ровесник.
Как было бы просто, влюбись я в него, а не в Игната. Но придется жить с тем, что имеем. Вернее, с тем, кто никогда не будет моим.
Выпиваю свой кофе и иду смотреть, как убирается зал, проверяю подготовку к творческому вечеру и прозваниваю аниматоров. Одна девочка гоу-гоу сегодня заболела, и ей нужна замена, а телефон запасных девчонок в кабинете.
Подниматься не тороплюсь. Только когда Игнат спустя час выходит из кабинета при полном параде. Черная рубашка, джинсы и ботинки. Черт, какой же он, как идет ему этот ремень с головой медведя. Именно так вот по медвежьи он сжимает меня руками. Как только Игнат скрывается за входной дверью, тут же лечу в кабинет. Снимаю телефон с зарядки и тут же звоню брату. А когда он в десятый раз не берет трубку, уже занимаюсь делами. Нахожу двух девочек на замену, а потом дергаюсь, слыша звук голосов, среди которых Игнат.
Услышав шум в коридоре, я прошмыгнула за дверь и спряталась за углом, чтобы Игнат зашел внутрь.
– Оля! – зовет он, а я замираю, надеясь, что несильно ему нужна. Не хочу его видеть, слышать, общаться. – Паш, Олю не видел?
– Из клуба не уходила, наверху вроде была.
Игнат не отвечает, а я зажимаю кулак в зубах. По телу мурашки. Страх, предвкушение, все в одном котле варится. А потом на меня еще и выливается, стоит попасться на глаза Игнату. Он поднял брови, а я взвыла. Весь день я почти абстрагировалась от вопросов про белье, от брата, которому так и не удалось дозвониться, от мыслей о руках Игната, которые умеют сделать очень приятно. Что удивительного, что я хотела продлить это ощущение.
– Прячешься?
Он так смотрит, словно прямо сейчас сдирает одежду, чтобы отдалась ему прямо здесь…
– Нет конечно, просто, – не знаю, что придумать. – Мешать не хотела.
– Врунья. Погнали, – зовет он меня, но я упираюсь. – Ну чего?
– Куда? Может я останусь?
– Мне надо документы сделать, составишь компанию.
– Это обязательно?
– Оля, напомнить, по чьей вине я трачу на это время? Напомнить, что все, что теперь я говорю – прыгать, а ты лишь задаешь вопрос, как высоко. Напомнить?
– Не надо. Я иду, – говорю, оставаясь на месте. – Могу я в туалет сходить?
– Можешь. Жду в машине, – отпускает он меня и идет вниз, а я шмыгаю в его кабинет, в ванную и снова звоню брату. Я бы хотела заехать к себе, забрать кое-что из обуви, а то в этих балетках уже мозоли натерла. У меня и ключей-то нет.
Я снова и снова набираю брата, а он как назло решил полностью меня игнорировать. Я сжимаю пальцами телефон, что есть сил, и утыкаюсь в стену лбом. Ну как же так, почему ты со мной так поступаешь, неужели настолько ненавидишь меня?
И тут, словно слыша эти мысли, мой телефон начинает вибрировать. А на экране улыбка брата, а я, еще не ответив, улыбнулась сквозь слезы. Не важно, что говорит Игнат.
Виталий не может меня обидеть.
Барабаню пальцами по рулю. Смотрю на дверь, где маячит пара пацанов из охраны. Прошло уже шесть минут, а я давал ей пять.
Хрен знает, зачем с собой беру. Не видел пол дня, потому что прятаться умудрялась.
Совсем мозги потекли с этой чертовкой. Пиздецки напрягает, что теперь она все время пытается со мной разминуться. Еще бы это помогало держать удава в штанах.
Я был бы только рад ее послать. Зачем мне эта головная боль, которая еще и трясется при виде меня, словно я снова могу сделать ей больно.
Еблан.
Вот она выходит. Другая. С улыбкой. Пацаны тут же подбираются, зубы скалят, а я свои стискиваю. Хочется каждому глаза выколоть. И она тоже. Вот о чем с ними можно переговариваться? Им еще не объяснили, что эта девочка занята давно и надолго.
«Навсегда» подсказывает дурацкий голос где-то глубоко.
Нажимаю на клаксон, оглушая тишину яростным звуком. Троица тут же реагирует. Заебись. Судя по взгляду этой обольстительницы, я теперь еще и плохой. Вот это напрягает больше всего.
Что улыбается всем, а на меня волком смотрит. Могла бы хоть спасибо сказать, что из дерьма ее вытащил. Только ее, с братом там все печально.
Я бы мог реально ее выгнать, но ведь брат ее в очередную жопу загонит, а она и рада будет. Да, да, я просто ищу оправдания своему неясному желанию держать глупышку возле себя. И срать на ее предательство и на брата. Родная кровь. Ага, только у кого-то с гнильцой эта кровь.
Связываться с Абрамовым себе дороже. Тот давно на меня зуб точит и хочет мой клуб к рукам прибрать.
Оля открывает заднюю дверь, а я смотрю на ее хмурое лицо, рявкаю.
– Я тебе таксист? Вперед сядь!
Она кивает, словно разучилась говорить и противостоять мне. Этим она меня и цепляет. Как зверюшка, которая даже в капкане пытается показать свои маленькие зубки. А сегодня что? Решила сыграть в жертву насилия?
Как только она пристегивается, демонстрируя мне свои точенные колени, обтянутые брюками, я газую. Въезжаю в поток и начинаю мысленно расставлять приоритеты мест назначения. Сначала поставщики, потом новая популярная группа, с которой мы должны поужинать, потом заехать к мужику одному, который должен документы мне подогнать.
И все бы ничего, но ехать в полном молчании напрягает.
У поставщика мы провели не более двадцати минут, за которые Оля успела меня выбесить, потому что влезла в разговор. А этот боров еще и улыбался ей, словно встретил принцессу. И она вместо того, чтобы просто уйти в машину, как я сказал, улыбнулась в ответ.
И ладно бы это было один раз. У двух следующих поставщиков ситуация похожая. Она задает невинный вопрос, выводит мужиков на диалог и стреляет глазками, улыбками. А мне хуй. На меня она даже не смотрит. Только говорит, чего не хватает в смете. Охуела в край. Я бы прям там ей все объяснил, но такие дела без свидетелей решаются.
– Оль, у тебя совершенно отсутствует инстинкт самосохранения? – говорю сразу, как только в тачку прыгаем. Вместо того, чтобы газануть, начинаю орать.
– Это ещё почему?
– А какого ты хера лезешь в разговоры, которые тебя не касаются!
– Если вы снова меня не разжаловали, то касается. В баре полно мужских напитков и почти нет женских. Можно было бы расширить карту коктейлей. А Дамир давно просит пополнить запасы фруктов, потому
