— Дэн! Дэн! Что с ним? — кричала в ответ Аманда, ожидая услышать самое ужасное.
Только сейчас и только с ним что-то могло, и должно было произойти.
Ее схватили за руку, что-то объясняли, спрашивали, но ей не давали ничего понять собственная паника и обращенная к ней смесь наречий. Она только вырывалась и кричала: «Дэн! Дэн! Боже мой! Только не это!»
— Нихьт, нихьт Дэн! — наконец сумел ворваться в этот бред голос все того же Инго, который опять был здесь. Он бежал за ней и, схватив за руку, потащил куда-то в сторону. — Рей! — продолжал немец свои объяснения. — Рей ист гефаллен! — Он тыкал пальцем в сторону обрыва, а потом изображал падение. — Рей ист гефаллен йн ди ватер! Эр вар бетрункен!
— Да говори же по-человечески! — завизжала Аманда. — Что ты несешь!
Инго махнул рукой и подвел ее к толпе. Она не успела взглянуть на того, вокруг кого тревожно шуршились люди, как ее безумный ужас сменился чувством почти цепенящего облегчения. Дэн был жив. Он стоял на коленях и что-то делал с головой человека, который лежал на куске брезента.
Аманда осторожно приблизилась к месту происшествия. Толпа пропустила ее. Дэн умелыми, точными движениями перебинтовывал голову Рею. Лицо раненого было совершенно белым, глаза закатились, рот открыт. Вся одежда перемазана грязью и кровью. Одна рука чем-то зажата и прибинтована к телу.
— «Скорую помощь» вызвали? — тихонько спросила Аманда рядом стоявшего парня.
Он молча кивнул, не оборачиваясь.
Между тем Дэн продолжал тщательно обматывать бинтом разбитую голову Рея, но кровавое пятно все продолжало и продолжало расплываться, пропитывая повязку. Наконец Дэн истратил весь бинт, разорвал концы и аккуратно связал их бантиком. Больше ничего нельзя было сделать. Оставалось только ждать помощи.
— Так, все свободны, — сказал Дэн, обернувшись к толпе. — Прошу вернуться к своим обязанностям.
Толпа, вполголоса обсуждая происшествие, рассосалась. На открытом пригорке остались лишь трое: бледный, почти белый Рей, угрюмый Дэн и взволнованная Аманда. Она опустилась на колени, прижала пальцы к здоровой руке раненого и пыталась прощупать пульс. Наконец, совладав с очередным приступом паники, сумела ощутить редкие вздрагивания. Жив.
— Жив. Как это случилось? — наконец произнесла она, обращаясь к Дэну и не отрывая взгляда от лица Рея.
— Я не видел. Рассказали так. Был пьян, поругался с одним из ребят. Тот его послал. Рей дал ему в зубы, тот ответил. Рей убежал. Говорят, кричал, что утопится. Парень бежал за ним, хотел удержать, а тот, наверное, думал побьет. Бежал, не смотрел под ноги. Ну и кувыркнулся с обрыва…
Дэн замолчал, вздохнул и тоже уставился в белое лицо.
— Лишь бы выжил…
— Я сильно напугалась. — Аманда взглянула а на Дэна. — Когда Инго прибежал, подумала что-то с тобой…
Дэн мельком взглянул на нее, опять опустил глаза.
— Как пульс?
— Чуть-чуть.
— Лишь бы выжил…
Оба замолчали, как молчали вчера и ночью. Но это было другое молчание — они думали не друг о друге, а об этом чужом, почти незнакомом парне, который вчера их развел и сегодня соединил…
— Пульс пропадает! — вздрогнула Аманда. — Если бы хоть нашатырный спирт найти…
— В лагерь пошли. Где они, черт бы их побрал!
Надо аптечку держать с собой, на месте работы.
— Да всегда брал. Я сегодня с утра был не в себе, не сориентировался…
Дэн опять вздохнул и беспокойным взглядом обшарил окрестности.
— Кажется, пульса нет… — Прошептала Аманда.
Дэн оттолкнул ее, крепко схватил руку Рея, потом осторожно прижался ухом к его груди.
— Да… хреновые дела. Сейчас кончится. Судороги пошли…
— Что же делать?
— А я откуда знаю? Попробую искусственное дыхание…
Дэн прижался ртом ко рту Рея и принялся делать мощные вдохи и выдохи. Аманда отвернулась. Она не знала, что и как происходит за спиной, и лишь ждала, с ужасом боясь услышать слово «конец». Но вместо этого услышала отдаленный гул автомобиля.
— Едут! Едут! Кто-то едет! — Она вскочила, забралась на камень, вглядываясь в повороты дороги.
— «Скорая»! «Скорая»! — кричала она, не то Дэну, не то Рею.
Дэн не оборачивался, трудился над телом — значит, не терял сил и надежды. И действительно, через несколько минут слабый шум обратился в реальный рев несущейся по ухабам «скорой». А еще через несколько минут десант в составе врача, фельдшера, санитара и немца Инго высыпал из машины с носилками, какими-то ящиками и аппаратами. Аманду и Дэна оттеснили в сторону. Медики принялись за дело.
Аманда стояла поодаль, уткнувшись лицом в грудь Дэна, и плакала, испытывая противоречивые чувства, не в силах сдерживаться — от пережитого кошмара, от не изжитого еще страха близкой смерти Рея, от того, что это случилось не с ним, не с Дэном, оттого, что он здесь, живой и теплый, стоит и обнимает ее.
Ей было все равно, видит кто-то ее слезы или нет. Да никто и не обращал на нее внимания. Даже Дэн, обнимая ее, машинально гладил волосы и тревожно смотрел на медицинскую суету на брезенте, по действиям медиков пытаясь определить — летальный исход или…
Наконец врач выпрямился, взглянул на Дэна, ободряюще махнул рукой.
— Откачали. Будет жить. Еще бы полчаса — и… — Он опять махнул рукой.
Поднялась суета с носилками. Рея осторожно уложили, осторожно занесли в машину. Дэн оторвался от Аманды.
— Я поеду в больницу. Буду там, пока все не выяснится.
— Я с тобой.
— Нечего тебе там делать. Иди домой.
Жесткий тон, каким он еще не разговаривал с ней, не допускал и попытки неповиновения.
— Хорошо.
Аманда проводила взглядом удаляющегося Дэна.
Двери захлопнулись, взревел мотор, и машина двинулась в обратный путь. На площадке остались Аманда и немец. И кусок окровавленного брезента.
— Надо убрать, — кивнул Инго.
Аманда тоже кивнула и принялась ему помогать сворачивать подстилку. Наконец, кое-как свернув, немец понес брезент куда-то. На жертвенный костер, подумала Аманда. Обошлись малой кровью. Рей жив. Но если бы он… Дэн, наверно, мне бы не простил.
Она медленно побрела по знакомой дороге в поселок. Теперь можно было не торопиться. Опять начались мысли, но уже совсем другие. Не было больше, как сегодня днем, блаженного плавания в эйфории ветра, счастья, солнца…
Аманда шла посередине дороги — пыль еще была вздыблена колесами «скорой». Она не видела пути — только лицо Рея и руки Дэна, усердно наворачивающие слой за слоем бинты — такие же белые, как лицо под ними. Что с ним будет? Лишь бы выжил. Он велел не ходить в больницу. Я что, должна его спрашивать? Все равно пойду.
