, — сказал Трев.Я заметил что он не сказал спасибо Сэму или Касу.
— Мы проверим позже, — я сказал.
— Звучит хорошо.
— Люблю тебя, Никки, — сказал Кас. — Ненавижу тебя, Трев.
Трев рассмеялся когда он попрощался.
