Олег, что случилось? У тебя ведь явно что-то произошло… Ты…
Он вышел из машины и громко хлопнул дверью.
Я выдохнула раздражённо. Интересное дело, он всегда такой немногословный?
Не успеваю открыть свою дверь, как Швед сам распахивает её и подаёт руку.
Выбираюсь и ёжусь от ветра и колючек мелкого дождя.
– Яна, ты ведь слышала фразу: меньше знаешь – крепче спишь, – произносит Швед насмешливо, берёт меня за руку и ведёт к одному-единственному подъезду.
У подъезда стоят два огромных мужика в чёрных одеждах, рядом с ними сидит псина. Собака как из фильма ужасов – здоровая, злая, страшная. Скалится, пускает слюни и явно не прочь вцепиться мне в глотку.
– Олег Викторович, – приветствуют Шведа амбалы.
Швед им кивает и говорит:
– Это Яна Андреевна. Чтобы с её головы ни один волос не упал.
У меня от голоса Олега потеют ладони, по спине лениво и противно проползает холодок.
Жуть.
Он может одним лишь тоном ввести человека в состояние животного страха.
М-да, не завидую тем, кто решил со Шведом не дружить, а враждовать. Проще сразу пойти и убиться.
– Поняли и приняли, Олег Викторович, – ответили мужики слаженно и впились в меня внимательными и изучающими взглядами, словно я объект, который необходимо проверить на наличие класса опасности.
Что-то мне уже не нравится развитие событий. Не так я рисовала себе будущее рядом со своим спасителем.
Пока я думаю, Швед ведёт меня за руку, мужики чиповым ключом открывают двери подъезда.
– Олег Викторович, недавно на ваше имя доставили посылки, – окликает Шведа охранник тоном, словно чуть не забыл сообщить важную новость.
Швед кивает и спрашивает:
– Посылки проверили?
– Да, всё чисто.
– Отлично. Занесите всё в квартиру, – распоряжается Швед и говорит уже мне: – Саррэ подобрала тебе одежду, бельё, обувь и прочие девичьи мелочи, аксессуары.
Я сбиваюсь с шага и не могу сдержать негодования:
– Да я от неё не надену ни одну тряпку! Она ужасный человек, Олег и я не буду…
Но Швед меня обрывает резко и хлёстко:
– Яна! Что за ребячество?!
Он дёргает меня за руку и буквально вталкивает в кабину лифта. Заходит следом и не нажимает, а бьёт по кнопке последнего этажа.
Я пытаюсь слиться со стеной, но, увы, не выходит.
Мужчина подходит очень близко, тела наши соприкасаются. Он ставит руки по сторонам от меня и склоняется к самому моему лицу.
У меня волоски на шее становятся дыбом. Душа ухает прямо в пятки и становится страшно.
Швед не орал на меня, не рычал, он заговорил тихо, проникновенно, но его злость и гнев я ощущала всем своим существом, будто он резал мою кожу чёртовой бумагой.
– Яна, жизнь либо тебя прогнёт, либо ты прогнёшь. Если хочешь сама прогибать и стать хозяйкой своей судьбы, то тебе придётся общаться с теми, кто тебя бесят, кого ты даже ненавидишь. Поверь, девочка, я бы бросил всё к херам и уехал куда-нибудь в горы, где нет ни одной живой души. Я ненавижу основную массу людей – они гнилые, завистливые, распущенные, ленивые. Не все, конечно. Есть настоящие хорошие люди, но они, как редкий вид – встретить сложно. Хоть красную книгу заводи.
– Так почему не бросишь всё? – этот писк – мой голос?
– Потому что от меня зависят другие люди, Яна. Как раз те самые редкие люди, кого нужно беречь и защищать. И вторая причина: если брошу всё, то моё дело окажется в руках таких тварей, каких тебе лучше никогда не встречать по жизни.
Швед замолчал, хотя я видела, он хотел сказать мне больше, но, я ещё не вхожу в круг тех людей, кому можно всецело доверять.
Но спасибо и на том, что уже рассказал.
– Ладно… – вздыхаю тяжко, и криво улыбнувшись, говорю: – Надеюсь, она не залила мою новую одежду своими чудовищными духами.
– Не залила, – отвечает Швед серьёзно.
Касается моего лица костяшками пальцев, проводит по щеке, по линии подбородка и произносит:
– Если хочешь быть сильной, то тебе придётся стать как Макиавелли и Борджиа.
Хмурю брови, густо краснею и признаюсь Шведу:
– Мне стыдно это говорить, но я… не знаю, кто это…
Опускаю взгляд и добавляю:
– Но я хочу узнать…
Он берёт меня за подбородок и поднимает моё лицо, смотрит в глаза своими чёрными омутами и говорит без насмешки, без ехидства, а серьёзно и уверенно, даря мне надежду и вселяя в меня веру:
– Не стыдно не знать чего-то. Стыдно не стремиться к знаниям. Запомни эту истину, Яна.
Робко улыбаюсь и шепчу:
– Ты офигенно умный, Олег.
Он усмехается и делает шаг назад. Дышать свободнее, но мне больше нравится, когда он близко от меня.
Он говорит:
– Это не мои слова, Яна. Это Сократ. Идём.
Раскрывает ладонь, и я только сейчас замечаю, что лифт уже давно приехал и стоит на нужном этаже. Не закрывается и не уезжает, пока мы не выйдем.
Доверчиво вкладываю свою ладошку в его и ощущаю толпу мурашек по коже, когда Швед мягко её сжимает.
В квартиру вхожу с опаской.
После увиденного снаружи, в голове рисую образ сурового минимализма. Мне кажется, в этой квартире должны быть не кровати, а циновки, на окнах решётки и вместо нормального туалета дырка в полу.
Да, воображение у меня тупое и извращённое.
Квартира абсолютно нормальная. Точнее, шикарная. Хотя, разве у Шведа может быть что-то другое?
Разуваюсь и прохожу вглубь, вдыхаю запах новизны. А ещё здесь не пахнет Шведом. Здесь вообще не пахнет кем-то. Похоже, в этой квартире ещё никто не жил или бывал, да только давно.
Пока я осматриваюсь, в квартиру начали вносить многочисленные коробки, пакеты, чехлы и прочее-прочее. Для меня.
Швед командует и указывает на просторную гостиную, чтобы всё складировали в одном месте. Я потом
