особенного?
Мне кажется или эти мурлыкающие нотки действительно прозвучали в её голосе?
– Машенька, мне как обычно, а моей гостье подайте полноценный обед. Кстати, что у нас сегодня на обед? – интересуется Швед.
– На первое борщ. Второе – котлета по-киевски и картофельное пюре. Салат из овощей. Из напитков как всегда компот из сухофруктов или брусничный морс, – перечисляет Машенька, оказавшись с креслом Шведа слишком уж близко.
Под столом сжала руки в кулаки. Так бы и врезала этой Машеньке, меж глаз, чтоб она в ауте побыла часика три-четыре, а то и больше.
Официантка к моему неудовольствию была красивая: жгучая брюнетка; глаза – тёмные омуты, большие, влажные, чуть раскосые. Брови вразлёт. Высокие и чётко очерченные скулы подчёркивали некую хищность образа. Пухлые губы были в алой помаде. Одета девушка в длинную синюю юбку, белую блузку, поверх – фартук с карманами. Волосы собраны в косу и уложены вокруг головы как корона. Сбоку у виска алый цветок.
Все девушки носили эту необычную униформу.
Но все остальные на Шведа не пялились так явно.
– Хорошо, всё неси, – распорядился Швед.
Девушка бросила на меня насмешливый взгляд и удалилась, резко развернувшись на невысоких каблуках.
Юбка с хлопком обняла её ноги.
От души пожелала этой красотке споткнуться и прорыть носом каменный пол.
Увы, Машенька спотыкаться не желала.
В голову закралась противная мысль: а спал ли Швед с этой официанткой?
Она так призывно на него глядела, словно… что-то было или она на что-то надеется.
Вот же гадские мысли.
– Яна, ты меня слышишь? – выдернул меня из размышлений Швед.
Дёрнулась и криво улыбнувшись, произнесла:
– Прости. Задумалась.
Его брови сошлись на переносице. Он откинулся в кресле и поинтересовался:
– О чём же ты задумалась?
– О тебе и… – произнесла, не задумываясь, и вовремя прикусила язык.
* * *
ЯНА
– Как любопытно, – ослепил он меня своей улыбкой. – Ты думала обо мне и? Продолжи мысль.
Я мотнула головой и тоже улыбнулась.
– Прости. Просто всякие глупости лезут в голову, – ответила мужчине.
Его брови взметнулись вверх, и в глазах блеснуло что-то опасное.
– Ты меня сейчас назвала глупостью? – насмешливо поинтересовался Швед.
Я шлёпула себя по губам.
– Прости! О тебе я так не думала! Честно! – выпалила тут же и напряглась. Вдруг, Швед рассердится на мои идиотские слова. – Ты вообще самый лучший во всём мире! Именно так я думаю. А глупости… Это… Э-э-э…
Как сказать мужчине, которого знаешь меньше суток, что он тебе начинает очень даже нравиться, и что внутри рождается какое-то странное, нехорошее и вязкое чувство ревности?
– Ну? Я жажду услышать правду, Яна, – обманчиво ласково протянул мужчина. Подался ко мне и глядя прямо в глаза, словно гипнотизируя, произнёс: – Раз ты осмелилась говорить о моей исключительности и идеальности, то будь добра пояснить и свои мысли, в которых я тоже фигурирую, и которые ты считаешь глупыми.
Анна говорила, что Швед манипулятор. Она забыла добавить, что он манипулятор в тысячной или даже миллионной степени.
Я ведь выложу всё как на духу!
Надо быть осторожнее со словами.
Но сказать правду пришлось. Сама виновата.
– Вы… То есть ты… э-э-э, мне кажется… точнее, я знаю… даже уверена, что начинаю влюбляться… в тебя… Ты – мой герой, Олег…
Его лицо – непроницаемая маска. Слушает внимательно. Никаких насмешек, подколок. Ржавый бы уже «обласкал» меня за эти мысли, а Швед слушает мой бред.
– И тут эта пришла. Машенька-хренашенька. Крутится около тебя, опахалами своими лупит, губищи раскатывает, сиськами трясёт, чуть ли не трётся о тебя, как кошка во время течки… Блин… Подумала, а был ли ты с ней… э-эм… близок?
Зачем я говорю ему про это всё? Он же сейчас решит, что я безнадёжная идиотина. Но вместо того, чтобы заткнуться, вбила последний гвоздь в свой гроб:
– В общем, у меня возникло желание вмазать ей промеж глаз, чтоб у неё третий глаз открылся.
И взгляд опустила.
Точно, сейчас он будет ржать.
Хотя нет, Швед не ржёт. У Олега очень красивый смех. Тихий, но глубокий. Мягкий и ласковый. Как прибой, которого я никогда не видела, но слышала в записи. Завораживает.
Смотрю на свои руки, на ранки на ладонях, на обломанные ногти и жду. Но Швед и не думал смеяться.
– Яна, посмотри на меня, – слышу его голос.
Отрываю взгляд от своих «убитых» рук и вижу, что Швед предельно серьёзен.
В глазах нет смешинок. Губы не дёргаются в желании сдержать рвущийся наружу смех.
Он берёт в руки мои сжатые в кулаки ладошки и гладит. Бережно, словно мои руки – хрупкое стекло.
– Я буду с тобой предельно честен, – говорит он. – Я не женат и никогда не был. В моей жизни всегда было много женщин, но, ни одна надолго не задерживалась. Мой интерес быстро угасал. Не буду лгать тебе, Яна, ты меня зацепила. Помимо той помощи, что я реально хочу тебе оказать, я ещё хочу тебя… как женщину. Меня будоражит сама мысль, что у тебя ещё не было мужчины и ты чиста как белый лист. Из тебя можно слепить любого человека. Но ты должна запомнить, что это только мои мысли и мои желания. Дальше этого я не собираюсь переступать. Пока сама большего не захочешь.
Он крепко сжал мои руки, ещё чуть-чуть и будет больно. Смотрит в глаза. Долго смотрит, будто чего-то ждёт. А я как завороженная, гляжу на его лицо и будто забыла, как говорить. В голове – каша из мозгов.
Швед отпускает мои руки, но берёт меня за подбородок и тихо говорит:
– Ты мне интересна, Яна. С момента нашей встречи, ты сразу же завладела моими мыслями. Будь осторожна с этим, девочка.
Я делаю глубокий вздох, протяжный выдох и просто киваю.
А чего я ждала услышать? Признания в любви от мужчины, что
