— Да ладно!
— Клянусь!
— Я думал, ты та ещё пьянчужка, перепробовала всё, что горит, — открываю дверь подъезда, пропуская её вперёд. — Тогда сейчас попробуешь впервые в моём исполнении.
— В твоём исполнении я готова пробовать всё впервые. Вообще всё! И с тобой, — хватает меня за руку и, пробежав один лестничный пролёт, прижимает меня спиной к стене неосвещённого подъезда. Вообще-то это мужские приёмы, но Вика… Это Вика.
Мы долго целуемся, распаляясь ну вот совсем некстати — до квартиры рукой же подать…
— Давай не тут, — шепчу ей в губы, подталкивая к ступенькам, ведущим наверх. — Ты чего это делаешь? Вик, прекращай, — звякает пряжка ремня.
Она точно чокнутая!
— Ты представляешь, что будет, если выйдет твоя полоумная соседка? — принимаю правила безумной игры, расстёгивая молнию её куртки. — Нас в лучшем случае припишут к эксгибиционистам.
— Она не выгуливает своего дебильного пуделя ночами, наверняка уже оба видят десятый сон. Так и скажи, что просто слабо! — провоцирует. — Слабо, да?
— Хочешь проверить?
— Простите, я мешаю вам, наверное? Сорри, р-ребята.
Поднимаю голову наверх, всматриваясь в тёмноту лестничной клетки. Видно плохо, зато слышно хорошо и этот голос мне точно ни с каким другим не спутать.
Чертыхнувшись под нос, застёгиваю ремень и поднимаюсь к двери квартиры Вики, возле которой прямо на пыльном коврике расположилась… моя бывшая жена.
Часть 36
— Оль, ты чего здесь делаешь? — трогаю её за плечо, от чего она в прямом смысле кренится набок, словно хорошо поддавшая Пизанская башня.
Стоп!
Да она реально в стельку!
Твою мать.
— Оль! Вставай, слышишь? На улице минус!
— Нрмально… Я столько выпила, что уже ничего не чувствую. Ничего, Градов, пус-тта, — бьёт себя кулачком по груди. — И тут дыра тоже.
Ситуация — нелепее не придумать!
Оборачиваюсь на Вику, ожидая увидеть фурию, но она ещё ничего — недовольна, конечно, но держится вполне достойно. Сложила руки на груди и смотрит настроженно-осторожно.
— Поднимайся, — беру бывшую за предплечье и пытаюсь поднять, от чего её голова падает на грудь, словно у тряпичной куклы. Час от часу не легче! И принесло же! — Оль, тебе плохо, что ли?
— Да, мне плохо, Градов! Мне так плохо, — цепляется за мою куртку и, кое-как, качаясь, поднимается на ноги. — Зачем ты вообще приехал, чёртов идиот? И чего тебе в твоей Москве не сиделось, скажи мне? Я межд прочим… Ик! Ой, простите, — глупо хихикнув, прикрывает ладонью рот. — Я между прочим замуж собиралась выходить. За Антона! Он такой хороший мужик. Но он не ты. Не ты…
Последнее, чего мне хотелось сегодня и вообще — это разбираться с бывшей женой на глазах у Вики. И одну жаль, и другая смотреть на это всё не обязана.
Но не спускать же её пинком с лестницы, в конце концов!
— Давай я тебе такси вызову, хорошо? Дойдёшь сама?
— Я не хочу такси! Я сяду здесь! — отпускает мою руку и тут же валится спиной к двери. — Меня никто не ждёт дома, чего мне там делать? Даже котёнка нет.
— Ноябрь на дворе, там уже снег так-то.
— Да мне вообще всё рвно, — машет рукой. — Детей я детей рожать не собираюсь — не от кого. Ты же мне ребёночка не хочешь заделать, — тянет пьяную улыбку. — А раньше не против был…
— Женщина, простите, а вы этот адрес откуда вообще узнали? — вмешивается Вика, выходя из тени на первый план. Узнаю́ свою девочку. И вопреки ситуации хочется улыбаться. — Кто вам его сказал?
— А она красивая, — кивает Оля на Вику, — подружка твоя. Прям куколка. Только молодая слишком. Её любишь теперь, да?
— Так откуда адрес?!
— Узнала! — не смотря на состояние, бывшая собирает в крошечную горстку остатки гордости. — Городок наш маленький, все всё друг про друга… Приехала вот посмотреть на тебя. Хочешь мой совет? Как женщина женщине? Беги от него! Беги так далеко, как только сможешь. Потому что он разобьёт тебе сердце, как мне, как и другим. Попомни моё слово.
— Не слушай её, она напилась и несёт чушь, — шепчу Вике на ухо. — Прости за этот цирк, клянусь, я был не в курсе. Я ей такси вызову, сейчас уедет.
— Ой, р-ребята… Ббб… — снова прикрывает ладонью рот Оля. — Кажется, меня сейчас стшнит.
Только это не хватало!
— Тащи её в дом, заблюёт же тут всё! Ну, быстрее же! — немедленно реагирует Вика, и я, быстро открыв дверь, прямо в обуви и одежде в прямом смысле тащу Олю к ванной совмещённой с туалетом. Включаю свет, открываю крышку унитаза, потом засовываю распущенные волосы бывшей жены под воротник пальто и в эту же секунду она заходится в рвотных спазмах.
Просто потрясающее завершение вечера.
— Глинтвейн отменяется, как я поняла, — бурчит Вика, разматывая шарф в прихожей. — Было вкусно, спасибо.
Всеми силами абстрагируясь от происходящего безумия, подхожу к ней и обвиваю тоненькую талию руками.
— Я, правда, подумать даже не мог, что она снова заявится. Мы обо всём поговорили ещё несколько дней назад и я понятия не имею, зачем она сюда приехала!
— Потому что она до сих пор тебя любит, что непонятного, — бурча под нос, стягивает сапоги. — Как и та, жена генерала твоего. Как и толстозадая из клуба. И как я. А вот кого любишь ты — большой вопрос! Теперь терпи тут её соседство.
— Ты сама предложила завести её в дом.
— А ты стал бы убирать в подъезде её коржи? Я — нет!
Злится. Ревнует. И даже не пытается это как-то скрыть.
— Вик…
— Отстань!
— Вика! — обхватываю руками её плечи и заставляю посмотреть на себя: — Мы давно в разводе, чувств нет. У меня к ней так точно. Твоя ревность беспочвенна!
— Правда? — мгновенно теряет весь боевой настрой.
— Абсолютная правда. Иначе я был бы сейчас с ней, а не с тобой. Мне никто не нужен кроме тебя, хоть ты порой и ужасно несносная.
— Ла-адно, — видимо, взвесив все "за" и "против" решает меня помиловать. Даже улыбается. — Пусть проблюётся и проваливает. Что поделать, если ты такой востребованный у баб. Мне даже в какой-то степени льстит, что у тебя столько фанаток.
— У тебя как бы тоже есть свой фанат, — трогаю пальцем уже поджившую переносицу, — так что мы с тобой квиты.
— Чёрт, а я хотела ещё поворчать, но да, один-один, — замолкает, но я же вижу, что она хочет сказать что-то ещё.
— Говори, что уж.
— Да не важно, — отмахивается.
— Мне важно всё, о чём ты думаешь. Говори.
— Ну… мне сначала показалось, что это ты ей адрес мой сказал. Дурочка я, да?
Вот уж точно дурочка.
— Давай договоримся на берегу — мы или доверяем друг другу или расходимся сейчас. По-другому ничего не получится, Вик.
— Я знаю, прости, — обвивает руками мою шею и мягко целует. — Клянусь, больше никакой беспочвенной ревности.
И снова обещания, снова брошенные клятвы…
Мы моем вместе яблоки с лимонами на кухне, болтаем, делаем вид, что ничего особенного не произошло, хотя каждый понимает, что вечер хоть и не основательно, но всё-таки подпорчен.
Минут через десять до меня доходит, что Оли нет уже довольно долго и в ванной гнетущая тишина. И доходит это не только до меня…
— Что-то притихла твоя зазноба, — кивает Вика себе за плечо, бросая в рот дольку лимона. — Может, она там того… Надо бы проверить.
Мысль здравая.
Оставляю нож на разделочной доске и иду через прихожую к ванной, стучу в дверь, но никто мне не отвечает. Затем стучу снова уже громче и даже начинаю волноваться, не случилось ли там чего действительно…
— Оль, — барабаню костяшками пальцев по двери. — Ты чего молчишь?
— А может, она на толчке сидит? — подсказывает из-за плеча Вика. — Ну мало ли, закуска была несвежая.
— Допустим, но подать признаки жизни можно?
Вика пожимает плечами и становится ясно, что насторожилась она не меньше.
