глубоко вздохнул.
Отжиматься, я буду отжиматься, чтобы прогнать этот холод из моего тела!
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь…
Я перестал считать, но не двигаться. Просто хочу, чтобы это прекратилось. Если бы мог, то никогда больше не ложился бы спать, чтобы это дерьмо меня не беспокоило. Руки, пресс, бедра – все мои мускулы были напряжены. С кончика носа капал пот. Так хочется есть, что аж тошнит. Однако я продолжаю. Закрываю глаза и отжимаюсь еще, не давая себе никакой поблажки. Но держу темп не благодаря моим мускулам – у меня их не так уж и много, по правде сказать, я скорее жилистый. Бенито вот, например, более мощный, чем я, но и ростом меньше. Нет, это моя ярость. Так я выражаю свой гнев. Знаю, что буду продолжать до тех пор, пока не упаду совсем без сил. Остановлюсь, когда голова будет совершенно пустой, когда полностью освободится от того дерьма, что внутри нее.
Слышу, как звенит мобильник, но не обращаю на него внимания. Громко дышу. Из-за выкуренной сигареты кажется, что у меня осталось всего одно легкое. Темнота чулана снова нависла надо мной. Чтобы удержать ее на расстоянии, я наращиваю темп так, что мне становится плохо: опускаюсь низко, что мой нос касается пола, а затем резко выпрямляю руки до предела.
Внезапно меня отвлекает какое-то движение прямо передо мной. Поднимаю голову и смотрю в сторону ванной. Это было настолько неожиданно, что все демоны из моей головы вылетели в одну секунду, не оставив там ничего, кроме этого взгляда ореховых глаз, которые пристально смотрели на меня в щелку приоткрытой двери.
Елена стоит напротив и пристально смотрит на меня. А мне большего было и не надо. Вскакиваю на ноги и бросаюсь за ней. Если она думает, что я закончил с ней просто ударив кулаком в стену этой ночью, то она ошибается.
Она бежит, но недостаточно быстро. Я же настиг ее до того, как она дотронулась до ручки двери в свою комнату. Ударил по ней кулаком, и она громко хлопнула. Схватив за тонкую талию, разворачиваю ее лицом к себе и в следующую секунду прижимаю эту сучку к двери, а одной рукой держу ее подбородок, чтобы она молчала.
Все произошло очень быстро. Мой нос у ее уха. Ее руки, упершиеся в мою грудь. Единственный шум, который можно было услышать – это наше разгоряченное дыхание.
Ненависть заставляла так часто биться мое сердце, что казалось, еще чуть-чуть и оно выпрыгнет. Ее грудь вздымалась прямо рядом с моей. Так хочу ей сказать, что нужно было бы поменьше мне доверять и не искать со мной встречи, потому что из-за нее я теряю над собой контроль, и что здесь, в этой ванной комнате, никто не сможет меня остановить, никто не придет ей на помощь, и в этот раз, даже ее отец не помешает.
Открываю рот так, что мои губы касаются ее кожи. И чувствую, как она сразу немного расслабилась и ее ногти уже не так сильно впивались в мою грудь. Мне нужно было ей сказать всего несколько слов, всего несколько слов…
Но как только я понимаю, что ни один звук не может вырваться из моих губ, дыхание учащается, а нервы напрягаются до предела. Не могу ей прошептать, что моя ярость к ней, оттого, что она так меня унизила, сводит с ума. И я так слаб вовсе не потому, что сирота. На самом деле да, я слаб: не могу даже сказать то, что хочу этой львице.
Единственное, что срывается с моих губ, так это невнятное рычание, которое рассыпалось где-то около ее шеи. Внезапно ее дыхание прерывается
– Я… я не буду просить у тебя прощения, – прошептала она.
Ее голос дрожит от страха, я чувствую, как ее слезы бежали по моим пальцам, которые до сих пор держали ее лицо, и она мне говорит, что не будет извиняться?
Сжимаю зубы. Я стою прямо напротив нее, страшный, как никогда, а она продолжает настаивать на своем?
Несколько секунд стою неподвижно, а потом чуть сильнее сжимаю ее подбородок в своей ладони.
Она слегка застонала, но все еще не хотела извиняться.
Я настаиваю и прижимаю ее крепче к двери, но и это ничего не меняет.
Перейти на следующий уровень я уже никак не мог. В первый раз в жизни со мной такое. Обычно я не способен себя остановить. Ее ногти, которые с силой впились в мои татуировки, уступили место двум горячим и дрожащим ладошкам. Конечно же я хочу дойти до крайней точки. Но перебарываю себя и так резко отпускаю ее, что маленькое тело медленно сползает по стене в шоке от всего произошедшего, в то время как я разворачиваюсь и бегу оттуда со скоростью света. Дверь за мной так громко хлопает, что даже стены дрожат.
Я, как волчок, наматываю круги по своей комнате. Мои чертовы руки больше не трясутся, но теперь им просто необходимо что-то ударить.
Из-за этой сучки теперь мне хочется рыдать, но ничего не получается. Это приносит еще большее разочарование, чем стояк в моих слишком тесных джинсах!
Несколько раз с силой тру лицо, но это никак не помогает. Тогда я сую руки в карманы и в одном из них нахожу сигареты.
Лихорадочно поднеся одну ко рту, мне приходится не один раз щелкнуть зажигалкой, чтобы наконец поджечь ее.
Я глубоко затягиваюсь и поднимаю голову, чтобы вместе с дымом выпустить наружу и весь мой гнев. Потом закуриваю еще одну и еще, но вдруг реальность вернула меня на землю. Черт, да что же это я делаю? Если она об этом расскажет – а она об этом расскажет – ее отец мной займется по-серьезному. Пожалуй, может, будет лучше, если я смотаюсь прямо сейчас.
Вдруг у двери моей комнаты раздается глухой шум. Я застываю на месте, и мне кажется, что все останавливается вместе со мной в этот момент: мозг, сердце, мышцы.
Кто-то стучит в дверь и тут же открывает ее, не дождавшись ответа.
На пороге стоит отец с двухметровой палкой в руках. Кошмар, все, я труп. Кажется, я зашел слишком далеко, должно быть, она уже все им рассказала!
Холодок пробежал по моему позвоночнику.
Дэниел ринулся в мою сторону. На нем только трусы и широко распахнутый халат. Он выглядел как человек, который просто вне себя от ярости.
Шаги были уверенными и быстрыми.
Я отпрянул назад, когда он подошел
