— Ты думаешь, это имеет значение для Майкла?
— Раньше не имело, но теперь… Теперь не знаю.
— Что ты будешь делать, если ты его потеряешь? Ты уже думала об этом?
Нэнси ничего не ответила. Впрочем, этого и не требовалось — ее глаза говорили яснее всяких слов.
— Что, если он просто не чувствует себя способным вынести все, через что ты прошла и через что тебе еще придется пройти? — снова спросила Фэй. — Такое бывает. Некоторые мужчины совсем не такие сильные и храбрые, какими кажутся нам, «слабым» женщинам.
— Я не знаю, — грустно повторила Нэнси. — Мне хотелось бы думать, что он просто ждет, пока все будет позади.
— И ты не осудишь его? Ты готова простить Майклу, что его не было рядом с тобой, когда ты в нем нуждалась?
Нэнси протяжно вздохнула:
— Наверное, готова. Откровенно говоря, у меня пока есть только вопросы и совсем мало ответов.
— Ответы даст тебе только время. Сейчас же для тебя важно только твое новое самоощущение. Ты должна твердо знать, кто ты такая, что ты чувствуешь, как ты относишься к новой себе. Скажи, ты волнуешься, боишься, чувствуешь облегчение или, наоборот, сердишься, что теперь у тебя будет другое лицо?
Нэнси ненадолго задумалась.
— Пожалуй, всего понемногу, — ответила она наконец, и вместе с Фэй они дружно засмеялись этому откровенному ответу. — По правде сказать, — добавила Нэнси уже более серьезным тоном, — иногда эта перспектива меня просто ужасает. Мне трудно себе представить, что однажды утром я подойду к зеркалу и увижу там чужое лицо. Если бы Питер меня не готовил, я, наверное, описалась бы от страха. Впрочем, я еще не знаю, как все будет, когда мне снимут бинты.
— И этот страх преследует тебя постоянно?
— Нет, только иногда. В основном я стараюсь об этом не думать.
— О чем же ты тогда думаешь?
— Честно?
— Честно.
— О Майкле. Иногда — о Питере, но чаще о Майкле.
— А какие чувства ты испытываешь к Питеру? Не кажется ли тебе, что ты слишком привязалась к нему? — В голосе Фэй не было ни любопытства, ни ревности, это был чисто профессиональный вопрос. Доктор Эллисон обязана была думать в первую очередь о пациентке, а не о собственных чувствах.
— Нет. — Нэнси покачала головой. — Наверное, я не смогла бы полюбить его. Он очень хороший человек и хороший друг, но мне он представляется скорее в роли старшего брата, доброго брата, которого у меня никогда не было. Он все время меня подбадривает, дарит мне подарки, но ведь я люблю Майкла!
— Ладно, как говорится, поживем — увидим. Фэй Эллисон потянулась, поглядела на часы и чуть не подпрыгнула от удивления. На часах было начало восьмого, а это значило, что после ухода Питера они проговорили без малого три часа подряд.
— А ты знаешь, сколько времени? Нэнси тоже посмотрела на свои часики, и ее глаза удивленно расширились.
— Ничего себе! Как это мы так заболтались! — Она не заметила, как быстро пролетело время. — А ты придешь еще раз, Фэй? Питер был прав — ты удивительная женщина, и мне бы очень хотелось снова встретиться с тобой.
— Спасибо, Нэнси. Честно говоря, мне тоже было очень интересно поговорить с тобой. Вообще-то… Питер хотел, чтобы на протяжении некоторого времени мы с тобой встречались регулярно. Как ты на это посмотришь?
— Мне кажется, было бы очень хорошо, если бы у меня появилась подруга, с которой я могла бы изредка поговорить вот так — как мы сегодня.
— Ну, откровенно говоря, я не могу обещать, что каждая наша встреча будет продолжаться по три часа. — Фэй улыбнулась. — Как насчет одного часа, но зато три раза в неделю? Это будут чисто профессиональные беседы; кроме этого, мы можем встречаться отдельно, просто как друзья. Ну, договорились?
— Это было бы просто чудесно!
На прощание они пожали друг другу руки, и Фэй ушла. И, не успела входная дверь закрыться за ней, как Нэнси поймала себя на том, что с нетерпением ждет первого сеанса.
Но до него было еще целых два дня.
Нэнси удобно расположилась в глубоком кресле возле камина и со вздохом откинула голову на его спинку. Сегодня она пришла к Фэй на пять минут раньше — так ей хотелось поскорее увидеться с нею. Вскоре в коридоре послышался стук высоких каблуков Фэй. Она приближалась к дверям кабинета, где она обычно принимала пациентов, и Нэнси выпрямилась в кресле. У них с Фэй уже установились тесные, дружеские отношения, но это вовсе не значило, что Нэнси могла вести себя развязно.
— Доброе утро. Раненько ты сегодня, — сказала Фэй, входя в кабинет. — А как тебе идет красное!.. Впрочем, черт с ним, с красным — дай-ка мне взглянуть на твой новый подбородок.
— Ну что, тебе нравится? — с легкой тревогой спросила Нэнси.
Фэй приблизилась к креслу и остановилась напротив, внимательно глядя на нижнюю, свободную от бинтов часть лица Нэнси. Наконец она заговорила, не скрывая своей радости:
— Поздравляю, Нэнси, ты выглядишь просто замечательно, — сказала Фэй, нисколько не кривя душой.
Она была восхищена ювелирной работой Питера и радовалась за свою подругу. Теперь, когда марлевая повязка на голове уже не так приковывала к себе внимание, Фэй смогла по достоинству оценить линию плеч, грациозно изогнутую шею, изящный подбородок «сердечком» и мягкий, чувственный рот. То, что было открыто взгляду, выглядело очень привлекательно и вполне соответствовало личности и характеру Нэнси. Питер потрудился на славу — его бесчисленные модели и наброски не пропали даром.
— Придется попросить Питера, чтобы он, когда закончит с тобой, сделал мне такое же милое личико, — добавила она, и Нэнси, облегченно вздохнув, откинулась на спинку кресла, пряча все еще забинтованную верхнюю часть лица под широкополой шляпой из мягкого коричневого фетра, которую она купила несколько недель назад.
Эта шляпа очень шла к ее новенькому бежевому шерстяному жакету, наброшенному поверх красного трикотажного платья. Фигура у нее была просто безупречной, и Фэй с легкой завистью подумала, что со своим новым лицом Нэнси будет потрясающе красива. А в том, что новое лицо будет ярким, индивидуальным, ни на кого не похожим, Фэй не сомневалась — Питер был мастером своего дела.
А главное — теперь, когда Нэнси могла видеть хотя бы часть своего нового лица, она снова начинала чувствовать себя красивой, и это придавало ей уверенности в себе.
— Не говори так, Фэй, мне неловко, — проговорила она. — Впрочем, что скрывать: я чувствую себя так здорово, что хочется визжать от радости.
И, самое странное, я отлично вижу, что это не мой подбородок, и все же он мне нравится!
— Я рада. И все же, Нэнси, я хотела бы знать, как ты на самом деле относишься к тому, что больше никогда не будешь выглядеть как раньше? Может быть, тебя это беспокоит, смущает, тревожит? Что?..
