Седой приближается к моему лицу, и я поднимаю на него глаза. Почти неслышно, гипнотизируя говорит:
Шепчет жарко:
— И не отпущу…
А потом отодвинувшись, он сел. В это мгновение у него были самые потрясающие, самые нежные глаза на свете. Бесконечно, любящие, полные мягкой ласки. Он накрыл ладонью мою руку.
— Выходи за меня, Тома…
Часть 29. Ты давишь на меня снова… Разве я знаю, что меня ждет?
Моя жизнь неправильная, патологически неверная. Она совсем не похожа на те нормы, принципы, которые нам внушают с детства. Каждая девочка мечтает быть принцессой и встретить своего принца. Но в моей судьбе принц оказался чудовищем. Чудовище — принцем.
И только поэтому, я сейчас сижу напротив влиятельного, смертельно опасного мужчины. Зверя, который навеивает ужас на всех присутствующих, беспощадного и жестокого. Зверя, который и меня пугал раньше. Его демоны принесли мне много боли, страданий, мучений, и в то же время за этими демонами скрывается мужчина, которого я люблю. Которого боготворю. Нет никого ближе и роднее. Не в прошлом, ни в сегодняшнем дне. Любовник, друг, защитник. Мой мир волшебным образом сосредоточился на нем. И нет других горизонтов и быть не может. Только рядом, только подле.
Его глаза убедительнее любых слов. Его поступки красноречивее обещаний.
— Ты не пожалеешь Тома.
Я не могу в нем сомневаться. Я люблю его. Тем не менее я сомневаюсь. В нем, в себе, в нас. Мне трудно вложить свою судьбу в его руки. Трудно расстаться со свободой.
— Серёжа мы можем выбрать другое место и другое время, для этого разговора?
Неловкая пауза. Колючий взгляд, из‑под нахмуренных светлых бровей.
— Зачем? — Разговор простой. — Почему просто не ответить. — Ответ — это одно слово. — Или есть причина, из‑за которой ты не хочешь отвечать?
Я не знаю, не знаю…не вслух, про себя проговариваю. Это больше чем страх. Клубок чувств, необъяснимых ощущений. Разодранная напополам, собственными противоречивыми эмоциями и чувствами. Сейчас не могу сформулировать, описать мысли, атакующие сознание. По крайней мере в эту секунду. Все так быстро, непредсказуемо, молниеносно. Ураган, который может все смести на своём пути.
А может просто боюсь прошлого, я сотни раз соглашалась, принимала, шла навстречу и всегда отношения заканчивались трагедией. Я не хочу трагедии. Хочу оставить все как есть. Поставить отношения на паузу. Довольствоваться тем что уже между нами сложилось. Не переходить ту или иную черту.
— Почему, Тома? — он настойчиво повторяет главный вопрос. Упрям, как всегда.
— Может просто боюсь.
Лицо становится суровым, безжизненным. Потеряв разом тот свет, плескавшийся еще минуту назад в его взгляде.
— Меня боишься?
Тень, мгла в его глазах.
— Не тебя боюсь. — Боюсь будущего, боюсь нас.
Но мои слова разбиваются об его скалу неверия, подозрения, гнева.
— Будущего? — хмыкнул Седой глядя на меня сверху вниз. — Тома ответь честно ты планируешь быть со мной? — Я говорю не о сегодняшнем дне. — Планируешь — означает всю жизнь в общем. — Без исключений.
Почему‑то сейчас он казался огромным, жутким, с сумасшедшим взглядом. Я ласково, успокаивающе погладила его по руке. Пытаясь предотвратить назревающий ураган.
— Что с тобой, Серёжа? — Почему сейчас, в эту минуту? — К чему этот ультиматум.
Я улыбнулась, пытаясь разбавить напряжение. Стараясь отвести его мысли от этого пути. Не удалось — застывшие глаза, окаменевшие губы.
— Ты меня хоть любишь, Том? — Любишь по‑настоящему?
Он посмотрел, вскидывая голову. Взгляд исподлобья. От теплоты не осталось и следа. Он вновь стал, сильным, собранным, жёстким, а мне сразу сделалось так больно. Снова тиран, который требует, который давит и выжигает меня своими глазами.
— Серёжа, я разве не рядом? — Я тебе говорила, что люблю.
Седой снова чиркнул зажигалкой, зажал зубами сигарету, и посмотрел так холодно, что внутри всё перевернулось.
— Спишь со мной, принимаешь меня… — Но откуда мне знать, что ты чувствуешь, чувствуешь ли вообще, что нибудь. — Скажи мне сейчас. — Кто я для тебя, Тома?
Ну зачем он так, для чего сейчас этот разговор. Неловкий неуместный.
— Иногда слова не нужны, понимаешь? — прошептала я, мысленно коря себя, за то, что опять заставила его сомневаться в моих чувствах.
— А мне нужны, Тома. — Я хочу услышать чёткий вразумительный ответ. — Да или нет.
Он отшвырнул вилку и она, перелетев тарелку со звоном упала на кафельный пол. Подлетела официантка, меняя ее на чистую. Я сжала пальцы положив их на колени. А Седой не отрывал взгляда от моего лица. Гипнотизируя, уничтожая. И под этим взглядом, словно ретроспектива кинофильма пробежали перед глазами картинки из прошлого. Насилие, боль, непрощение вспыхнуло в уставшем мозгу.
— Вам подавать мясо?
Вопрос был настолько не к месту. Что я вздрогнула. Умоляюще посмотрела на Седого. Пытаясь образумить, успокоить его ярость. Мысленно обращаясь, прося — девушка тут абсолютно ни при чем. Вряд ли на него подействовал мой взгляд. Но он совладал со своим гневом настолько, чтобы абсолютно ледяным тоном прочеканить.
— Моя дама решает. — Будем мы в вашей богадельне обедать или нет.
На лице желваки, глаза бездушны и пусты. Официантка от растерянности, и такого ответа стала абсолютной бледной, белой как мел. Поднос в ее руках задрожал.
— Наташа, оставь нас. — Если нужно я позову.
Улыбнулась, вежливо. Пытаясь успокоить ее этой улыбкой, но мне это едва ли удалось. Потому что Седой откинулся на спинку стула и смотрел своими страшными глазами куда‑то в глубину зала. И трудно было представить, что у него в голове.
И вдруг мне стало до глубины души обидно. Волна гнева, жалости к себе, какого‑то еще непонятного чувства поднималась в глубине.
— Как ты так можешь? — Что ты творишь?
Мои губы задрожали, я пыталась сдержаться. Пыталась не расплакаться от всего происходящего внутри меня.
— Господи, как ты не понимаешь, мне тяжело. — ТЯЖЕЛО НЕВЫНОСИМО! — Но нет. — Ты никогда не понимал и не поймёшь. — Может, потому что бы понять, нужно почувствовать. — Прислушаться.
Моё сознание словно разделилось надвое. Одна часть боготворила этого мужчину, другая ненавидела, за все то, что он причинил. Голос начал дрожать, слова получались со всхлипами вперемешку.
— Увольнение, просто на ровном месте, потому что тебе захотелось позавтракать. — Унижение — ведь для всех я шлюха бандита. — Которую в лучшем случае нужно обходить стороной. — В худшем презирать, кидая обидные намёки.
Он вздрогнул. Неверяще посмотрел на меня. Темнея, чернея лицом.
Я грустно улыбнулась, глаза обжигали предательские слезы.
— Сука, я уничтожу их за эти слова. — Слышишь? — Кто, блять, это сказал?
Он встал и с грохотом опрокинул стол. Глаза абсолютно белые, неживые. Безумен в своём гневе.
— Я разнесу этот клоповник. — Камня на камне не оставлю. — Уничтожу каждого.
Краем глаза замечаю, как охрана одновременно со своим предводителем поднялась со своих мест. С шумом отодвигая мебель. Готовясь.
— Кто, блять, это сказал?
Заметила, как обслуживающий персонал вжался в стены. В глазах животный ужас. А на меня навалилось оцепенение и полная апатия. По щекам уже текли слезы. В горле застыл комок, горький, колючий.
— Никто! — И не нужно никого уничтожать. — НЕ НУЖНО!!!
Господи, как же мне сейчас тошно.
— Не они виноваты. — Ты виноват. — Не они‑ ты, не даёшь мне свободы. — Хотя бы иллюзии выбора. — А обещал все строить по‑новому. — Но нет. — Ты не позволяешь мне забыть прошлое.
Теперь я плачу. Плечи дрожат. И приходится глубоко вздыхать, что бы хватило воздуха.
— Развод, слежка о которой я ничего не знаю, драки, угрозы. — Ты давишь на меня. — Как паук сплетаешь свои сети… снова… — А что потом? — Разве я знаю, что меня ждёт? — Я боюсь не тебя… — А вот всего этого.
Слова словно ледяная вода подействовали на него, отрезвляя. Он даже часто заморгал, уставившись на меня, словно прогоняя видения, владевшие его сознанием всего мгновение назад.
