Олег оскорбится за брата, а Соня решит, что я сама захотела вернуться к Тимуру. Она так и не поверила, что я на самом деле решила порвать с Талером. Сонька любит меня, но она уверена, что я вышла замуж за Алекса назло Тимуру, как, впрочем, убежден и сам Тимур. И я устала всех разубеждать. Если им так удобно, пускай думают как хотят.
В отеле не надо ни убирать, ни готовить, у меня много времени, и, когда дети днем спят, я начинаю просматривать условия дистанционного обучения в давно выбранных мной учебных заведениях.
Я собиралась поступать еще когда мы с Алексом только поженились. Но вторая беременность сбила все планы, а потом, когда Тимка подрос, Алекс настаивал, чтобы я шла учиться ресторанному бизнесу.
Он сам много учился, он прекрасный ресторатор, а мне это никогда не было интересно. Я хотела заниматься рекламой, продвижением, аналитикой. Муж упрекал, что я не хочу ему помогать, ему нужен сотрудник, которому он мог бы безоговорочно доверять.
Я, как обычно, начинала себя чувствовать едва ли не предательницей, и так до следующего разговора. Теперь же следовало поставить в известность Тимура.
Но Талер отреагировал совсем не так, как я и ожидала. Точнее, никак. Пожал плечами, сказал: «Если хочешь, иди». Все. Я ждала, что он возмутится, станет спрашивать, на кого я собираюсь повесить двоих детей, пока буду учиться. А он не спросил. Или же ему просто безразлично, что скорее всего.
Со мной он вежлив и предупредителен, не более. Что касается детей, иногда я себе задаю вопрос, сколько кому из них лет и кто из них старше. Чаще всего самой взрослой в моем личном рейтинге оказывается Полинка. И мне доставляет тайное удовольствие наблюдать, как они играют втроем.
— Доминика, собирайся, сегодня вылетаем, — Тимур входит в номер, дети виснут на нем, он присаживается перед ними на корточки, а я отворачиваюсь.
Не могу спокойно смотреть, как малыш цепляется за его шею. К Алексу он никогда не ластился, будто чувствовал, что не стоит. Максимум тот его потреплет по макушке как собачонку. Тимур не отталкивает мальчика, но первой всегда садит на колено Полинку. Наверное, все мужчины так — родной ребенок всегда важнее.
Собираемся быстро, вещей у меня с собой немного, остальные упакованы и оставлены в доме для переезда. Перелет дети воспринимают нормально, на месте нас встречает водитель на микроавтобусе.
Едем долго, я, кажется, даже уснула в дороге. Дом оказался, к моей большой радости, не таким огромным, как тот, в котором я жила с Тимуром. Один этаж с мансардой и террасой, с которой видно море.
Мы входим в дом, Тимур загадочно подмигивает Полинке и предлагает ей угадать, где их с Тимкой комната. С облегчением понимаю, что он прислушался к моим словам. Детям и правда легче будет привыкнуть к новому месту, если они будут вдвоем.
Они бегут, заглядывая в каждую дверь, а потом вдруг дочка замирает, поворачивается ко мне и говорит с потрясенным видом:
— Мамочка, смотри, это же наша комната!
Подхожу, и мне самой кажется, что я сошла с ума. В комнате только-только закончен ремонт, еще даже пахнет отделкой. Обои точно такие, как были в детской в нашем с Алексом доме. А остальное Тимур просто перевез сюда — детские кроватки, мебель, шторы, коврик, игрушки. Даже люстра та же, с месяцем посередине.
— Папа Тимур! Ты волшебник, да? Скажи! Как ты это сделал? — пристает Полинка к Тимуру, тот берет ее на руки.
— Это не я, Поль, это компания, которая занимается контейнерными перевозками. Это они там все волшебники.
Дети прыгают по комнате, счастливые, а я оборачиваюсь и смотрю на Тимура. Он наблюдает за ними с легкой улыбкой, и червячок сомнения впервые начинает грызть изнутри. А что, если я ошибаюсь?..
* * *
Мне нравится этот дом. И море. Я видела море только когда лечилась в санатории, детдомовских детей не возили по курортам. А взрослой я ездила к морю всего один раз, с Алексом.
Тиму исполнился год, Полинке почти два. Мы пробыли там неделю, и это были лучшие дни нашей совместной жизни. Правда, Алекс хотел, чтобы я оставила детей дома, предлагал нанять няню. Но разве я могла доверить их чужой женщине?
Он очень скоро заскучал с нами и сразу нашел себе развлечение — каждый день уезжал в горы на рафтинг по горной реке. А мне ужасно нравилось смотреть, как дети плещутся у берега и копаются в прибрежном песке.
Мы встаем рано, завтракаем и идем на пляж. Я не умею плавать, но мне так нравится входить в воду и смотреть сквозь нее. Она такая прозрачная, что кажется, будто ее нет. Но если провести рукой, по поверхности идет рябь, вода плещется о тело, а потом снова успокаивается. Я на это могу смотреть до бесконечности.
Тимур приходит позже. Я знаю, что он встает еще раньше, идет к морю бегать, а потом долго плавает. Иногда я вижу его, идущего к дому с полотенцем, перекинутым через плечо. Он в мокрых шортах, вода стекает по загорелому телу, и я отхожу от окна, ругая себя за то томление, которое при этом возникает внизу живота.
Нельзя думать о нем как о мужчине. Я дала себе слово, что теперь в моей жизни будут только дети. Дважды я шла на поводу у своих чувств и желаний, и теперь просто не имею на это права.
Сегодня мы тоже приходим пораньше. Тимур, наверное, работал, потому что появляется только к десяти, когда солнце уже высоко. Еще час, и я уведу малышей.
— Папочка Тимур! — бежит к нему Полинка, за ней не отстает на своих маленьких ножках Тим. — Мы будем учиться плавать?
Тимур раскрывает дочке объятия, а я набрасываю пляжную тунику. Не хочу лишний раз мелькать перед Талером раздетой, в последнее время он все чаще открыто рассматривает меня, когда думает, что я не вижу.
Впрочем, это не спасает меня от потяжелевшего взгляда. Но Тимур мне вежливо кивает, подхватывает Польку на руки и несет в воду.
— Конечно, принцесска, мы сейчас будем учиться плавать!
Маленький Тим бежит за ними, но в воду сам заходить боится. Стоит у кромки и смотрит, как Тимур с Полькой дурачатся в воде. Нерешительно топчется, тянет ручки, но они не видят. Малыш поворачивается ко мне, трет кулачком глазки и начинает хныкать.
Подбегаю, беру его на руки, пытаюсь утешить. А он уже громко ревет, оборачиваясь на Тимура с Полинкой, и жалобно лепечет. Он еще только пытается говорить, я не всегда его понимаю. Но сейчас ясно, что ему тоже хочется поиграть с ними.
— Сыночек, пойдем мы с тобой поплаваем, — уговариваю Тимку, но он упрямо барахтается в воде и ревет.
Мне его жаль до слез, заворачиваю сына в полотенце, прижимаю к себе и иду в дом. Тимур занят Полькой и не обращает на нас внимания. Я долго утешаю плачущего малыша, пока он не засыпает.
Когда они возвращаются, я кормлю Полинку обедом и тоже укладываю спать. Тимур с нами не ест, хотя я всегда готовлю с расчетом и на него. Алекс тоже стал питаться отдельно, когда у него появился ресторан, и меня это поначалу задевало. Потом привыкла.
Мне нравится готовить, кое-чему меня научил Робби, остальному я училась сама. Когда маленькие дети, поневоле подстраиваешься и переходишь на блюда, которые легкие и полезные. И наверное, Тимуру, как и Алексу, это не нравится, тем более что он требовательный и переборчивый. Я помню, как ему старался угодить Робби.
У нас с Алексом не было ни поваров, ни прислуги, раз в месяц мы пользовались услугами клининга, в остальное время я по дому все делала сама. И мне нравилось, я со всем справлялась. А Алекс, оказывается, все это время мечтал об укомплектованном штате прислуги. Как у Талера…
Я рада, что здесь из обслуживающего персонала только охрана. Они ночуют во флигеле за домом, и я их почти не вижу.
Дети спят, Тимур работает у себя в кабинете. Меня так тянет к морю, что я решаюсь.
— Тимур, — неуверенно останавливаюсь на пороге, — я быстро схожу на пляж, окунусь. Если дети проснутся, можешь позвонить? Они обычно спят два-три часа и не просыпаются, но, если вдруг что, набери меня. Пожалуйста…
Он поднимает голову и недоуменно смотрит пронизывающим взглядом голубых глаз, от которого по телу проходит знакомая дрожь.
