— Жаль. — Маша снова вздохнула. — Лучшей мамы для Сэмми и представить нельзя. Жаль, что у вас с ней не сложилось.
— У тебя есть ее новый номер?
— Нет, она не оставила.
Ник поехал к дому Алисы наобум. Бдительная охрана его, конечно же, остановила, но связалась с хозяйкой квартиры, чтобы уточнить, можно ли пропустить гостя.
К счастью, Алиса оказалась дома. К счастью, она его не прогнала.
Ника удивила обстановка в квартире — никаких кричащих цветов и модного хай-тека, наоборот, уютные пастельные тона и простые, не вычурные, вещи.
Удивила его и Алиса, причем неприятно. Она вежливо улыбалась, вроде бы была рада встрече, однако ее пустой взгляд пугал до дрожи в коленках.
— Я на минутку, — пробормотал Ник, разом растеряв все слова. — Узнать, как у тебя дела.
— Спасибо, хорошо, — вежливо ответила Алиса. — Позволишь угостить тебя чаем?
Он согласился. Глупо уходить, когда наконец-то можно поговорить.
Алиса и так не обладала пышными формами, а сейчас еще похудела, осунулась. Домашняя одежда не скрывала остро торчащих косточек. Ник наблюдал, как Алиса суетиться, накрывая на стол. Большие кружки, одетые в смешные вязаные «свитера». Душистый чай с бергамотом. Вазочки с печеньем.
Из духовки Алиса выудила форму с кексом, и Ник заметил, что в квартире пахнет лимоном и ванилью.
— Сама? — спросил он, попробовав выпечку. — Очень вкусно.
— Ага… — ответила она. — Сама. И не знаю, зачем. Есть некому, а я пеку, как ненормальная. Может, заберешь с собой? Угостишь Сэмми…
— Сказать ей, что это лисичкин хлеб? — пошутил Ник, вспомнив рассказ Пришвина, который читал в детстве.
— Нет, не надо. Не напоминай ей обо мне.
— Почему?
— Я уже объясняла. Ник, давай сменим тему.
— Хорошо. Расскажи, как ты.
— Замечательно.
— А если правду?
— Это правда, — ровным голосом повторила Алиса и в упор посмотрела на Ника. — Правда.
«Не лезь ко мне в душу. Не надо».
— Мне лучше уйти?
Ник внезапно понял, что сейчас они поменялись местами. Равнодушие Алисы задевало, даже обижало. А он… он навязывался ей. Несмотря на то, что она ясно дала понять, он здесь нежеланный гость.
— Я рада, что ты зашел.
— Не спросишь о Сэм? — Ник продолжал настаивать даже после того, как ему недвусмысленно указали на дверь.
Алиса быстро отвернулась. Он успел заметить, как ее лицо исказилось, как будто от боли.
— Зачем, Лиса? — тихо спросил Ник. — Я тебя не прогонял. Сэм ждет твоего возвращения…
— Ты прогонял меня так часто, что до меня, наконец, дошло. Оставь, Ник. Так лучше.
— Кому, Лиса?
— Всем, — отрезала она.
— Ты ошибаешься.
Алиса упрямо покачала головой.
— Забыла тебя поблагодарить, прости, — спохватилась вдруг она. — Спасибо, что позвонил тогда папе. Ничего не помню, но он мне все рассказал.
— Лиса, а пойдем с нами в театр? У меня два билета на балет. Хочу посмотреть, заинтересует ли Сэм танец. Она все равно будет сидеть на руках, второй билет я покупал для тебя. Завтра, днем…
— Нет, я не могу. У меня занятия. Спасибо за приглашение.
— Может, погуляем вместе? Ты, я и Сэм.
— Нет. Ник, я… — Алиса прикрыла глаза, вздохнула и быстро встала. — Я сложу печенье.
Она достала контейнер, схватила вазочку.
Ник удрученно молчал. Алиса не желала возвращаться. Просить ее о чем-то большем было бы эгоистично. Сказать, что она нужна Сэм? Попросить не бросать занятия, потому что у него свои планы? Значит, заставить ее делать то, от чего она бежит.
— Ты сменила номер телефона? — зачем-то спросил он.
— Да.
— Из-за меня?
— Нет. Из-за тех… знакомых…
Ник понял, что она говорит о тех, кто подмешал ей наркотик.
— Дашь новый?
— Ты будешь звонить? — Алиса поставила перед ним контейнер с выпечкой.
— Буду, если ты не запретишь.
Она криво усмехнулась, но взяла листок бумаги и написала на нем номер. Ник спрятал листок в карман.
— Я все же оставлю билет. Приходи, Лиса, мы будем тебя ждать.
Этот визит не принес радости обоим. Алиса спряталась в равнодушии, как улитка в раковине. Ник чувствовал, что ей больно и тоскливо, но она отвергала его предложения, зациклившись на своем «так будет лучше». Дать ей время? Или, наоборот, не оставлять в покое? Смириться с выбором и поверить, что «так будет лучше»? А казалось, все просто — стоит только поговорить.
А, может, Алиса права? Зачем мучить друг друга, если он не может дать ей самого желанного — любви?
Впрочем, Ник был уверен в одном, ему небезразлично состояние Алисы. А с остальным… с остальным можно разобраться вместе.
Он ничего не сказал Сэм, но надеялся, что Алиса все же придет в театр.
Увы, кресло рядом с ним так и осталось пустым.
= 26 =
Принимать Ника в гостях было ошибкой. Алиса не ожидала, что он появится, растерялась — только потому и пустила на порог.
Ничего у них не получится, никогда. Поддерживать отношения — продлевать агонию. И расстраивать Сэмми, которой так сложно объяснить, отчего Лиса то появляется, то исчезает.
После случая с наркотиком Алиса долго приходила в себя. И со здоровьем появились проблемы — пропал аппетит, каждый день болела голова, — и настроение оставляло желать лучшего. Она скучала по Нику и Сэмми, часами валялась на диване и делала вид, что читает книгу или смотрит фильм, а сама раз за разом прокручивала в голове те счастливые мгновения, которые ей довелось пережить в деревне.
К счастью, до депрессии дело не дошло. Как только мама заикнулась, что неплохо было бы побеседовать с психотерапевтом, так Алиса и засобиралась домой. Своими переживаниями она не хотела делиться даже с врачом. Разве можно вылечить от любви?
В разговоре с отцом Алиса добилась самого главного. Он согласился, что учиться и работать надо по призванию, и она распрощалась с репетиторами по экономике и праву. Чтобы не болтаться без дела до начала нового учебного года, Алиса решила искать работу. И тут, как ни странно, помогла мама. Во-первых, пристроила добровольцем в один из благотворительных фондов, которым помогала. Во-вторых, посоветовала заняться росписью стен в детских больницах.
В фонде Алиса вместе с другими покупала вещи и игрушки для детей из детских домов. Потом подарки отвозили детям, накрывали сладкий стол, играли с малышами. А по выходным она приходила в больницу, где работала группа «Веселый коридор», и раскрашивала стены по нанесенному на них рисунку.
И все равно оставалось свободное время, когда Алиса не знала, чем себя занять: то пекла печенье, то гуляла по старым московским улочкам.
Визит Ника больно ударил по свежим ранам. Алиса и радовалась, что он пришел ее навестить, и едва сдерживала слезы, потому что ничего не изменилось. Всего три слова… три волшебных слова… и она поддалась бы на его уговоры.
Нет, признаний в любви она не ждала. Но так хотелось услышать простое: «Ты нужна мне».
Ник переживал за Сэмми, и Алиса его в этом не винила. А для нее в его жизни так и не было места.
Она поплакала над билетом на балет, но не пошла в театр. А Ник, словно издеваясь, стал пользоваться запрещенными приемами. Первую фотографию Сэмми он послал как раз из театра. Малышка в красивом платьице стояла у сцены. Видимо, снимок он сделал во время антракта. Алиса отправила в ответ смайлик.
С тех пор Ник каждый день присылал ей фото по вайберу: Сэмми на прогулке в парке, на детской площадке, дома с игрушками. Алисе не хватало духу написать, чтобы он этого не делал. Она плакала, рассматривая рисунки Сэмми, особенно те, что были адресованы ей, с кривобокими лисичками и рыжими человечками, и каждый день ждала новые фотографии.
Так Алиса узнала, что Ник стал заниматься с Сэмми растяжкой. Он купил ей беленький купальник и балетки и научился делать «пучок» из ее непослушных волос.
Золотая осень закончилась, солнечные дни сменились дождливыми. Поздний ноябрь — самое грустное время года, темное, мрачное и тоскливое. Яркие краски исчезают, в короткие пасмурные дни не хватает не то, что солнца — света. И так будет, пока не выпадет первый снег.
