не осталось ничего. А то, что я до сих прячусь и всегда ношу с собой оружие — уже дело привычки.
Снова проверила координаты. Всё верно. Почерк Штыря. О Колчине с того дня в каминном зале я ничего больше не слышала, только из новостных сводок узнала о количестве трупов, найденных в доме отца и больше ничего. Вдаваться в подробности было невыносимо страшно и больно.
На часах почти четыре часа утра. Рассвет уже коснулся летнего неба, а мои ноги ступили на тропинку к нужному дому.
Если Штырь купил коттедж за полторы тысячи километров от города, в котором я знала каждый угол и крысу, то я точно его зацелую.
Лямки рюкзака закинула на оба плеча. Тяжесть пистолета приятно оттянула руку, когда я, предварительно проверив, нет ли во дворе собак, перелезла через забор и мягко приземлилась в невысокую траву, практически прижавшись к земле.
Насторожилась, прислушалась. В доме всё было тихо. На окнах ни дрогнула ни одна шторка и не обрисовалась ничья тень. Дверь главного входа оказалась замкнутой, пришлось обойти дом и попадать внутрь через приоткрытую дверь на террасу. Судя по обстановке, я оказалось к гостиной, которая служила столовой. На широком темном диване никого не оказалось.
К слову, здесь было довольно чисто, что, вообще, не похоже, на Штыря, который славился разбрасыванием носков и упаковок от кириешек и арахиса по любому дому, в котором только останавливался.
Если вдруг выяснится, что я ошиблась и это дом простых людей, то я просто уйду так же тихо, как сюда пришла.
Из гостиной попала в узкий темный коридорчик, а из него в чьи-то руки, что скрутили меня так быстро и вжали лицом в стену, что я даже сообразить нихрена не успела, как мой же пистолет оказался вдавлен в мою же голову.
— Ты кто, блять, такой? — низкий рык у самого уха отозвался приятной дрожью в ногах и горячей волной возбуждения, выплеснувшейся от поясницы до низа живота.
Живой!
— Узнай меня, — шепнула я и пальцами, заведенной им же за мою спину руки, поиграла с его мошонкой через ткань, похоже, спортивных штанов.
Колчин резко втянул носом воздух, сдернул с моей головы капюшон и развернул меня лицом к себе.
— Луна? — в полумраке коридора его глаза казались совсем узкими, но каждой клеткой кожи я чувствовала, с какой жадностью он на меня смотрел, как изучал каждую черточку моего лица, изгиб шеи, ключицы… — Ты теперь брюнетка?
— Настроение было паршивым. Баловалась.
Прижатая к стене тяжестью его тела и вставленным между моих ног его коленом я совсем не чувствовала себя ограниченной в движениях. Мне было тепло, уютно и, наверное, именно так люди себя чувствуют, находясь дома, в безопасности.
— Блондинкой тебе шло больше.
— А тебе шло больше, когда ты не трепался, а ласкал меня. Совсем не соскучился?
— Стерва ты, — рыкнул Миша. Обхватил пальцами мой подбородок и впился в губы тягучим горячим поцелуем, от которого мгновенно закружилась голова и подкосились ноги.
С силой вцепилась в его плечи, желая, буквально впечатать Колчина в себя и больше с ним не расставаться, даже если нас ножами будут резать.
— Я сейчас всех, блять, спасу! — откуда-то сверху донесся топот, который очень быстро оказался внизу. Нехотя, но Миша оторвался от меня и оставил стоять у стены, сам отошел к противоположной. — Кому пиздюлей не хватило? — выскочил из-за угла Штырь и ослепил нас светом фонаря.
— Погаси, твою мать! Прямо в шары светишь! — заворчал Миша, прикрывая глаза ладонью, которую приставил ко лбу козырьком.
— Брюнетка? — разочаровано протянул Штырь, осветив теперь меня. — Хуйня. Переделывай. Мне нужен мой белокурый василёк, — махнул он рукой аки капризная царица и пошёл обратно наверх.
— Я тебя сейчас пристрелю, Штырёчек, — произнесла я угрожающе, а у самой от счастья всё внутри пело и плясало.
Они оба живы и оба здесь! Два самых близких и родных мне человека, которым я могу довериться, собрались в одном месте!
— Ладно-ладно, — вернулся Штырь. — Я соскучился, но эту хуйню на башке ты всё равно переделаешь.
Мой старый друг, верный бурый медведь, сгреб меня в свои теплые объятия и поднял над полом, крепко-крепко держа в своих руках.
— Я тоже скучала, — разомлела я в теплых объятиях.
— А эт чё у тебя? Пипитулька встала, что ли? — спросил вдруг Штырь. Слегка повернула голову и заметила, что мой старый друг светил прямо на пах Мише, который тот уже прикрыл рукой. — Да перестань, дружище. Будто первый раз меня в трусах видишь. Привыкнуть пора уже к моей сексуальности.
— Пошёл ты! — выплюнул Колчин нервно и отвернул от нас лицо.
— А как так, кстати, получилось, что вы живете вместе? — спросила, я когда Штырь меня выпустил из своих объятий.
— Мне вот тоже интересно, какого хрена твой друг решил поселиться в моем доме? — рычал недовольно Колчин.
— Это твой дом? — вскинула я удивленно брови.
— Я его купил еще два года назад, чтобы уехать… после всего, — расплывчато, но весьма понятно ответил Колчин.
— Ну, а я с ним поехал.
— Ты влез в мой дом через окно и наступил на кошку! — негодовал Миша.
— Зато как быстро и горячо ты меня встретил! До сих пор почка болит, — с большим удовольствием издевался над ним Штырь.
— И теперь из-за твоего дружка нас считает пидорами вся деревня.
— Да пойми ты уже, Миша! Мазать друг другу лица мазями от синяков при свете солнца наиболее эффективно, нежели при свете лампочки. Но, согласен, шлепать тебя
