— Новости есть? — примостившись в кресле, Поляченко руками перекинул травмированную ногу через порожек, всунул между дверцей и сиденьем костыль. — Что говорит твой следак?
К сожалению, теперь он вынужден был ограничить себя не только в движениях, но и в общении, которое чаще всего происходило с глазу на глаз. Но мир еще раз доказал, насколько он тесен: следователь, занимавшийся их делом, оказался бывшим сослуживцем Зиновьева! Так что на этот раз источником конфиденциальной информации был не Поляченко, а его подчиненный.
— Еще вчера нашли и БМВ, и красный «Фиат», — ответил Саша, выруливая с тесного, забитого машинами двора. — Не хотел вас на ночь глядя звонком тревожить… Короче, в зоне, где скрылся «Фиат», еще накануне обошли всех сторожей гаражных кооперативов, расспрашивали, просили фиксировать въезжающие и выезжающие в ночное время машины. Когда пошла ориентировка по БМВ, им тоже сообщили. Один вчера утром отзвонился, что был похожий БМВ. Кто за рулем — не рассмотрел: там шлагбаум автоматический, и ему не обязательно выходить. Да и камера стоит. Оперативники приехали, перекрыли выезд и пошли по территории. Сначала решили СТО проверить: их там целых три официальных. Перед одним и нашли БМВ: без номеров, без зеркала. Хозяин СТО стал отнекиваться: мол, понятия не имею, что за машина и как сюда попала. Но когда у него на подъемнике «Фиат» обнаружили, то сразу раскололся: сын без спросу брал машину клиента. Про БМВ по-прежнему молчал, хотя по лицу было понятно, что эта тачка ему хорошо знакома, — Зиновьев лихо вывернул на главную улицу, добавил газ.
— А дальше? — уцепился за поручень Поляченко.
— БМВ стоял закрытый, не знали, как к нему подступиться. Привезли отломанное зеркало, приложили — оно, родное. Вскрыли машину, пробили по VIN: владелец — известное в городе ночное заведение. Выяснили, что сын хозяина СТО работает там же. Пришлось папашу дожимать. В общем, уже ближе к ночи задержали сыночка на даче. Не сразу, но раскололся, кто его в это дело впутал.
— И кто такой?
— Обухов Максим Юрьевич, начальник охраны всего развлекательного комплекса: и клуба, и казино. Со стороны хозяев характеризуется с лучшей стороны, утверждают, что ничего противоправного он совершить не мог и это какая-то ошибка. Накануне до утра был на работе, но вечером на работу не вышел: попросил отпуск за свой счет.
— Пробили его?
— В том-то и дело, что ничего плохого за ним не числится. Будучи студентом, стал подрабатывать охранником, продвигался на этом поприще по карьерной лестнице: ни со стороны клиентов, ни со стороны милиции — ни жалоб, ни нареканий. Все твердят, что специалист своего дела, умный, коммуникабельный, в технике разбирается. В прошлом — спортсмен. Были с ним какие-то непонятки в студенческие годы, даже в СИЗО сидел. Но недолго, разобрались и выпустили. Окончил физкультурный, отслужил в армии.
— А что за непонятки? Какой вид спорта?
— Точно не помню. Какие-то восточные единоборства. Вроде обвиняли ребят в разбойном нападении. Тогда многие тренера винили.
— Подожди… — напряг память Поляченко. — Что-то припоминаю… И ребята, и тренер действительно ни при чем оказались. Тренер, кажется, вскоре умер.
— Не знаю, не слышал, — пожал плечами Зиновьев, подъезжая к заводским воротам. — Но дерется этот Обухов здорово: Дружников из десантуры, кмс по дзюдо. Только он с ним, как со слепым котенком, обошелся. Да и нас с Елисеевым на раз-два в канаве раскидал. Теперь понятно, почему… Короче, исчез этот Обухов, телефон отключен. Ночью опергруппа попала в квартиру, которую ему казино снимало. Пусто. Ни вещей, ни документов. Бл…! — выругался он, едва не зацепив бампером мужчину, вынырнувшего из ворот прямо на автомобиль. — Вот дебил! У него что, глаз нет? Точно по своему огороду гуляет! Знакомое лицо какое-то…
— Сейчас узнаем, кто. Значит, так: я остаюсь в офисе, а ты дуй к своему приятелю.
— Через час, не раньше, появится. Отсыпаться поехал, — затормозил Саша у крыльца. — Я забегу на минутку, с ребятами поздороваюсь, а потом буду караулить его у дома.
— Хорошо. Если что интересное — сразу звони, — кивнул Андрей Леонидович, неловко выбираясь из салона и пытаясь совладать с костылем…
— …Второй, глянь, кто там у ворот, — попросил по рации сидящий перед мониторами охранник. — Семь утра, для наших рановато.
— Мужик какой-то, Ладышева спрашивает. Говорит, что ему надо пакет передать, — спустя минуту ответили по рации.
— Кто там? — возвращаясь из тренажерного зала, зашел в комнату охраны шеф.
— Вас кто-то спрашивает…
— Узнай, как фамилия.
— … Александр Ильич Евсеев.
— Пропусти, — распорядился Ладышев и пошел к входной двери.
— Пусть зайдет, — передал по рации охранник.
«Что-то с Катей? — дожидаясь гостя на крыльце, забеспокоился Вадим. — Вид, конечно, у меня еще тот гостей встречать», — бросил он взгляд на шорты и мокрую от пота футболку.
Проснувшись час назад, он сразу отправился на тренировку: нечего разлеживаться, когда столько важных дел.
— Здравствуйте, Александр Ильич! — Вадим протянул руку подошедшему мужчине. — Что-то случилось?
— Случилось! — буркнул тот, демонстративно проигнорировав приветствие. — Я в личную жизнь Кати никогда не вмешивался, о чем не раз потом жалел. Но тебе хочу сказать: будь мужиком, не дури девке голову! Бросил — забудь! — повысил он голос в сердцах. — У нее через месяц свадьба, жизнь без тебя сложилась! Как отец прошу: забудь! Иначе…
Что будет «иначе», Александр Ильич не договорил. То ли сам для себя не решил, то ли слов не подобрал. Сунув в руки Ладышеву пакет, он развернулся и двинулся обратно к воротам в крайне возбужденном состоянии. Настолько, что никого и ничего не видел, не слышал, а потому едва не угодил под колеса въезжавшей на территорию машины. Водитель едва успел вывернуть.
— Привет! Что за ненормальный выходил? Едва не задавили, — полюбопытствовал у охранника Зиновьев.
Следом, опираясь на костыль, хромал Поляченко.
— Привет! Да кто его знает! — пожал парень плечами и заглянул в журнал регистрации: — Какой-то Александр Ильич Евсеев.
— О! Так это же отец Екатерины Александровны! Ну, этой, журналистки нашей. Точно! Я вчера его видел, правда, темно было, потому не сразу признал, — пояснил Зиновьев Андрею Леонидовичу.
— И что он здесь забыл?
— Какой-то пакет передал. Шеф с утра был в хорошем настроении, а пару минут с ним на крыльце постоял — стал чернее тучи. Нехороший человек этот Евсеев, — сделал вывод охранник. — Зря я его впустил.
«Не вовремя Екатерина Александровна объявилась, — ковыляя на второй этаж, подумал Андрей Леонидович. — Ладышеву для полного счастья только ее сейчас и не хватает!..»
Сквозь сон Катя почувствовала, как ее шею обвили маленькие ручки, затем теплые губки чмокнули в щеку. Тут же раздался звонкий смех.
— Доброе утро, Марточка! — попыталась она открыть глаза.
Как же сильно хотелось спать! Невыносимо! Еще хоть пять минуточек! Но, увы, так уж повелось: если для дочери наступало утро, то ночь заканчивалась и для мамы. Маленькие пальчики тут же принимались раздвигать веки, размыкать губы, и все это сопровождалось ползанием поверх одеяла, щекотанием, заливистым смехом. Не реагировать было нельзя, и в конце концов ответная возня помогала проснуться.
Если первые дни после приезда родные позволяли Кате подольше понежиться под одеялом (услышав шум в комнате, тут же забирали девочку), то, похоже, блаженные времена закончились: в комнату никто не зашел. Неужели таким образом отец демонстрирует свою категорическую позицию?
— Мамочка, вставай! Пора Апельсина кормить, — ухватив ее за ладонь, Марта сползла на пол.
Пришлось встать, набросить халат.
— …Апельсин! Кис-кис-кис!.. Кто-то уже покормил… Апельсина нет… Дедушки с бабушкой тоже нет, — окончательно расстроилась дочь, заглянув в спальню хозяев. — Дедушка обещал, что сегодня мы поедем в парк…
