Одним изящным, плавным движением он разрезал кожу и жировой слой, и Мики тут же вложила марлю в рану. Когда марля пропиталась кровью, она вынула ее и вложила вместо нее другую. Доктор Хилл ничего не сказал. Его руки застыли. У Мики в голове начало стучать, пока она вытирала, выбрасывала, хватала новую чистую губку, снова вытирала и снова выбрасывала. Она уже собиралась вставить новую свежую марлю в рану, как доктор Хилл сухо заметил:
— Полагаю, вы собираетесь продолжать это до тех пор, пока пациент не скончается от потери крови? Промокните кровь, мисс Лонг, и, черт подери, не мешайте мне сделать прижигание!
Он взял инструмент, похожий на шариковую ручку, с иголкой на одном конце и электрическим шнуром на другом. Приложив иголку к разным точкам, откуда шла кровь, доктор Хилл оставил вдоль раны тропинку из обуглившихся точек. Это заняло несколько минут, и Мики сообразила, что следует делать: она видела, куда движется рука доктора Хилла, и промокала прямо перед ней, быстро снимая кровь, чтобы врач видел следующую точку кровотечения и вскоре, будто по мановению волшебной палочки, губке было нечего впитывать, а открытая рана осталась розовой и сухой.
— С этого момента, мисс Лонг, вы все время будете держать в руках зажим. Если после рассечения тканей откроется большое кровотечение, вам следует тут же наложить зажим. Держите руку открытой — вот так.
Она выполнила указание автоматически, и зажим твердо лег в ее ладонь. Мики машинально подняла левую руку, чтобы удержать инструмент, а пальцы просунула в кольца. С молниеносной скоростью доктор Хилл выбросил руку и крепко ударил ее по левой ладони.
— Мисс Лонг, никогда не пользуйтесь двумя руками. В хирургии не должно быть лишних движений. Держите руку вытянутой, и сестра передает инструмент в том положении, в каком он используется. Никакой возни, и только одной рукой. Повторите еще раз.
Подавив негодование, Мики опустила кровоостанавливающий зажим и протянула руку. Сестра снова вложила в нее зажим и… снова ее вторая рука машинально поднялась. На этот раз доктор Хилл использовал первый зажим, чтобы ударить девушку по руке. Удар получился больным, жгучим, прямо по костяшкам пальцев.
— Еще раз, — приказал он.
Негодуя, Мики смотрела ему прямо в глаза. Бросив зажим, она вытянула раскрытую руку, почувствовала, как инструмент удобно лег на ее ладонь, и, превозмогая себя, одной рукой просунула пальцы в кольца. Но инструмент выскользнул у нее из руки, упал на стерильные занавески, соскользнул с них и со звоном полетел на пол.
— Снова, — приказал Хилл, холодным, жестким взглядом сверля ее.
Мики и следующий зажим уронила на пол, второй раз получила удар по костяшкам пальцев, но в шестой раз ей удалось неловко вклинить пальцы в кольца.
— Браво, — сухо произнес доктор Хилл. — У вас не руки, а крюки.
Мики хотелось швырнуть зажим в его самодовольное лицо, влепить ему оплеуху, спросить, научился ли он держать хирургические инструменты сразу после рождения, ей хотелось сказать, куда бы она воткнула ему его проклятые зажимы. Но Мики лишь протянула руку, получила зажим, быстро просунула большой и третий пальцы в кольца и опустила кончик на рану.
Вытирание губкой и прижигание продолжались несколько минут, затем доктор Хилл положил свои инструменты и сказал:
— Мисс Лонг, прелесть надреза в точке Макбурнея заключается в том, что не приходится резать мышцу, ее надо лишь расщепить.
Он засунул в рану большие пальцы и раскрыл рану.
— Итак, мисс Лонг, каковы клинические признаки обычного аппендицита?
Немного подумав, она ответила:
— Слабая общая боль в брюшной полости, начинающаяся в надчревной области, обычно сопровождается отсутствием аппетита и рвотой; через несколько часов боль принимает местный характер, локализуясь в правой подвздошной области. Лихорадка обычно выражена слабо. В нижней части живота наблюдаются спазмы мышц. Клинический анализ крови свидетельствует об увеличении количества лейкоцитов, а скорость оседания эритроцитов…
— Мисс Лонг, оперируя пациентов, я не принимаю во внимание скорость оседания эритроцитов, поскольку для диагноза это мало что дает. Сестра, дайте моему ассистенту инструмент Гулета.
Пальцами нащупывая в тазовой полости аппендикс, доктор Хилл сказал:
— Запомните: следует быть осторожным на тот случай, если аппендикс окажется слишком рыхлым и при сгибании может прорваться. В таком случае сперва отделяют его основание от слепой кишки, но не наоборот. Сестра, пробу Бэбкока, пожалуйста.
Удавив розоватый, похожий на червяка кусочек ткани и бросив его в ванночку для анализа, доктор Хилл спрятал перевязанное кисетным швом основание аппендикса и добавил:
— Это можно сделать разными способами, мисс Лонг. Можете объяснить, почему я выбрал этот метод?
— Доктор, мне представляется, вы выбрали его на случай, если на месте шва образуется абсцесс. Тогда возникает большая вероятность, что абсцесс может прорваться в закрытой слепой кишке, а не в брюшной полости.
— Очень хорош-о-о, мисс Лонг, — протянул хирург. — Вы сообразительнее большинства других. — Затем он повернулся к ширме анестезиолога и сказал: — Чак, пора завершать.
Показалась голова в зеленом колпаке:
— Джим, основные показатели организма стабильны.
— Шов, — сказал доктор Хилл операционной сестре, протянув руку. — И дайте мисс Лонг ножницы. А то мы до скончания века будем ждать, когда она догадается попросить их.
Анестезиолог вытащил из уха наушник стетоскопа и, глядя, как доктор Хилл закрывает брюшные слои, сказал:
— Джим, а что ты думаешь об этом парне из кино? Он всю больницу перевернул вверх дном.
— Он меня не волнует при условии, что не будет мне мешать.
— Вы видели его последний фильм? — поинтересовалась дежурная сестра, сидевшая на стуле в углу. — Я почти все время плакала.
— А что за фильм? — спросила операционная сестра, доставая еще один хирургический шов.
— Вы не слышали о нем? Этот фильм вызвал страшное недовольство. Говорят, министерство юстиции пыталось запретить его показ в этом округе.
— Я видел его, — проворчал Чак. — Сплошная коммунистическая чушь, скажу я вам.
— Да что за фильм-то? — снова спросила операционная сестра.
— Он называется «Нам!». Это документальная лента о войне, — ответила другая сестра. — Очень яркая и к тому же красивая. Говорят, он побывал там во время ожесточенной битвы и снял все так, как оно выглядит в глазах рядового солдата. Мне целую ночь снились кошмары. Фильм просто потрясающий!
