там делала? – спрашивает ее мать.
– Эм… ничего, я… Подожди, мама, не ходи в ванную, – просит она.
У меня был выбор: или оставить ее саму разгребать свое дерьмо, или воспользоваться случаем и попробовать аннулировать тот козырь против меня, который у нее есть.
Звук шагов становится все ближе, тогда я расстегнул джинсы и направился в сторону унитаза. Подойдя к нему, увидел, что в воде плавают кусочки сэндвича, которые не удалось смыть. Отвратительно!
Я спускаю джинсы и трусы.
– Нет, мама! Подожди! – умоляет Елена пока я усаживаюсь поудобнее на толчок.
Дверь резко открывается, и мать предстает прямо передо мной, а за ней стоит ее дочь.
Делаю вид, что очень удивлен и судорожно натягиваю обратно джинсы, чтобы спрятать то, что было нужно спрятать.
– Боже мой! Тиган, прости! – восклицает она, отворачиваясь от меня. – Мне так жаль…
И она тут же выбегает из комнаты и зовет за собой львицу.
Я смеюсь, сидя на этом троне, и смотрю на Елену, которая стоит передо мной. Выглядит она очень удивленной, и я наслаждаюсь ее реакцией. Пользуясь ее застывшим состоянием, я ей подмигиваю. Надеюсь, она поняла мое послание: я ей помог и теперь у меня тоже есть против нее козырь.
В общем, ничего никому не расскажу, если и она ничего не расскажет.
В противном случае нарисую ей еще один рисунок, пусть и менее захватывающий, чем первый.
Елена моргает и убегает в комнату быстрее, чем ее тень.
Слышно, как мать говорит ей что-то еще, но потом снова наступает тишина.
Я встаю, натягиваю штаны обратно и стараюсь отправить остатки сэндвича в канализационную трубу, несколько раз нажав на кнопку слива.
К счастью, унитаз не засорился, но это и был-то всего один сэндвич.
Зато теперь знаю, что львица не делает то, что делают все эти больнушки, чтобы похудеть, но и, честно сказать, скрывать от матери, что она не ест – это тоже тупо. Да и ее способ скрывать улики слишком уж наивный.
Возвращаюсь в свою комнату и усаживаюсь на залитом солнцем балконе с телефоном и сигаретой в руках.
Я получил эсэмэску от Бенито еще утром, но из-за всего этого у меня не было никакого желания ее читать. Поэтому я открыл ее только сейчас.
«Йоу, чувак, мой нос в хлам! Но спасибо за Таню ♥ ♥ ♥».
Я сплю или он действительно добавил три сердечка в конце эсэмэски?
Это очень смешно, потому что мы всегда стебали девчонок, которые отправляют сердечки и прочую фигню несколько раз подряд. Тут же ответил ему, хоть и, по правде сказать, никак не помог Тане. Просто оказался в ненужном месте в ненужное время.
«Не за что, пупсик. Можем повторить, когда захочешь».
Зажег сигарету. Со всем этим бредом, что происходит с львицей, совсем забыл про это. Во что там опять вляпался Бенито? Я практически пообещал Солис, что оставлю все эти дела, чтобы не впутываться во всякие неприятности, но если дело касается Бенито, то у меня нет другого выхода, кроме как прийти ему на помощь. Впрочем, очень надеюсь, что до этого не дойдет. Не хочу в тюрьму. И не потому, что мне так страшно, а потому, что совсем не могу находиться взаперти.
Я стоял на балконе до тех самых пор, пока какой-то шум в комнате не обратил на себя мое внимание. Из любопытства я заглянул внутрь, чтобы посмотреть, что же там такое происходит. На пороге комнаты стоит отец и смотрит на меня в упор.
О нет! Только не говорите, что она все рассказала! Зачем он здесь? Уже хорошо, что на нем хотя бы не халат с трусами, а стильные джинсы и рубашка.
– Я так вижу, ты навсегда вырубил этот детектор, – констатирует он.
Я бегло гляжу сначала на потолок, а потом уже смотрю на него.
– Ладно, с этим разберемся позже. А пока нам с тобой нужно уладить еще один вопрос, – добавляет он.
Вот дерьмо, блин, опять начал на меня давить! Почему он всегда так делает? Он не может перестать нагнетать обстановку и прямо сказать, чего он хочет? Я ненавижу, когда не знаю, что от меня хотят люди, это меня нервирует, а Солис говорит, что я, как правило, плохо на такое реагирую.
У меня, конечно, тоже кое-что есть на львицу, но если она заговорит первая, то это не сыграет большой роли.
Отец поставил огромный ящик с инструментами рядом с моей кроватью. Вот дерьмо! Он что, пытать меня собрался?
– Не смотри так на меня, это чтобы чинить дверь, которую ты разломал прошлой ночью, – говорит он мне.
Ладно, и снова эта сучка львица ничего ему не рассказала, а я напрасно развел панику.
Отец знаком приказывает мне взять чемоданчик и пройти за ним к двери в ванную. Но я не схожу с места. Я ж ему не слуга.
– Когда ты что-то ломаешь, ты это потом и чинишь, – добавляет он.
Он что, серьезно рассчитывает, что я помогу ему тут что-то мастерить?
Он смотрит на меня, не моргая. Ладно, ладно, я понял, ты серьезно!
Это меня взбесило, но в то же время, я стоял на балконе и мне абсолютно было нечем заняться. А это было хоть какое-то дело. Тогда я зашел в комнату и взял чемоданчик, в то время как отец уже скрылся из поля видимости. Чемодан оказался не таким тяжелым, как я ожидал. Я поставил его около двери в ванную и услышал, как вернулся отец.
– Это твоя мать настояла, что тебе тоже нужно помогать чинить дверь, и я полностью с ней согласен. Так что давай, не дуйся, от этого дело быстрее не пойдет.
Это он со мной разговаривает? Что, совсем рехнулся?
Я так хмурюсь, что мне даже становится больно. Отец глядит на меня и отодвигается, чтобы пропустить вперед львицу. Окей, так стало понятнее, он говорил с ней.
Надо было видеть ее физиономию в этот момент, но она старательно избегала моего взгляда.
– Все, что вам нужно, вы найдете в этом ящике с инструментами. Если чего-то вдруг будет не хватать, то у тебя, Елена, есть машина и ты прекрасно знаешь, где находится строительный магазин. У вас есть полдня, чтобы починить дверь и подумать о вашем поведении, – закончил он свою тираду.
Нет, он серьезно хочет, чтобы мы провели несколько часов рядом друг с другом? Да он чокнутый! Зачем он это делает?
– Что-то хотите сказать? – добавляет он после короткой паузы.
Он смотрит на меня, а
