— Я без тебя не пойду.
— Лили, все мои мучения имеют смысл, если ты останешься жива. Если нет — значит, я помру полным придурком.
— Мы пойдем вместе.
— Я же не отказываюсь… ох! Я просто предполагаю различные варианты. Обещай, что сделаешь, как я сказал.
— Не буду обещать. Ты сейчас отдохнешь сколько надо, а потом пойдешь вместе со мной.
Дон Фергюсон молча откинул голову назад и закрыл глаза. Его стала бить крупная дрожь. Костер быстро прогорал, и Лили побрела искать топливо.
Потом она сидела рядом с Доном и тихонько гладила жилистую темную руку, бессильно лежавшую на гальке. В голове звенело, очень хотелось есть, а вот думать совсем не хотелось, и Лили принялась рассматривать Дона Фергюсона.
Лучше бы она этого не делала. При мысли о том, сколько раз этому человеку причиняли боль, ей стало страшно. Он должен был давно превратиться в дикого зверя, ненавидящего людей, — а он пощадил Дункана Малкехи. Сейчас Лили отлично сознавала, что Дон мог десять раз пристрелить рыжего великана Малкехи, но так и не сделал этого, даже получив от того пулю в плечо.
Его тело не могло считаться античным эталоном красоты, но зато любой греческий атлет выглядел бы рядом с мистером Фергюсоном жалким хлюпиком. Широкие плечи с синими разводами татуировки, мощная грудная клетка, впалый и жесткий даже на вид живот, могучие руки — все было покрыто шрамами. Тонкие, ровные и длинные — от какого-то острого и узкого лезвия. Страшные, кривые и широкие — от ножа или, возможно, осколка гранаты. Белые звездочки пулевых ранений.
Она непроизвольно провела пальцем по кривому шраму на груди Дона, и Дон неожиданно сжал ее руку своими железными пальцами.
Его знобит, подумала она с отчаянием. У него начнется лихорадка, и тогда все пропало.
Лили Норвуд молча подползла к Дону Фергюсону поближе, обняла его и прижалась к нему всем телом. Он судорожно вздохнул, стиснул ее пальцы и уронил голову ей на плечо. Жесткие короткие волосы щекотали ей шею, и Лили вдруг стало так жалко Дона Фергюсона, что она чуть не взвыла. А еще… Еще ее совершенно не смущало то, что они полуголые сидят на берегу африканской реки, тесно обнявшись и согревая друг друга. Лили Норвуд инстинктивно чувствовала, что Дону Фергюсону она может довериться целиком и полностью.
Возможно потому, что он совершенно не похож на рокового мужчину.
Дон Фергюсон поднял голову и отчетливо произнес, не открывая глаз:
— Он качнулся вперед. А должен был улететь назад. Я промахнулся…
Большой рыжеволосый человек дышал с присвистом, тяжело, словно что-то мешало воздуху пробиться в легкие.
Большой рыжеволосый человек ступал по лесной чаще почти бесшумно, что было удивительно при его росте и весе, но вполне понятно, учитывая то обстоятельство, что он провел в этих местах всю сознательную жизнь и прекрасно знал, что от уровня громкости шагов иногда зависит состояние здоровья.
Ему мешала его собственная левая нога. Толстенная ножища, волочившаяся за человеком безжизненным грузом.
Человек был мокрым, грязным и раненым. Очень тяжело, возможно, смертельно. У него были прострелены плечо и нога, он потерял очень много крови и прошел несколько километров по глухому лесу.
Любой другой на его месте валялся бы в эту минуту без сознания, но большой человек не мог себе этого позволить. У него еще оставалось важное дело. Очень важное дело.
Оно с самого начала было достаточно важным, потому что относилось к категории долгов, а долги большой человек привык платить. Теперь же важное дело разрослось, стало архиважным, и долги в данном случае тоже играли не последнюю роль.
Вдали между деревьев мелькнул свет. Большой человек остановился, отдыхая и собираясь с силами. Все, что ему надо знать, он выяснит сейчас. А потом позволит себе потерять сознание.
Сейчас ему надо стать очень тихим. Практически бесшумным.
— Ошибка. Надо было убить хвостатого дьявола.
— Иди к черту. Он ел у меня с руки. Он вырос у меня в доме.
— Он пропасть все дело.
— Он никогда меня не тронул бы.
— Я это знать. Другие тоже знать. Змий умный.
— Змий, скорее всего, умничает уже на небесах. Надеюсь, мисс Норвуд спасена… ценой его жизни.
— Она беда. Кровь и смерть. Она должна умирать.
— Сначала она должна жить. Эта диалектика черным мозгам неподвластна. Интересно, Дьяволица, а у тебя черные мозги?
— Ты ошибаться. Не слушать М'денга. М'денга умная. Она дочь вождя.
— Иди готовь ружья. Утром мы выступаем на поиски несчастной мисс Норвуд. Людей предупреди. Деньги возьмешь в спальне.
Черная тень растворилась во мраке настороженно молчавшего дома.
Джереми Раш подъехал к камину, потянулся за бутылкой, стоявшей на полке, потом усмехнулся, привстал и взял ее.
Он успел усесться обратно и налить себе стакан, когда на террасе послышался шум, а потом в распахнутые двери ввалился Дункан Малкехи, грязный, бледный и залитый кровью.
— Джерри, сынок, как хорошо, что у тебя есть виски! Это то, о чем я мечтаю последние пять часов.
Если Раш и был удивлен, то никак этого не показал. Просто развернулся к Малкехи и протянул ему стакан.
— Похоже, у вас вышли неприятности с мистером Фергюсоном? Я ведь предупреждал… Вы довольны, Дункан? Или вам нужно что-то еще? Кстати, девушку-то вы видели?
— Хочешь спросить, жива ли она? Да, жива. Я вообще изменил свое мнение. Вполне приличная девчонка. Не пищала, вела себя отлично. Скорее всего, она не пьет, не употребляет наркотики и не общается со всякой швалью. Одним словом, я не потерял сыновей, я обрел дочь.
Малкехи разразился идиотским хихиканьем и припал к стакану с виски. На лице Раша теперь явственно читалось замешательство.
— Я что-то не очень понимаю… Вы решили простить ей убийство ваших сыновей?
— Решил. Тем более что она их не убивала. Так мне почему-то кажется.
— Я рад. Правда, рад.
— А я не сомневаюсь. Тебе ее смерть совершенно ни к чему
— Что вы имеете в виду?
— Да так. Плесни мне еще.
— Давайте-ка лучше я вызову машину, и вы отправитесь к врачу…
— Погоди. Попозже. У меня к ней дело, к твоей девчонке. Подождем ее вместе, ладно?
— Вы как-то плохо выглядите. Давайте хоть уложу вас…
— Я сказал — позже! Пока посидим, выпьем виски… поговорим.
— О чем же?
— Не знаю, ты же у нас писатель. Истории — твое дело.
— Вы меня так разнервировали, что я и не знаю, когда смогу вернуться к работе.
— Действительно. Вполне возможно, тебе вообще придется ее бросить.
— Мистер Малкехи! Я действительно не понимаю…
