там подгорает. Знаю, что если включить телефон, то там будет сотня пропущенных и миллион сообщений от любимого мужа. Я не хочу в этом копаться, не хочу ничего слушать, читать, снова погружаться в то болото, из которого едва вынырнула. Пусть катится к черту.
Сегодня у меня день слабости. Войной займусь завтра.
* * *
Такое чувство, что после вчерашней истерики, у меня лицо не только опухло, но и засохло. Не шевелится вообще, кожу щиплет.
— М-да, — тяну, рассматривая свой унылый облик в зеркале. Зачем-то оттягиваю нижнее веко на правом глазу. Чего рассчитываю там увидеть — не понятно. Ничего кроме красного, воспаленного глаза там нет, — м-да…
— Что ты там мычишь, Кирюш? — раздается голос снаружи, — все в порядке?
Я щелкаю замком и открываю дверь, являя себя во всей красе.
— Не в порядке. Я как потрепанная жизнью, старая, портовая прости…
— Хватит, Кир, — она сердито одергивает меня, — прекращай на себя наговаривать. Нормально ты выглядишь, после того, как один козел тебе встряску устроил.
— Буду сегодня людей пугать, — снова возвращаюсь к зеркалу, — сначала встреча с дизайнером. Потом приедет поставщик нового оборудования. А вообще надо сфотографировать свою физиономию, поставить на рекламный плакат и переименовать заведение в «кафе ужасов у Киры».
— Не смешно, — флегматично хмыкает Алиса и уходит. А когда я заканчиваю с утренними гигиеническими процедурами и выползаю на кухню, то там уже был готов импровизированный косметический кабинет, — сейчас мы тебя мигом в порядок приведем.
— Не стоит, Алис, — машу рукой, — только время зря тратить…
— Садись, — подруга царственно указывает на стул кистью для румян.
— Но…
— Молча садись!
Я обреченно закатываю глаза и плюхаюсь на жесткий стул.
— Ну вот она я…
— Молча! — зловеще шипит подруга и начинает колдовать над моим внешним видом.
Праймер, консилер, тональная сыворотка, тени, тушь и еще фиг знает что. Алиса увлеклась не на шутку, а я даже не пыталась понять, что она там творит. Если честно, было все равно.
Вчерашний срыв опустошил меня до самого дна. Убрал боль, эмоции, надрывные сердечные судороги, оставив за собой лишь тягучую невнятную тоску. Меня будто огрели пыльным мешком, и я вся такая тепленькая и пришибленная, пытаюсь шевелиться и что-то делать.
Спустя вечность Алиса отступает на шаг и, наклоняя голову то туда, то сюда, придирчиво осматривает меня со всех сторон:
— Готово, — сует мне в руки зеркало, — смотри.
Смотрю.
Грустная, но свежая девочка Кира. Не осталось никаких следов вчерашнего беспредела: кожа светится, глаза выразительные, щеки румяные.
— Ну как?
— Красиво, — придвигаю зеркало чуть ли не к самому своему носу, — и не скажешь, что полчаса назад была похожа на опухшего динозавра.
— Сейчас по голове тюкну, — и она тюкает. Кисточкой, — еще одно дурное слово в адрес самой себя, и получишь по-настоящему. Поняла?
— Поняла. Спасибо.
— Не за что, Кирюш. Какие у тебя планы?
— На работу пора. Надо приводить кафе в порядок и открываться.
— Если хочешь, можешь у меня ночевать.
Я на миг задумываюсь, ведь соблазн провести еще немного времени вдали от трудностей очень велик, но бегать от проблем глупо. Никто кроме меня их не решит. Надо просто пройти этот путь до конца и поставить точку
— Нет, — обреченно качаю головой, — домой пора.
— К мужу?
— К нему…любимому.
Слова «муж» и «любимый» внезапно теряют всю ценность. Просто слова, в которых нет никакого сакрального смысла. Просто набор букв.
— Не убей его, пожалуйста, — с улыбкой произносит Алиса, но глаза серьезные, ибо в каждой шутке только доля шутки. Но она зря боится, что я начну громить Лешу и все что с ним связано. Не начну. Мне хочется только одного, чтобы он оставил меня в покое.
Я собираюсь. У меня такой хороший макияж, что приходится тщательно укладывать волосы, чтобы не было дисбаланса. Пшыкаюсь Алискиными дорогущими духами — она фанатка люксовой парфюмерии и очень трепетно относится к своей коллекции, и для меня сама подбирает те, что обволакивают теплом и создают ощущение уюта.
— Счастье в мелочах, — произносит назидательно, поймав мой скептический взгляд, а потом добавляет, — а красота – щит, за которым можно спрятаться.
Внизу меня уже ждет такси. Я вчера была не в состоянии рулить и бросила машину на парковке. Это даже к лучшему. Уверена, Алексей наведывался во двор к Алисе, и отсутствие машины помогло убедить его в том, что меня тут нет.
Алексей, Леша… Я не представляю, как теперь смотреть ему в глаза и не морщиться от разочарования.
Я бы с радостью свалила из города на неопределенный срок, но на мне кафе, которое надо поднимать из пепла. И для этого мне нужна связь с внешним миром. Поэтому достаю из сумочки телефон и несколько минут просто задумчиво кручу его в руках. Включать? Не включать?
— Детский сад, блин, — морщусь и жму на кнопку «вкл». Не сажать же себя в вакуум из-за предателя!
Стоит только мобильнику прогрузиться, и начинается: градом сыплются уведомления о пропущенных звонках и сообщениях. Муж вчера бомбил во всех направления: звонил, присылал смски, писал во всех мессенджерах, в каких только можно, в соцсетях тоже отметился.
Его бы упорство, да в мирное русло.
Я не читаю ни одно из его посланий. Просто удаляю, безжалостно вычищая из памяти. Лишь на последнем случайно цепляю обрывок фразы «Кира, перезвони, умоляю…»
Надо же. Умоляет. Месяц нервы мне трепал, обманывал, унижал, а теперь до мольбы опустился? Да пошел он.
Стоит мне только покончить с посланиями, как идет входящий звонок. От него.
Не отвечаю. Снова звонок. И снова.
Я откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Тошно. Нам все равно придется разговаривать, но сейчас я этого не хочу. Чтобы нормально отработать день, мне нужна холодная голова и трезвый мозг, поэтому Леша идет на фиг до вечера. Он больше не в приоритете.
Я сама звоню дизайнеру и договариваюсь о встрече не у меня в кафе, а совсем в другом месте. Делаю все, чтобы не столкнуться с муженьком, если тот все-таки решит проявить настойчивость и добраться до меня.
Весь день он обрывает мне трубку. В итоге я отправляю его в черный список, и сразу становится так тихо, что даже жутко.
Мне удается продержаться
