— Слишком много лишней информации, ближе к делу.
— Продажа детей, как на территории страны, так и за рубеж имеет весьма и весьма прогрессивную тенденцию и положительно влияет на теневую экономику нашей страны. Детдомовских детей продавать естественно легче, а на том уровне, на котором сейчас у нас все это делается — еще легче…
— Для чего продавать детей?
— Ты такая же нетерпеливая, как твоя мать, Вера, — он нервно вздохнул и после короткой паузы продолжил, — Вариантов немного, на самом деле. Когда начиналась такая практика, чаще всего детей продавали за рубеж, для усыновления. В силу того, что оформлением документов было просто невозможно заняться, на это уходили очень большие средства, и без «мохнатой лапы» это дело чаще всего заканчивалось безрезультатно. Детей не было, денег тоже. Начинались некоторые волнения, которые приходилось решать уже где-то наверху. Когда эту проблему решили, появилась другая — приемные дети стали объектом повышенного внимания сексуально-нездоровых масс. Педофилов, проще говоря. Они были готовы заплатить любые деньги, ну кто естественно был в состоянии, лишь бы получить ребенка из России, сама догоняешь, для каких целей? Так появился новый бизнес.
— Я не понимаю…
— Сейчас продажей детей занимается наш дорогой и любимый Ласкарь Игорь Владимирович.
— Мэр?
— Да. Он обрабатывает все поступающие заявления, так скажем, — Гордеев усмехнулся и передал Вере увесистую папку, а сам сел за стол, — Самостоятельно, ну иногда привлекает Третьякова, наиболее приближенного из своей администрации. В силу того, что он не может иметь в собственности детдом, хозяином будет другой человек…
— То есть ты хочешь сказать, что детдом, это всего лишь прикрытие?
— Да. Все дети коррекционной школы, которые автоматические станут воспитанниками нового детского дома, плюс подселят новых — «расслабят» те, где уже перебор и те, здания которых в аварийном состоянии. А это значит то, что все они автоматически становятся на конвейер, объект купли-продажи заинтересованных в этом людей. Детский дом это каталог, скажем так, куда могут приехать и выбрать понравившегося ребенка. Пролистай папку, там много всего интересного.
— Нет, это абсурд какой-то. Причем здесь Артем?
— Стройка это всего лишь ключик, который дает доступ к креслу в Совете Федерации, но этим, насколько мне известно, болеет его друг — Зимин, он очень рвался получить новый статус, а у Артема будут другие привилегии — ему разрешат поставку оружия в Чечню и обеспечат безопасный транзит героина из Афганистана, через страну по всем основным направлениям. Это своеобразная благодарность за постройку детского дома. И не смотри на меня так, увы, но это правда. Он зарабатывает на этом приличные деньги и уже сколотил неплохое состояние.
Клинкова молча, листала бумаги в папке, кучу фотографий детей от 6 до 13 и не верила своим глазам.
— Он знает об этом, обо всем? Для чего он строит этот детский дом?
Истерика уже была на пороге, и Вера закашлялась, перестав, как положено, дышать. Перед глазами мелькали договоры, фамилии известных людей, чиновников, политиков, меценатов, которые за немыслимые суммы выкупали детей, с легкой подачи мэра. Он обляпал этот бизнес (который неплохо развивался) со всех сторон, загребая деньги себе в карман.
— Естественно. Извини, что разочаровал, но я предупреждал тебя…
— Николай Иванович, там Надежда Федоровна звонит, спрашивает, сможете ли вы сегодня уделить ей немного времени? Она хочет что-то обсудить с вами, — в кабинете показалась симпатичная мордашка официантки, привлекая своим появлением и Веру и Гордеева.
— Да, Юленька, передай, что я сегодня целый день на месте и буду ее ждать.
Девушка кивнула и выскочила, тихонько прикрыв за собой дверь, а Гордеев, неспешно поднялся со своего места и налил второй стакан воды, уже для Веры.
— Ты не отступишься?
— Нет. Поговори со своим мужчиной, может ему хватит мозгов перестать делать то, что он делает, и я пересмотрю свое отношение к происходящему. И да… Мне жаль, что так получилось, — он снова указал на Верину руку, когда та, смахнув папку с колен, встала возле двери.
— Мне тоже жаль.
В обеденном зале, за тем же столиком, за которым его оставила Вера, сидел слегка взволнованный Костя.
— Ты такая бледная.
— Мне нехорошо, пойдем на улицу. Скорее.
Парень вел ее до самого выхода, придерживая за талию, пока Клинкова еле перебирала ногами.
— Что случилось? Он что-то сделал? — Костя не мог скрыть беспокойства в голосе, когда они вышли на улицу, и Вера хватанула воздуха, цепляясь за него здоровой рукой.
Слева от крыльца нервно затягивался сигаретой Витька и как только они вышли на улицу, Ковалев рысцой подбежал.
— Клинкова, какими судьбами? — с плохо скрываемым волнением, Витька подошел ближе, расплываясь в неестественной улыбке.
— Так вот кто твой хозяин, Ковалев. Хорош, ничего не скажешь…
— Вер? — Костя прижал девушку ближе к себе, стараясь как можно незаметнее отвернуть ее от незнакомца, но она не далась. Наоборот, вырвалась, как дикая кошка и наотмашь шибанула Ковалева по лицу.
— Посмотри, что ты сделал, — орала Вера, толкая парня здоровой рукой в грудь. Витька держался за щеку, делая постепенные шаги назад.
А Клинкова наступала.
Он впервые в жизни видел такой огонь в ее глазах.
— Клинкова, да ты полоумная, что случилось?
— Случилось то, что ты чуть не убил меня. Нас! В той машине. Ты, Ковалев! Ты разрядил в нашу машину целый магазин. Но самое страшное не это, а, то, что ты сделал это, получив отмашку Гордеева. Вот, твой хозяин, посмотри. Он заказал тебе собственную дочь.
— Какую дочь? Ты перегрелась? Или выпила больше чем положено?
— Спроси у своего хозяина, придурок. Я так боялась, что ты вляпаешься в какое-нибудь дерьмо, а ты и вляпался, только не в «какое-нибудь», а в довольно конкретное. И самое страшное, что ты уже заочно покойник — потому, что Артем пока не знает, кто это сделал.
— Вер, послушай меня… Пожалуйста, — Витька нагнал ее, когда она размашистым шагом приближалась к своей машине.
— Парень, отваливай, давай, она не хочет больше с тобой разговаривать, — Костя несильно оттолкнул Ковалева от Веры, перекрывая ему свободный доступ к девушке.
— Да стой ты, чувачок… Вер… — он отчаянно пробивался через Костю, но тот значительно выигрывал Витьку в массе.
— Я прощу тебе все, Ковалев, даже то, что ты чуть не убил меня, моего мужчину, все прощу. Кроме того, во что ты ввязался, и кто тебе в этом помог. Я не прощу тебе Гордеева и то, что ты делаешь. Запомни.
Подняв голову, с идеально ровной осанкой, она посмотрела на парня в последний раз и села в салон, негромко хлопнув дверью. И как только тонировка скрыла ее от улицы — дала волю слезам.
Задыхалась и билась в истерике, не веря, что все, то, что происходит — правда.
8
Вера
Я мысленно тряслась от необъяснимой тревоги и готовилась к разговору, который должен был что-то прояснить. Только что? И прояснит ли вообще? Исаев в этом плане был довольно сложным человеком, привыкшим оттеснять меня в тот момент, когда я мало-мальски начинала проявлять интерес к чему-либо, что меня не касалось, ну или как он говорил: «не должно касаться».
Артем был хорошим человеком, когда его бдительность немного засыпала, и он подпускал меня к себе. Каждый раз я узнавала что-то новое в нем для себя и поражалась, как он может продолжать меня удивлять после всего того, что с нами случилось.
Я любила его. Я любила каждую грань его характера. Всем сердцем. Но в эти, же моменты накрывало таким отчаянием — моя любовь была слепая. Я не видела ничего и никого кроме него. Просто не замечала. Мне было это неважно, лишь бы он смотрел на меня так всю жизнь, как часто это делал, приходя уставший, после работы, сидя на пуфике в коридоре, пока я как покорная, совсем одомашненная кошка ластилась у ног.
