холод мгновенно передался мне, расползся по душе, рождая внутри странное, бессознательное отторжение.
Неужели она могла вот так обнимать меня, улыбаться мне и при этом держать за пазухой камень? В это настолько не верилось, и даже одна эта мысль казалась абсурдом, что я на миг усомнилась в своей затее. Но тут же успокоила себя тем, что, по крайней мере, смогу не думать о самом страшном, если окажется, что я зря допустила такие мысли в отношении подруги и мужа.
Но сейчас у меня просто не было иной версии относительно того, почему Валера не знал о сыне, а тот при этом жил у его матери…
Этому могло быть лишь два объяснения.
– Боюсь, не получится посидеть девчачьей компанией, – произнесла я все с той же, буквально приклеившейся к губам, улыбкой.
И, больше ничего не добавляя, прошла в кухню, где сидел на том же месте, где я его и оставила, Миша. Встав рядом с мальчиком, я обняла его за плечи, желая защитить этим жестом от всего, что могло случиться дальше. Показать – ему и всем вокруг, что он – под моим крылом. Сознавая твердо: что бы там ни было – я его непременно уберегу.
Даша замерла на пороге кухни, потрясенно глядя на ребенка. По ее глазам я видела: она спешно пытается сообразить, что тут вообще происходит…
Я взглянула на Мишу: его реакция была определяющей. Он смотрел на Дашу чуть испуганно – я ясно ощутила, как его хрупкое тельце сильнее прижалось ко мне, но это была совершенно нормальная реакция зашуганного ребенка на незнакомого ему человека. Никаких признаков узнавания на его лице не было. Никаких чувств…
– Можно тебя? – выдохнула Даша, перехватывая мой взгляд и кивая в сторону гостиной.
Я погладила Мишу по спине и мягко сказала:
– Сейчас вернусь.
Мы прошли в напряженном молчании в соседнюю комнату и подруга уже повернулась было ко мне с весьма осуждающим выражением лица, но в этот момент в комнату вошел Валера.
– Привет, – поздоровался муж коротко.
Он едва мазнул по Даше взглядом. Она же застыла, по-прежнему держа в руках торт и пакет, и выглядела при этом так комично, как мне еще не доводилось видеть.
– Вот оно что… – протянула она с разочарованием столь явным, что даже ее нарочито ровный тон никак не мог этого скрыть.
– Я решила, что было бы неплохо снова собраться всем вместе, – бодро объявила я, продолжая наблюдать за ними двумя.
Валера ничего не сказал. Лишь подошел к Даше и просто предложил:
– Давай я возьму.
Она, казалось, не сразу поняла, о чем речь. Рассеянно моргнула, когда муж потянул на себя пакет и коробку, и, коротко кивнув ему в знак благодарности, повернулась ко мне.
– Ты с ума сошла? – прошипела Даша возмущенно, когда Валера скрылся на кухне, оставив нас вновь вдвоем.
– Пока нет, хотя была к этому близка, – откликнулась я с кривой улыбкой.
– Ты что, его простила?
Ее глаза впивались в меня двумя ледяными осколками. Казалось, этот вопрос – все, что волновало ее в данный момент.
– Подумываю об этом, – протянула я неторопливо, наблюдая за реакцией на мои слова. – А что?
– После того, что он сделал?! Я думала, ты больше себя уважаешь!
– А что он сделал?
Я вернула ей внимательный, пристальный взгляд.
– Он тебе изменил!
– Многие мужчины изменяют.
– Он привел в дом чужого ребенка!
– А что ему нужно было делать, раз мальчика бросила его родная мать?
– Ты этого не знаешь!
– А ты?
Подруга шумно выдохнула, поджала губы, и, сложив на груди руки, отвернулась в сторону.
– Я просто тебя не понимаю, Златка. Не ты ли плакалась у меня на плече совсем недавно? И для чего, чтобы в итоге покорно принять… – она брезгливо махнула рукой в сторону кухни, – вот это все?
Я смотрела на ее гордый, аристократичный профиль. Смотрела и гадала: что было причиной подобного поведения? То, что она действительно за меня переживала… или то, что ее не устраивал такой ход событий?..
Но неужели она – такая женщина, которая могла не дрогнуть при взгляде на своего же собственного сына?..
Или это я рыла совсем не в ту сторону?..
– Давай не будем ссориться, – предложила ей мягко. – Просто посидим все вместе, как в старые добрые времена.
Она передернула плечами, что в данном случае можно было, наверно, принять за согласие.
– Отлично, тогда помоги мне накрыть на стол, – улыбнулась я.
Ужинали мы все на той же кухне, часть которой была отведена под столовую. В светлое время суток здесь можно было сидеть, любуясь видом на небольшой сад, а когда на улице становилось тепло – выйти наружу через стеклянные двери, чтобы наслаждаться едой за столиком, уютно расположившемся под сенью деревьев во дворе.
Но сейчас была зима. За окном, за столом, внутри меня. На улице давно сгустилась темь – такая же непроглядная, что властвовала сейчас и в моей душе.
Я сидела во главе квадратного стола, а муж – прямо напротив. По левую руку от меня располагалась Даша, по правую – Миша, находясь лицом друг к другу.
Я завела разговор на нейтральную тему. Держа лицо бесстрастно-приветливым, разложила по тарелкам мясо. От еды поднимался аппетитный, соблазнительный запах, но это, казалось, не волновало абсолютно никого из нас.
Только Миша молча, как и всегда, ел. Нарочито осторожно и аккуратно, изредка бросая на меня взгляды в поисках одобрения.
– Совсем забыла! – я легонько хлопнула себя по лбу и улыбнулась. – Я ведь вас не познакомила. Даш, это Миша. Миша, это моя подруга, тетя Даша.
Я усмехнулась, когда последнюю от моих слов заметно передернуло. Тетей ее еще никто не смел называть. Или тому причиной было что-то иное?
Ребенок же кинул в ее сторону вежливый взгляд, кивнул, и тут же потерял к гостье всякий интерес.
– Ну, рассказывай, – весело предложила я подруге. –
