Жизнь — это калейдоскоп. Калейдоскоп событий, которые складываются из мгновений. Мгновений счастья, боли, страданий, наслаждений. И никогда не знаешь в какой рисунок все сложится в данный отрезок жизни.
Седой посмотрел на Стаса. Смиряя его абсолютно ледяными глазами. Сразу отметила, как он резко выделяется своей массой, ростом, на фоне остальных, а больше всего на фоне Стаса. Мускулистый, сильный, взрывной. А Стас худощавый, белокожий, а сейчас так вообще белее стены. Седой приподнял бровь.
— Парни, вы чего? — это наш престарелый охранник попытался вклиниться в ситуацию и тут же осёкся, потому что его голос разбился о ледяное молчание присутствующих.
— Тамарочка, это твои друзья? — он переключился на меня. Выцветшие глаза посмотрели на меня с мольбой.
Услышав моё имя, Седой словно вынырнул из какого‑то оцепенения, и молча сделал плавный жест рукой. Косой подлетел к охраннику и несильным рывком развернул его в сторону холла.
— В середину, живо и без шума! — прошипел бритоголовый. Охранник не посмел ему возразить, послушно отступая.
— Серёжа… — я чувствовала, что иду по тонкому льду.
Голос совершенно был не похож на мой собственный, хриплый, словно простуженный, больной. Я судорожно перебирала пальцами края шарфа. Что мне сказать? Как подобрать слова?
Он не посмотрел на меня, не повернул головы, не мигнул. Одними губами произнёс.
— Не вмешивайся.
Почти приказ. Отсек любые попытки разговора, выяснений. Не знаю, от страха, наверное, я растерялась. Стояла тупо у стеклянной двери, а мозг бездействовал. Не вопил, не анализировал, ничего не подсказывал. Как и все, я, словно заворожённая, следила за Сергеем.
— Ты знаешь кто я? — визгливо, тонко прокричал Стас.
Выражение лица Седого не изменилось, ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Попробуй только тронь. — Только тронь меня, и тебе, и твоим быкам крышка.
Стас часто заморгал озираясь. По глазам парня я видела — он сам уже не верит в то, что говорит. Страх. Ужас расползался по его бледному лицу. Глаза бегали, метались. Он сделал шаг назад, ища выходы. Теперь почти шептал.
— Только тронь…
Сергей заговорил. Тихо. Едва слышно.
— Это моя женщина.
Он сделал шаг.
— Ты прикоснулся к ней. — Ты угрожал МОЕЙ женщине.
Он подошёл вплотную.
— Сраный кусок дерьма, разбросал вещи моей ЖЕНЩИНЫ.
— Я не знал. — Клянусь! — Тома скажи ему…подтверди…
— Не смей! — Обращаться! — К ней! — Не смей произносить ее имя.
Он мгновенно совершил бросок, перехватил парня за горло и сжал пальцы. В волчьих глазах снова расплывалась пелена гнева. Стас обвил пальцами обеих рук ладонь Седого. Пытаясь разжать захват, отодвинуться. Но Седой приподнял его, так что теперь он еле доставал носками белоснежных кроссовок до пола. А потом Сергей наклонился и что‑то прошептал ему на ухо. От чего тот стал дрожать, глаза полезли из орбит, и он еще сильнее задёргался.
— Пусти…
Его лицо побагровело, глаза налились кровью.
— Пусти — словно эхо прошептала я, повторила просьбу Стаса.
Сергей даже не моргнул. Но парня отпустил. И пока тот откашливался, прижимая ладони к горлу, проговорил равнодушно.
— Тебя еще не тронули. — Не прыгай выше того, за что способен ответить. — Собери все, что девушка уронила, по твоей вине.
Как загипнотизированный кролик перед удавом, с расширившимися зрачками Стас засеменил, наклоняясь, подбирая вещи. Сжимая их дрожащими ладонями, прижимая к груди.
Я на минуту отвела глаза от сгорбленной фигуры и посмотрела вглубь. Увидела, что практически весь персонал вышел, несколько посетителей.
Впереди старшая, она прошла несколько шагов, но буквально в метре от нас остановилась. На лице смесь чувств. Беспокойство, удивление, страх. Она расширенными глазами от ужаса следила за действиями Стаса, который поднимал мои вещи. На минуту показалось, что женщина бросится ему помогать.
Но Седой оторвался от наблюдения за униженным сгорбленным Стасом и с ухмылкой воззрился на неё. Я узнала этот взгляд. Уничтожающий, пренебрежительный. Незаметный глазу звериный магнетизм и хищная сила подействовали на старшую.
Ее глаза забегали, показалась наружу слабость души, подлость, попытка беречь собственную шкуру. Потому что так работает инстинкт самосохранения у слабых людей.
Седой стоял не шелохнувшись. Чуть склонив голову, убедившись в правильности ее реакции, отвёл от старшей взгляд. И снова наблюдал за согнутым парнем. Следил одними глазами. Мужчины смотрели так же молча.
И я безмолвствовала, теребила шарф. Понимала нельзя вмешиваться. Стас на дрожащих ногах подошёл ко мне с охапкой моих вещей. Я протянула руки и постаралась побыстрее их забрать. Но они не помещались. Краем глаза увидела, как Седой кивнул в мою сторону и ко мне подлетел один из парней, забирая остальное. Стас замялся, не зная, что ему делать.
— Извинись. — короткий сухой приказ, каждое слово как выстрел.
— Изви. ни, — он прочистил горло, и уже громче проговорил, дрожащим голосом. — Извини Тамара…
— Не смей произносить ее имя, недоносок.
От рыка Седого, Стас вжал голову в плечи, и повторил уже без имени.
— Извини, я не хотел тебя обидеть.
Я кивнула, несмотря на него, а следя за своим любовником. Нет не так. Я боялась поднять глаза, выше подбородка. Увидеть выражение его глаз. Увидеть то же что заметила в глазах его людей. Равнодушие и еще веселье: злое, нехорошее.
Стас засеменил и стал напротив него.
— Я дам тебе выбор. Живот или лицо?
— Что? Не…не нужно‑ жалко пролепетал парень.
Седой не дослушал, и с кулака заехал Стасу в челюсть.
— Я дважды не повторяю. — Это за то, что ты тронул мою женщину. — За ошибки стоит всех заставлять платить, тыкая носом в собственное дерьмо. — Что бы получив заслуженное наказание, они подумали несколько раз, прежде чем совершать проступки вновь.
Приподнял скрючившегося Стаса за волосы вверх и прошипел в лицо.
— В следующий раз уничтожу.
И тут же отпустил, Стас рухнул на колени.
— Ты, — он обратился к старшей. — Сообщи своему боссу, я жду его в течение часа. — Я и мои люди будут в вашем баре.
Старшая побледнела, ее лицо, несмотря на смуглость кожи, приобрело землистый оттенок.
Седой и не ждал ее ответа, он повернулся корпусом ко мне, протянул руку, приглашающе.
— Тамара покажи, пожалуйста, где у вас тут бар.
Я не стала сопротивляться. Вырисовывание перспектив было мгновенным. Настолько мгновенным, что желание сопротивляться разом исчезло. Я вложила ладонь в его пальцы.
Нашла силы взглянуть в мужское лицо. Но всё что я увидела, это сурово сжатые губы. Когда он смотрел на меня, в глазах не было этой страшной черноты. Той, которая владела им всего мгновение назад. Наоборот, они посветлели, вспыхнули, и в то же время, он продолжал быть опасен. Словно волк в период схватки увидел волчицу. И одними глазами давал понять — не бойся, я с тобой. А ты со мной…
Проходя сквозь толпу людей, я спиной ощущала движение свиты сзади. А еще чувствовала ядовитые взгляды персонала, жильцов. Они словно змеи ползали по моей коже. Но я держала спину прямо, не давая чувствам над собой верх. Не разрешала им отразится на моем лице.
И в какой‑то момент почувствовала, как Сергей легонько, одними пальцами, погладил моё запястье. Словно благодаря меня. За то, что не предала, не усомнилась в правильности его поступков, не поставила под вопрос его авторитет перед его же людьми. И пусть я совершенно не была согласна с его методами. С его выпадом. Но сейчас идя рядом с ним, я принимала его стихию. Я принимала его зверя, живущего внутри него. Потому что знала по‑другому нельзя.
Часть 28. Выходи за меня, Тома
Небольшой бар, был открыт в любое время дня и ночи, и находился на первом этаже. В первую очередь для того, чтобы всем гостям было комфортно. Например, вести переговоры. Или отдохнуть за чашечкой ароматного кофе или чая. Мне всегда нравилась его приятная непринуждённая атмосфера. Особенно, когда тут по вечерам играло фортепиано. Интерьер в классическом стиле с использованием светлых оттенков и неброских материалов. Простая, но вкусная кухня, хороший сервис. Что еще нужно для того, чтобы расслабится?
