чем я говорю.
Ну не то, чтобы прекрасно. Но примерно — представлял. Георгий попытался примерить эту роль к бывшему мужу Ирины, предположить, как это отражалось на ней, и нахмурился. Коза Ираида не походила на жертву домашнего насилия. Но, с другой стороны, что он о ней вообще знал? Только недавно стало понятно, что — ничего. И на кого она похожа или может быть похожа — теперь и вовсе непонятно. Гоша еще раз вернулся к идее домашнего насилия — и почувствовал, как сами собой скрипнули зубы.
— Гош, так что, ты не планируешь попытаться найти еще информации? — вернула Люся его из мыслей к разговору. — Что думаешь?
— Информацию уже ищут, — задумчиво отозвался Георгий. — Только это небыстро. Я же тебе говорил — там корни в Москву уходят.
— Точно! — согласилась Лютик, но тут подал голос домашний тиран Роман Григорьевич, и душеспасительная беседа сама собой окончилась.
***
Георгий смотрел на лежащий перед ним распечатанный лист. Не так уж много содержалось на этом листе — по объему. Но по смыслу… Что он там думал, когда разговаривал с Люсей? Что ничего не знает об Ирине? Да уж. Воистину — ничего. Совсем.
Потому что первым в перечне предоставленной информации значилось место обучения Ираиды Сидоровой. Московский Государственный Медицинский Университет имени Пирогова, педиатрический факультет.
Ирина — врач. Педиатр. Дипломированный специалист.
Гоша откинулся в кресле. Ему довелось в своей жизни иметь дело с врачами. И Георгий прекрасно понимал — и про то, что это адский труд, и что учиться на врача — тоже не сахар: долго, напряженно, без послаблений. Диплом врача не дается просто так, за красивые глаза и умение звездеть на любые темы — на чем лично Гоша во время учебы пару раз выезжал. Но это не для медиков — там труд, труд и еще раз труд. И вот в результате всех этих усилий человек с дипломом врача работает… дворником.
Гоша выдвинул резко ящик стола и достал сигареты и пепельницу. Сколько раз давал себе слово бросить… Но мужик он или нет? Хозяин своему слову — или нет? Захотел — дал, захотел — забрал. Он щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся.
А ведь он что-то такое подозревал! Ведь ему же подумалось, что у Ирки правильные руки, когда она делала ему массаж! Мелькнула мысль — и уплыла под действием ее рук. Как же ему не хватало ее рук. Ее… ее всей.
Георгий снова выпрямился и взял лист.
Муж. Бывший. Ильин Михаил Евгеньевич. Тоже врач. Невролог. Представить врача в роли этого… абьюзера… Гошка не мог. Но напряженно вчитывался в строки. Кандидат медицинских наук! Мать — тоже врач, заведующая женской консультацией! Вырисовывалась картина интеллигентной медицинской семьи. И при этом…
Гоша снова лег затылком на спинку кресла и уставился в потолок, периодически поднося к губам сигарету. Что же там произошло, что ты, Ира, сбежала из этой семьи без оглядки, да еще и от людей теперь шарахаешься? Что?!
Он не мог понять. Версий не было. Что-то гадкое — факт. Но что именно — непонятно. И это незнание бесило.
В дверь постучали, а потом она открылась. Яна Аркадиевна явилась по его душу.
Яна прикрыла за собой дверь и уставилась на Георгия с явным изумлением.
— Саныч, ты меня пугаешь, — она подошла и села напротив. — У нас такие финансовые показатели прекрасные за полугодие, а ты сидишь тут и куришь с таким лицом, как будто кто-то умер.
— Никто не умер, — Гоша резким движением погасил сигарету. — Ну, что там у тебя? — он кивнул на листы в руках Яны.
— А я ведь тебя предупреждала, — медленно проговорила Яна, проигнорировав его вопрос.
— О чем?
— О том, чем грозит тебе тридцатипятилетие.
Георгий фыркнул.
— Ты финансист, Яна, откуда столько фантазии?
— Опасный это возраст, опасный, — пропела Яна. А потом, весьма удачно подражая интонациям великого Озерова, добавила — громко и с экспрессией: — Опасный момент, очень опасный! Нападающий выход один на один с вратарем, удар! Го-о-ол! А нет, блядь. Штанга.
— А ты злорадствуешь? — сощурил глаза Гоша.
— Нет, — невинно округлила глаза Яна. — Но. Так. Тебе. И надо!
После ухода Яны Гоша поняла, что с этой, полученной сегодня информацией, он усидеть дома не сможет.
Куда-то же Ирка делась. Вряд ли умотала обратно в Москву, что бы там ни говорили ее отец и мать. Снимает квартиру? Возможно. Но, очень вероятно, отсиживается дома у родителей. Прячется от него.
А вот хренушки тебе! На каждую козу найдется свой… баран.
Глава 8. Посланные истребители вернулись ни с чем. То есть, даже без горючего
Пиликнул телефон. Ирина вытащила его из кармана ветровки. Неожиданно кончилось лето, и полетели первые прохладные деньки. Тепло еще будет, но куртки уже пришлось достать. Пока еще легкие.
На экране телефона значилось сообщение. Прочитав его, Ира замерла.
Мама: Ириша, он сидит около подъезда.
Боже мой… Как же вовремя она прочитала это сообщение. Еще десяток шагов — и Ира бы завернула за угол дома. А там у подъезда — он. Георгий.
Ирина подавила желание развернуться и тут же сбежать, куда глаза глядят. Постояла, пытаясь собраться с мыслями. Пиликнул рабочий чат, она переключилась в него. Несколько минут оживленной переписки на профессиональные темы прояснили голову. Ира шагнула вперед. Сначала уверенно, но подходя к углу дома, шаг совершенно замедлился. Еще постояв, она осторожно выглянула за угол дома. Отсюда прекрасно просматривался их подъезд. И Георгий действительно сидел на скамейке.
Ира несколько секунд смотрела на него, замерев, как парализованная. Впитывая в себя весь его облик, фигуру, обманчиво небрежную позу. Есть такие люди — они могут быть высокие или низкие, худые или толстые, молодые или зрелые, но рядом с ними возникает ощущение, что этого человека — много. Не избыточно, не слишком. Много — в самый раз. Чтобы за этого человека можно в случае опасности спрятаться, чтобы этот человек первым что-то решил, когда начинает падать небо на землю. В таких людях чего-то много. Чего-то такого, необъяснимого, не формализуемого, неизвестного современной медицине. Но оно есть. И это было в Георгии. Такие мысли вдруг настигли Иру, когда она, незамеченная, смотрела на него. Он сидел, расставив ноги, наклонив голову и глядя в экран смартфона. Но при этом было ясно, что в любой момент он готов встать — и подхватить начавшее падать на землю небо.
Господи, откуда эти фантазии… В глазах защипало. Ира резко отступила назад,
