старше меня в два раза или даже больше? Который знает меня всего несколько часов.
Да и в зеркале я себя видела. Ещё и особым умом не отличаюсь.
Мысленно кривлюсь.
Видимо, я ему просто интересна, как котёнок-найдёныш. Этакий маленький бомж, за которым некоторое время интересно ухаживать. Шведу, наверное, любопытно, что выйдет из его помощи.
Честно, верится с трудом, что я его интересую как женщина.
Но вряд ли он солгал. Ему незачем лгать такой как я. А значит… Неужели, я и правда его чем-то зацепила?
Пока я думала. Пока Швед смотрел на меня каким-то тяжёлым взглядом, нам принесли обед. Точнее, прикатили на тележке.
Прикатила заказ эта самая Машенька.
Она снова призывно улыбается мужчине. Жмётся к его креслу. Сиськи чуть ли ему в лицо не суёт.
Вдруг Швед взглянул на неё так грозно и даже страшно, как, наверное, смотрит сама смерть, и холодным, просто ледяным голосом произносит:
– Мария, чтобы больше я не видел твоего фривольного поведения. Ты работаешь в ресторане, а не борделе. Это первое и последнее предупреждение. Поняла меня?
Девушка побледнела. Улыбка сползла с её лица, и она чуть ли не отпрыгнула от Шведа, чтобы стать от него как много дальше и часто закивала. Пробормотала:
– Простите… Я всё поняла.
Схватилась за пустую тележку и умчалась прочь, шумно укатывая её за собой.
– Приятного аппетита, Яна.
Глава 14
ЯНА
Швед накормил меня ароматным, густым и наваристым борщом. Съела я и котлету по-киевски с картофельным пюре. Салат из овощей. Легко влезли в меня и сладкие вареники с клубникой… и, словом, перечесть нельзя, как вкусно и сытно я сегодня поела.
Сытая, довольная я была преисполнена благодарности Олегу Викторовичу. Я даже словно бы опьянела от вкусной еды и к моему лицу приклеилась счастливая улыбка.
– Улыбаешься, – произнёс Швед. Уголки его губ дёрнулись тоже в подобии улыбки. – Наелась?
– Я не помню, чтобы я когда-то так вкусно ела, – проговорила лениво. – Наверное, я тебе надоем со своим бесконечным «спасибо», но… Спасибо. Правда.
– На здоровье, – отвечает Швед, пристально наблюдая за мной.
Ну вот точно я для него как забавная зверушка. Смотрит на меня с умилением.
Устроила руку на животе и прикрываю на миг глаза, запоминая это чувство довольства, тишина, благости, да просто маленького счастья. И плевать на весь мир. Плевать, если я действительно для Шведа маленькое развлечение. В данный момент я действительно счастлива.
Принесли сладкий кофе – раф с можжевеловым и ореховым сиропом.
Нос щекочет приятный терпкий аромат.
Погрела ладони о белую горячую кружку, любуясь пышной шапкой кофейной пены.
Делаю первый глоток, и с моих губ срывается лёгкий стон. Буйство невероятных нот во вкусе чудесного напитка не оставляет меня равнодушной.
Языком медленно слизываю с верхней губы пенку.
Вкусно. Очень вкусно.
Делаю новый глоток, смакуя вкус и взглянув на замершего Шведа, вопросительно изогнула бровь. Мужчина замер со своей чашкой чёрного кофе, не донеся её до рта, и глядит на меня. Опять этот тёмный, тяжёлый взгляд пронзает насквозь.
Я произношу тихо и как можно мягче:
– В твоём ресторане всё очень вкусно, Олег. И этот кофе. Он волшебный.
Он отмирает, хмурится. Кивает как-то рассеянно и быстро пьёт свой кофе.
– Я сейчас вернусь, – говорит мне, когда звонит его телефон, и Швед покидает наш столик.
Я жмурюсь и продолжаю с наслаждением пить свой раф.
Мой рай длится недолго.
– Ты закончила? – спрашивает, когда на дне моей чашки остались потёки пенки и немного кофейной гущи.
Чуть вздрогнула. Швед стоит за моей спиной, и его большая горячая ладонь вдруг ложится мне на плечо, чуть сжимает.
– Да, – киваю я, встаю и улыбаюсь ему открыто.
Мне нравиться находится рядом с этим мужчиной. Я словно всё время под его защитой. Надёжно, тепло, уютно, хорошо.
Покинув ресторан, Швед как-то быстро усаживает меня в джип, садится сам и весь такой хмурый-хмурый, и энергетика от него исходит сильная и некомфортная.
Совсем недавно ведь всё было хорошо!
Хочется поёжиться, сжаться в незаметный комок и переждать бурю. А лучше сбежать подальше.
Явно у него что-то случилось. Что-то очень-очень плохое.
– Ты расстроен, – говорю негромко. – Если хочешь рассказать, поделиться, то я выслу…
– Нет, – обрывает он меня резко на полуслове.
Машину заводит, но с места не трогается. Руки лежат на руле. Сжимает его до скрипа. У Шведа сильные руки, красивые руки, хорошие руки.
Смотрю на его профиль, на крепкие, перевитые венами руки, и в голове вдруг что-то словно щёлкает, точнее взрывается, и я не знаю, откуда это взялось, но будто знаю, что сейчас ему это необходимо – выпустить пар.
Подаюсь к нему и касаюсь кончиками пальцев его тёмной от щетины щеки.
Его горячая сильная рука резко стискивает мою руку.
Я застываю, вздрагиваю, как от удара током, а по телу разливается незнакомое ощущение. Жар и озноб?
Швед смотрит на меня. Глаза – чёрные омуты, губы плотно сжаты.
– Что ты делаешь? – слова его точно лезвия.
Он злится на меня. Я такая дура!
– Прости, – выдыхаю едва слышно. – Не знаю, что на меня нашло… Мне показалось, тебе нужно выпустить пар…
Что я несу?! Заткнись дура!
– Да и мне самой хочется просто… поцеловать тебя… – говорю отчего-то хрипло.
Может, мне отрезать себе язык?
Швед молчит, давит на меня своим взглядом и сжимает мою руку. Почти больно.
Пытаюсь забрать руку, но Швед не отпускает.
Его хватка разжимается, но он не отпускает. Теперь мужчина просто гладит мою ладонь, не задевая ранки от порезов.
– У тебя очень мягкая и нежная кожа, Яна, – произносит он вдруг.
