Потом она со вздохом проделала все то, что обычно предпринимала, когда ей позарез нужна была тема. Обзвонила всех знакомых, включая университетских, перерыла другие столичные газеты и парочку наиболее информированных региональных, затем пропахала сайт Пресс-ассоциации в Интернете и новости светской жизни в надежде обнаружить, нет ли в городе персоны, представляющей интерес для интервью. Проблема осложнялась мертвым сезоном – разгар отпусков! Рок-звезды удалились в свои шато на Французской Ривьере, выхода каких-либо значительных фильмов не ожидалось, и даже телевизионные компании придерживали все интересные передачи до осени. Голый ноль в остатке. Клэр опять покрылась холодным потом и в девятый раз отправилась в туалет. Ее последней надеждой была второразрядная актриса телесериалов, согласившаяся подбросить чего-нибудь жареного о подробностях своего недавнего развода, хотя отдельные детали уже были выплеснуты на развороте одного ежемесячного журнала. Брак продлился всего полгода, что, конечно, несколько снижало ценность материала, но можно было дать соответствующий комментарий за подписью несуществующего редакционного психолога под каким-нибудь хлестким заголовком типа: «Одноразовый брак: знамение времени?»
Она отправилась с этой идеей к Тони, молясь, чтобы он ее не отверг. Больше никаких соображений у нее решительно не было.
Тони предложенная тема мало воодушевила.
– Пожалуй, на сегодня сойдет. Но в следующий раз, Клэр, придумай что-нибудь поострее. Это тянет не больше чем на провинциальную газетенку.
Клэр злобно сверкнула глазами. Не сказать, чтобы этот Тони был таким уж талантливым руководителем репортерского отдела, неважно, называется ли он просто редактором или даже ответственным редактором. Она считала, что не раз приходила к нему с чертовски яркими идеями, но Тони недоставало воображения, чтобы их оценить. Всякий раз в ответ слышалось: «Мы это уже давали». Но в том-то и штука, что журналист всегда имеет дело с тем, что уже когда-то освещалось. Тут вся изюминка в том, как повернуть. Но Тони не давал ей шанса проявить себя в этом.
Глядя сейчас на сидящего за начальственным столом своего лысеющего, с оплывающими чертами любовника, Клэр поняла, что сыта по горло. Сегодня пятница, а значит, она опять будет в подвешенном состоянии, и все выходные пройдут в гаданиях, позвонит ли он и удастся ли ему вырваться из дома. Оно того не стоит. Точнее – он того не стоит. Молли ей все время твердит, что она могла бы найти себе кого-то получше Тони. А ведь и впрямь, не зря ли она теряет время с мужчиной, У которого никогда не хватит решимости оставить жену? Клэр вдруг захотелось увидеться с Молли. С Молли, которая всегда знает, что правильно, а что нет, бесстрашной и прямолинейной. Почему-то Молли представилась ей в облике музы, вдохновившей художника Возрождения на полотно, где какая-то святая – или кто-то в этом роде – с высоко поднятой головой и пылая праведным гневом, бросается в бой, в полных доспехах и на боевом коне. Где-то она видела нечто похожее. Полная противоположность тоскливому ощущению неудачи, которое сейчас владело самой Клэр.
Она не на шутку разозлилась, когда на звонок ответила не Молли, а автоответчик. Клэр вдруг поняла, что привыкла – подруга всегда под рукой. Нечто среднее между богиней домашнего очага и воинствующей идеалисткой, но всегда в пределах досягаемости и неизменно готовая подставить плечо. Ей пришла в голову мысль, что ведь так к Молли относятся все – делают из нее для себя опору, эдакий живой центральный шест в палатке, который станет удерживать ваши самые безумные фантазии. Или отбросит их прочь, когда земля начнет уходить из-под ног. Отчасти это происходило потому, что Молли казалась сильной и решительной, не склонной к внутренним сомнениям. В отличие от самой Клэр, целиком подчинившей себя карьере, Молли, наоборот, совершенно не привлекала безумная офисная жизнь, что не мешало ей неизменно излучать бурную энергию и искрящийся оптимизм. Что ж, будем надеяться, Джо понимает, как ему повезло с женой.
– Забегу вечерком, если ты не возражаешь, – сказала Клэр на автоответчик. – В районе половины седьмого. Пока.
Вокруг нее, в огромном открытом зале, находилось около трех сотен человек, и при этом в офисе царила почти мертвая тишина. Только нервозное постукивание клавиш говорило о витающем в воздухе напряжении. Стремительно приближался час сдачи номера.
Клэр повернулась лицом к монитору и принялась причесывать интервью с телезвездой, которое вчерне уже было написано. Колонка психолога выглядела вполне приемлемо. Но все равно ее не покидало чувство, что это не самая захватывающая тема. Что-то должно же быть!
Если бы только она могла эту тему найти!
Она почти закончила, когда позвонила Молли и сообщила, что они с Джо будут рады ее видеть. Как Клэр и надеялась, помня о сегодняшнем состоянии своего холодильника и учитывая происходящие в ее жизни события, Молли предложила ей у них отужинать. Что ж, хоть начало выходных пройдет в удовольствие. Клэр старалась не думать о том, во что она вляпалась. Либо она станет терпеть это и дальше и позволит себя сделать самой разнесчастной, либо разорвет отношения – и опять-таки позволит сделать себя самой несчастной. Что-то определенно должно измениться. Пожалуй, даже лучше, если ее сократят. Получит выходное пособие – и покончит со своим романом. Сразу два плюса.
Откуда ни возьмись на нее вдруг накатило паническое чувство, так что заныло в груди и стало трудно дышать. Ей стало нехорошо при мысли об астрономической сумме ее арендной платы за квартиру и внушительном счете за кредитную карту. Ее родители были серьезные люди, они строго руководствовались правилом: не можешь оплатить – Не имей! В десятилетнем возрасте она восемь с лишним месяцев копила себе на велосипед. Как же она смеялась над отцом, когда тот не позволил купить себе пачку табака у ближайшего газетчика, потому что забыл дома бумажник! Газетчик даже оскорбился, когда папа отказался взять в долг. Зато он не изменил своему принципу не влезать в долги.
Сейчас она жалела, что пошла не в него.
После работы, направляясь к Молли, Клэр решила, что будет экономить, и, вместо того чтобы взять такси – а они вереницей проносились мимо нее, – поехала на метро.
Поездка оказалась сплошным кошмаром. Южная ветка была перегружена еще больше, чем северная. Поезда шли битком, и даже после двух пропущенных составов ей все равно пришлось втискиваться в вагон с риском для жизни, распластавшись по поверхности двери. И на каждом лице был этот помертвелый, застывший взгляд, как у рыбы, слишком долго провисевшей на крюке в рыбной лавке. Впритык к ней оказался большой потный дядечка, который, похоже, весь день просидел в пабе. С каждым его выдохом Клэр обдавала такая волна пивного перегара, что она думала, ей станет дурно. Только этого никто и не заметит. На станции «Лондон-Бридж» ее чуть не раздавили насмерть, с такой прытью все ринулись на поезд.
